Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
Г-ну Ю. дан чин и жалованья прибавлено. И то и другое не много значит; но по крайней мере то изрядно, что он сам поехал к вам, кажется, доволен своею судьбою.
Для поправления временной жизни духовника вашего весьма бы не худо было, если б министр ваш [1] (хотя и неправоверный) представил коллегии формальным образом о прибавке ему жалованья. Сим образом дело сделается с меньшим затруднением.
Нельзя больше входить в состояние ваше, как я вхожу в оное, и потому, что оно мне совершенно известно, и потому, что я желаю вам счастия от всего моего сердца. В ответ на все то, что вы о себе ко мне писали, скажу искренно, что до свадьбы великого князя ничего нельзя сделать, или, яснее сказать, ни о чем графу говорить нельзя. Он занят тем, что мне описывать излишне, ибо вы сами легко себе представить можете его положение. Как
1
Стакельберг.
P. S. Петр Васильевич Бакунин употребил все возможное к поправлению состояния вашего. Неужель его заступление, которому пособлю и я ревностнейшим образом, будет без успеха? Сего я никак не ожидаю, тем более что граф Никита Иванович сам вас весьма уважает; а при таком его к вам расположении, кажется, есть возможность достигнуть до желаемого. Божусь честью, что за истинное счастие сочту, если могу вам в том способствовать, любя и почитая вас сердечно.
С.-Петербург, 27 сентября 1773.
Зная доброе ваше сердце, препоручаю вручителя сего покровительству и попечению вашему. Помогите ему в нынешнее время, если помочь ему можно. Я не буду сказывать вам, в чем состоит дело, ибо оное усмотрите вы из сегодняшней депеши к вашему министру. Я к его превосходительству не пишу теперь за краткостию времени, в чем покорнейше прошу пред ним меня извинить и сообщить приятное известие, что за оконченное воспитание государя цесаревича пожаловано графу Никите Ивановичу 22-го сего месяца:
1. Чин фельдмаршала, и быть ему шефом иностранного департамента.
2. Девять тысяч душ крестьян.
3. Сто тысяч рублей на заведение дома.
4. Ежегодного пенсиона по тридцати тысяч рублей.
5. Ежегодного жалованья по четырнадцати тысяч рублей.
6. Сервиз и пятьдесят тысяч рублей.
7. Дом позволено ему выбрать любой в целом городе и деньги за оный повелено выдать из казны.
8. Экипаж и ливрея придворные.
9. Провизия и погреб на целый год.
На другой день ее величество изволила прислать к нему письмо, с коего перевод здесь следует. [1]
1
См. «Жизнь графа Н. И. Панина», т. II, стр. 279—280. (Прим. ред.)
С совершенным почтением и дружбою навсегда пребываю...
С.-Петербург, 9/20 сентября 1774.
Накануне получения письма вашего сделалось нечаянно назначение посланником в Царьград г-на Стахиева по именному указу, который, однако, еще не публикован. Сей незапный случай разрушил все мое намерение в рассуждении вашего туда отправления. Итак, милостивый государь мой, стану теперь добиваться по всей силе и возможности показать вам какую-нибудь другую услугу. Поверьте, что я в том нашел бы истинное сердцу моему удовольствие. Я люблю и почитаю вас всем моим сердцем, и не по одной форме письма, но по всей искренности есмь ваш…
С.-Петербург, 11/22 ноября 1774.
Дружеское письмо ваше я исправно получил и уверяю вас, что все от меня зависящее, конечно, употреблю к пользе вашей. Князь Николай Васильевич [1] писал сюда о желании вашем ехать с ним в Царьград, на что шеф наш и согласился. Что ж принадлежит до чина и до прочих агрементов, то, как другу, открою вам мысль мою, что скорейшему получению оного ничто бы так, мне кажется, не помогло, как если б удалось вам самим здесь побывать. Я самым опытом знаю, что, невзирая на старания друзей, отсутствие много мешает, а присутствие и самые дружеские старания делает успешнее.
1
Н. В. Репнин.
Вот вам мой искренний и дружеский совет. Примите оный в цене сердечной моей к вам преданности, с которою, равно как и с истинным почтением, навсегда пребываю...
С.-Петербург, 31 декабря 1774.
М. г. мой, Яков Иванович. Теперь посылается вам отзыв, следственно
Я ожидаю вас в Москву, считая, что вы здесь нас застать уже не можете, ибо в половине января двора здесь не будет.
Собирайтесь и приезжайте к нам. Вы найдете здесь людей, искренно вас любящих, в числе коих без ошибки сочтите и меня, пребывающего к вам с сердечным почтением и преданностию...
К И. П. ЕЛАГИНУ {*}
Москва [1769].
Семь недель остается мне до сроку, и я нарочно заранее принял смелость всенижайше просить ваше превосходительство об отсрочке мне еще на полгода для следующих причин: 1) Я время мое провожу здесь весьма полезно, в рассуждении известного вам моего состояния; перевел «Иосифа», за который возьму 200 руб.; напечатал «Сиднея»; пишу стихи; дописал почти свою комедию, чему свидетель отъезжающий отсюда С. Г. Домашнев, который все то читал, о чем я имею честь доносить вашему превосходительству. 2) Все братья мои в Петербурге, и если вы не сделаете со мною милости и мне не отсрочите, то отец и мать мои, имен четырех сынов, не будут при старости своей иметь того утешения, чтоб видеть хотя одною из них. Сколь они желают еще моей отсрочки, то ваше превосходительство изволите усмотреть из приложенного здесь письма от отца моего. 3) Я с прискорбием вижу, что, приехав в Петербург, не буду иметь ни малейшего случая заслужить сколько-нибудь те деньги, которые я из казны брать буду. Дела производит г. секретарь, [1] а я разве для рифмы буду только тварь. Я знаю, что все, кроме создателя, тварь есть; но представьте, милостивый государь, кому хочется быть такою тварью, которая создана для того только, чтоб служить рифмою другой? Ваше превосходительство изволите сами знать, что я для миллиона резонов с г. Л. [1] быть вместе не могу; ибо кто не желает остатки дней своих провести спокойно? С Вевером делаю я весьма прочный договор, который состояние мое неотменно поправит и который будет всесовершенно разрушен, если я получу повеление ехать отсюда. Брат мой будет иметь честь вручить вашему превосходительству сие письмо. Сделайте со мною милость, прикажите ему отписать ко мне ваше соизволение, чтоб мог я заранее так расположить дела мои и чтоб не вступил я здесь с Вевером в обязательство, если ваше превосходительство приезд мой на срок изволите считать необходимым для моей фортуны, ибо я твердо уверен, что вы не иначе прикажете мне оставить здешние дела мои и ехать к вам, как разве для того, чтоб каким-нибудь другим и верным способом поправились обстоятельства мои в рассуждении чина и жалованья, без чего, как и вашему превосходительству известно, должен я буду остаться на прежнем основании, на котором быть не могу никаким образом.
1
В. И. Лукин.
1
В. И. Лукин.
Сколь ни редко пишу я к вашему превосходительству, но боюсь, не часто ли и то беспокою я вас вздорными моими письмами, а паче моею философиею. Я знаю, что вы, милостивый государь, упражняетесь в делах важных, а я иногда беру смелость писать шутку; следственно, должен я всегда опасаться, чтоб шутка моя не пришла некстати. И кто может меня в том уверить, что я еще не забыт вами? Для человека, занятого делами, полгода довольно времени забыть и целую сотню людей, не только одного человека; но для меня мало целого моего века к тому, чтоб сердце мое переменилось в рассуждении истинной к вам преданности. Она кончится с жизнию моею.
Москва [1769].
Приложенную при сем оду поручил мне автор оныя переслать к вашему превосходительству. Я, с моей стороны, в праздные часы мои (которых в сутки бывает у меня 24), пишу стихи, которые стоят мне не только неизреченного труда, но и головной болезни, так что лекарь мой предписал мне, в диете, отнюдь не пить английского пива и не писать стихов, ибо как то, так и другое кровь заставляет бить вверх. Все медики единогласно утверждают, что стихотворец паче всех людей на свете должен апоплексии опасаться. Бедная жизнь, тяжкая работа и скоропостижная смерть — вот чем пиит от прочих тварей отличается!