Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.
Шрифт:
Бессас с ним согласился:
— Большинство легионеров было не в состоянии поднять руку, чтобы нанести удар. Они стояли плотно плечом друг к другу, как толпа на ипподроме. Некоторых масса людей подняла в воздух, и они не стояли на ногах. Кругом слышался треск ломающихся копий, потому что копейщики не могли их вытащить и поднять над покачивающейся толпой. Множество людей погибло, натолкнувшись на острие меча своего же товарища, стоявшего сзади. Весь день до темноты мои предки, врожденные всадники, храбрые воины, которые одинаково хорошо владели копьем и мечом, только убивали, убивали и убивали. Наши пехотинцы осыпали всех дождем стрел, а пыльные поля стали скользкими от пролитой на них крови.
Модест что-то бормотал, и огромная слеза медленно скатилась у него по щеке.
— Кавалерия нас предала. Вот и все! Легионы сражались до самого конца.
Мальтус спросил:
— Дорогой Модест, разве не то же самое случилось раньше, во время войны с Карфагеном? Разве тяжелая кавалерия Ганнибала при Каннах не разбила легкую римскую кавалерию, а союзническая
33
…тяжелая кавалерия Ганнибала при Каннах не разбила легкую римскую кавалерию. — Ганнибал (247 или 246–183 гг. до н. э.) — карфагенский полководец. В ходе Второй Пунической войны одержал ряд крупных побед, одна из них — при Каннах (216 г.). Карфаген — древний город-государство в Северной Африке (в районе современного г. Туниса). Основан в 825 г. до н. э. финикийцами. К началу III века, завоевав Северную Африку, Сицилию (кроме Сиракуз), Сардинию и Южную Испанию, превратился в могущественное рабовладельческое государство Средиземноморья, что привело к столкновению между ним и Римом. После поражения в Пунических войнах Карфаген был разрушен римлянами (146), а основная карфагенская территория вошла в римскую провинцию Африка, остальная передана Нумидии. В 429 г. вандалы, утвердившись на Пиренейском полуострове, перешли в Северную Африку и создали свое государство со столицей в Карфагене.
(Комментарий А. Николаевской)
Бессас пожалел Модеста, который начал рыдать, и сказал:
— Не переживайте так, досточтимый господин Модест! Именно вы, римляне, научили нас, варваров, искусству ведения войны, а потом уже мы разгромили вас при Адрианополе. Вы научили нас координировать военные маневры и доказали важность защитных кольчуг и необходимость сражаться хорошо организованными отрядами. Мы применили вашу науку в сражениях при поддержке кавалерии. И хотя нам удалось разбить вашу основную армию, мы не губили вашу империю. Наоборот, мы восхищались вашей цивилизацией, твердыми дорогами и прекрасными строениями, вкусной пищей, различными ремеслами и обширной торговлей. И в конце концов, победили именно вы. Наши знатные люди стали наемниками у вашего императора, престолонаследника того императора, которого мы погубили. Несколько лет спустя мы отправились с ним в поход, чтобы спасти Италию от восставших галлов. И мы их победили, выставив против пехоты кавалерию. Это было во времена вашего прадеда. С тех пор мы не покидали Римской империи и защищали ее от нападения других варваров, тревожащих ваши границы, и боролись против ваших соседей персов.
Но Модест продолжал грустить и вспоминать другие сражения. Легионы сражались на пустой желудок, потому что в то время был какой-то глупый христианский пост…
Велизарий попросил Бессаса позволения высказаться. Он был очень молод и должен был молчать, пока к нему не обратятся. Бессас кивком разрешил ему, и Велизарий начал, запинаясь от волнения, говорить:
— Римляне — так называются сотни тысяч людей, многие из которых не видели и не увидят великий Рим. Мне кажется, что так было и в великие дни империи. Быть римлянином это значит принадлежать не только Риму, итальянскому городу, но всему миру. Римские легионеры, погибшие вместе с Валентом, были галлами и испанцами, бриттами и далматинцами и принадлежали к еще многим народам. Настоящих римлян было среди них всего несколько сотен. Я не думаю, что готские уланы не достигли совершенства в военной тактике и вооружении. Готские уланы — очень храбрые солдаты, и сила их удара ужасна из-за веса коня и тяжелых доспехов — кирасы, щита, шлема, перчаток и поножья. Но всадники гуннов тоже весьма смелые люди, и они могут скакать галопом и осыпать врага дождем стрел. Однако кони у них слишком малы, чтобы нести на себе всадников в полных доспехах. Так что гунны тоже не идеальные воины. Благородный Бессас, разве не страх перед гуннами погнал готов через Дунай в нашу Фракию? Ваши пешие лучники не могли их одолеть, а ваши уланы не могли выстоять под потоком стрел.
Теперь вообразите, что в одном солдате сочетается готский улан и гуннский лучник, и он к тому же обладает цивилизацией римлянина и соблюдает строгую военную дисциплину. Мне кажется, что это был бы почти идеальный солдат. И он был бы римлянином по названию и по духу. Я надеюсь, что когда-нибудь стану командовать именно такими солдатами.
Велизарий говорил это с такой уверенностью и искренностью, что все начали ему аплодировать. Сердце Антонины пронзила стрела настоящей любви.
Когда подали десерт, Антонина исполнила танец с саблями в старом спартанском стиле. К этому времени споры закончились, потому что всем было ясно, что Велизарий выразил самую суть диспута и что будущие сражения предстояло вести ему и его друзьям. Модест подозвал к себе племянника и крепко его обнял:
— Когда я умру, моя вилла станет твоей и все эти блюда и чаши, столы и этот фриз. Мне не найти лучшего хозяина для моих вещей.
Так случилось, что бедняга действительно вскоре умер и оказался верен своему слову. Он оставил Велизарию большое состояние.
Пир длился еще очень долго, но мне осталось рассказать очень немного. Все, кроме Велизария и моей госпожи, были сильно пьяны, даже Мальтус. Молодой Улиарис начал бушевать и схватил кинжал, его пришлось разоружить. Модест опять начал свои бессмысленные рассуждения и так все запутал, что ему аплодировали почти столько же, сколько и моей госпоже после последнего танца. Она так извивалась, что ее ноги, казалось, стали руками и наоборот. Модест так напился, что совсем забыл, что он — христианин, и стал рассуждать о сущности Бога-Сына, что было явным богохульством. Он рассуждал о единстве, двойственности и множественности Его натуры, но не посмел ничего сказать по поводу Бога-Отца, которого сравнивал с Юпитером, высшим божеством собственного народа. Далее Модест связал падение империи с тем, что все забыли старых богов и с тем, что народ принял невоинственную философию этого галилеянина, после чего империя прогнила. И поэтому пришлось нанимать неграмотных варваров, чтобы они защищали империю и служили в армии не только солдатами, но офицерами и даже генералами.
Мне хочется привести вам пример из книги поэм Модеста, которые он сочинял на латыни. Читая эти стихи можно увидеть их слабость и одновременно силу. Слабость в том, что он постоянно пытается каламбурить, — cuneus — военная колонна или фаланга, и cuniculus — кролик, rupibus — камни и ruptus — разбит, late — широко и latet — подстерегающий. Сила стихов состоит в контрасте — триумф кроликов, иными словами — христиан, из-за их невоинственной мягкости. Мне кажется, что Хоразин — это деревня в Галилее, проклятая Иисусом, но в стихах Модеста это название используется вместо Галилеи, как часть целого.
De cuniculopolitanisRuptic rupibus in chorasinanisServili cuneo cuniculorumLate qui latet ullocutis istoAdridens BASILEUS, inermis ipse… [34] Жителям КроликополисаВ скалах Галилейских, где плодились кролики,Смехом раз король их произнес слова:«Трусы, будьте смелыми, выходите в поле,Удирайте лихо — побежит тогдаИ от вас враг лютый». — Притча к нам пришла,В мрачных катакомбах пышно расцвела,В этом Граде Вечном под покровом тьмы,Где плодятся резво и они, и мы.Все вопят и мечутся, на границах — страх,И еще немного — обратятся в прахЛюди и империя, некого спасти,Римский меч ржавеет, варвары в пути.Кролики, однако, проявили прыть,Константин с невестою стали их плодить.У их мантий хвостик беленький такой,Ушки на макушке, а венок — дрянной.Лавры полиняли, стыд вам и позор,Жители Крольчатника, самый мерзкий ворВас теперь на мясо живо изведет,И не купишь милости, коли слаб хребет.34
Сам беззащитный король заговорил, улыбаясь, с покорной фалангой кроликов, что прячется в Хоразине, расположенном на широких просторах страны…
На следующее утро моя госпожа была задумчива и молчалива, и я ее спросил, о чем она задумалась.
Она ответила мне:
— Ты обратил внимание на этого юношу Велизария? Прошлой ночью после пира он сказал, что любит меня.
— Но в этом нет ничего плохого, госпожа. Разве я не прав?
— Это были удивительные слова. Евгений, представь себе, он сказал, что женится на мне, если только я его дождусь, и что он не станет смотреть на других женщин. Представь себе, ему только четырнадцать лет! Но я не решилась над ним посмеяться.
— Что ты ему сказала?
— Я его спросила, понимает ли он кто я такая? Я же развлекаю богатых людей. Я — дочь возничего, Мегарского Сфинкса. Но он мне сказал: «Да, ты — жемчужина из грязной раковины!» Ему, наверно, неизвестно, что брак между мужчиной его положения и женщиной моей профессии запрещен законом. Я не знала, что ответить бедному юноше. Я даже не могла его поцеловать. Такое глупое положение!
— Госпожа, ты плачешь? Это совсем уж глупо!
— Евгений, иногда мне кажется, что мне лучше умереть! — воскликнула Антонина.