Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона, Стихотворения
Шрифт:
Все королевства Европы были возмущены, многие считали, что англичане просто спятили. Шотландцы не переставая рыдали, хотя сами предали короля, но только потом поняли, что единым ударом топора был лишен головы как король Англии, так и король Шотландии. В феврале они провозгласили в Эдинбурге принца Уэльского Карлом II и сделали его не только королем Шотландии, но и без всяких на то оснований объявили королем Англии и Ирландии. Что касается Ирландии, то к Лиге, основанной маркизом Ормонде из беглых роялистов, большинство из которых были арминианами, присоединились ирландские паписты-конфедераты и шотландские пресвитерианцы Ольстера, претерпевшие жуткие страдания от ирландских папистов, которых мой муж называл "проклятыми Тори" (эти страдания были причиной войны с Ирландией). В Ирландии
Муж написал новую книгу "Собственность королей и магистратов", и из-за нее разошелся с братом Кристофером, со старым графом Бриджвотером и со многими старыми друзьями. Но новые друзья, появившиеся у него после выхода книги, были для него более полезны и обладали большей властью.
В Республике Англия были отменены королевское звание и палата лордов. Правительство и Государственный Совет состояли из рыцарей, дворян и людей благородного звания, и им "Охвостье" парламента представило роль советников. Правда многие сомневались в том, что это правительство сможет долго противостоять внешним и внутренним врагам, хотя генерал Фейерфакс, член палаты лордов, генерал Скиппон, олдермен Пеннингтон и другие известные люди согласились работать в Совете под председательством господина Бредшоу. Мой муж называл его кузеном, потому что его мать была их дальней родней, в девичестве носила ту же фамилию. Всех подбадривали два генерала - Кромвель и Айертон. Недавно генерал Айертон умер в Ирландии от лихорадки, но генерал Кромвель еще жив; он энергичный, деловой, яростный, красноносый и громогласный неряха, который мог прочитать, что творится у человека в душе, лучше, чем умел читать книги. Он читал молитвы вместе со священниками, грубо шутил с разнузданными солдатами и становился сдержанным и серьезным с порядочными людьми, все это он делал без малейшего притворства. Он часто плакал и совершал жестокие поступки, изображал клоуна за столом, ходил в церковь, обвязав вокруг шеи красный шарф, пресмыкался перед Богом и являлся любящим отцом, другом, командиром и никогда не смотрел вперед дальше, чем на три шага, но эти три шага отмеривал до одной сотой дюйма.
Говорят, что генерал Кромвель познакомился с книгой Мильтона "Собственность королей и магистратов", и она ему очень понравилась. Но наверно, ее прочитал генерал Айертон и отметил пару абзацев, чтобы их прочитал его тесть. Как бы там ни было, вскоре после начала заседаний Совета 14 марта к нам приехали два джентльмена в плащах и с охраной из двух солдат с алебардами и поинтересовались: дома ли муж. Я очень перепугалась, решила, что они приехали арестовать его. Я предложила им присесть, пока я поищу мужа. Он был наверху и работал над "Историей Британии". Муж спустился вниз со шпагой в руках, сказав, что лучше умрет, но не пойдет в тюрьму. Вскоре он вложил саблю в ножны, когда рассмотрел этих джентльменов: это были члены Государственного Совета - господин Витлок, известный адвокат, и сэр Гарри Вейн Младший. Сэр Гарри был выдающимся человеком, мой муж написал в его честь хвалебный сонет. Его лицо выглядело удивительно - каждая черта была в контрасте с другими, но он тем не менее оставался весьма привлекательным мужчиной. Если бы я была ведьмой, именно такого мужчину я выбрала в дьяволы. Некоторое время он провел в Америке, где в возрасте двадцати пяти лет был выбран губернатором колонии в Массачусетсе. Но он потерял это место, влюбившись в женщину-священницу, миссис Хатчинсон. Колонисты ее ненавидели, потому что она самовольно стала проповедницей. Мне очень хотелось остаться в комнате, чтобы послушать, но меня отослали: дело было очень важным.
Когда члены Совета ушли, муж, сильно возбужденный, рассказал мне, что нужно собирать чемоданы - мы переезжаем.
– Снова переезжаем?
– воскликнула я.
– Третий раз за три года мы меняем дом!
– Да, жена, - довольно ответил мне Мильтон.
– Мы с тобой становимся весьма опытными в переездах. Каждый раз у нас бьется все меньше тарелок, меньше книг теряет обложки и меньше шляп и шарфов остается на гвоздиках за открытой дверью.
– Где наш новый дом?
– спросила я.
– Я пока еще этого не знаю, но он, видимо, будет неподалеку от Уайтхолла. Может, господин Томсон, брат той женщины, что присматривала за моим хозяйством в твое отсутствие, позволит нам жить в его доме рядом с таверной "Бык" у Черинг-Кросса.
– Ты согласился работать на правительство?
– продолжала я его расспрашивать. А про себя подумала:
"Враг рода человеческого послал двух своих эмиссаров - сатану и падшего ангела, чтобы тебя соблазнить, и ты им поддался…"
– Да, - ответил муж, - я теперь латинский секретарь, и место мне было предоставлено по предложению главнокомандующего генерала Оливера Кромвеля. Он хвалил мою книгу на заседании Совета.
Он даже рассказал мне, какое ему станут платить жалование: пятнадцать шиллингов и десять пенсов в день. Но я понимала, что он не станет менять стиль жизни каким бы богатым он ни стал. Разве только будет покупать больше книг. Если бы ему платили десять тысяч фунтов в год, а цена сахара поднялась до одного шиллинга восьми пенсов за фунт, как теперь, муж бы заявил, что лучше не есть сахар вообще, чем платить такую цену. Зато на ноты и книги он никогда не жалел денег и даже покупал мраморные статуи.
– А каковы будут твои обязанности?
– Я стану писать на латыни письма в разные страны иностранным монархам от лица республики Англии, и время от времени мне будут поручать написать книгу в защиту наших свобод. Это - нововведение: государственный секретарь выбирается за его ученость и умение управляться с пером, а не за подчинение доктринам Двора. У короля Карла был Главный секретарь - лорд Конвей, который достался ему по наследству от короля Якова. Он умел охотиться с соколами и был верен герцогу Букингему, но не умел ни читать, ни писать.
– Но что станет с твоей "Историей Британии" и Латинским словарем? А как насчет твоей книги о Христианской доктрине? Когда ты сможешь их закончить?
– Они подождут. Кроме того, Нэд по настоянию отчима отправляется в университет, и я не могу заниматься словарем или Христианской доктриной, потому что Джон не обладает трудолюбием Нэда.
– Надеюсь, - сказала я, - что наш новый дом будет с садом, где я смогу прогуливаться, а наши дети могли бы поваляться в травке.
– Дом господина Томсона выходит в Спринг-Гарденс, - ответил муж, - но туда я не позволю ходить жене с моими детьми. Там прибежище наглых карманников, шлюх и праздношатающихся солдат. Если будет стоять хорошая погода, ты можешь отправиться с детьми в сады Уайтхолла. Я постараюсь добыть туда билет, и там куда более приличная компания.
– Это было бы прекрасно, если только ты наймешь молодую сильную девку, которая несла бы нашу Нэн. Она не сможет дойти до Дворца. У нее болит ножка, и тебе это прекрасно известно.
– Тебе следовало об этом подумать, когда ты рожала уродца, - прервал меня муж.
– Я - не дурак, и знаю, почему дети рождаются уродами. Не смей мне больше ничего говорить, пока я тебя не обвинил в том, что ты желала избавиться от моего дитя, пока оно находилось у тебя в утробе. Если бы Нэн оказалась сыном, которого я так ждал, и если бы ты его изуродовала, я бы повесил тебя.
– Муж, Бог тебя простит за подобные обвинения, потому что клянусь сердцем, я бы не смогла сделать ничего подобного со своим ребенком.
Муж холодно улыбнулся и сказал:
– Мэри, ты всуе упоминаешь имя Божье; Бог вообще тут не при чем. Но когда моя дочь Энн станет взрослой и будет спрашивать соседей: "Как так случилось, что меня покарала рука Божья? Почему он был так жесток со мной?" - тебе не кажется, что они могут ей ответить: "Нет, милое дитя, это сделала с тобой твоя злая мать; Бог тут ни при чем!"
Как вообще можно что-то доказать такому человеку? Я ему только сказала:
– Словом, Совет станет тебе платить шестнадцать шиллингов в день, и поэтому наши бедняжки дети будут сидеть, не вылезая из шумного дома на вонючей улице, и никогда не смогут понежиться на зеленой травке и полюбоваться яркими Цветочками.
– То, что хорошо для меня, - ответил муж, - хорошо для моей жены и детей, не так ли? Тебя не касается, сколько я зарабатываю, и если бы твой отец заплатил тысячу фунтов, обещанных мне, ты смогла бы нанимать кого угодно.