Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
Шрифт:
— Это несправедливо! Ведь я ответила на каждый-прекаждый вопрос.
Сделав несколько шагов, она вдруг что-то вспомнила и, растолкав локтями детей, побежала назад к фрёкен Русенблум.
— Извините, — сказала она, — но я забыла сказать вам, какой у меня объем груди и высота над уровнем моря. Запишите это, — обратилась она к секретарям. — Не потому, что я хочу вашего супа, вовсе нет, а просто для порядка в вашей книге.
— Если ты сейчас же не встанешь в позорный угол, то, боюсь, одна девочка получит сейчас хорошую взбучку.
— Бедняжка! — воскликнула Пиппи. —
И Пиппи пошла в угол к другим наказанным детям. Настроение у них было неважное. Одни тихо всхлипывали, другие плакали, и каждый думал о том, что скажут родители, когда он явится домой без денег и без конфет.
Пиппи поглядела на плачущих детей, сама всхлипнула несколько раз, а потом сказала:
— Мы устроим свою викторину!
Дети немножко развеселились, но не поняли толком, о чем Пиппи говорит.
— Встаньте в два ряда! — скомандовала Пиппи. — Все, кто знает, что Карл XII умер, встают в один ряд, а те, кто об этом не слыхал, — в другой.
Но ведь все дети знали, что Карл XII умер, и встали в один ряд.
— Так дело не пойдет, — возразила Пиппи. — Нужно, чтобы было не меньше двух рядов. Спросите фрёкен Русенблум.
Она задумалась.
— Придумала, — сказала она наконец. — Все отпетые хулиганы встанут в один ряд.
— А кто встанет в другой? — с испугом спросила маленькая девочка, которая не хотела признать, что она отпетая хулиганка.
— Во второй ряд встанут еще не отпетые хулиганы, — объяснила Пиппи.
Возле стола фрёкен Русенблум опрос шел полным ходом, и время от времени какой-нибудь маленький, готовый зареветь мальчик присоединялся к компании Пиппи.
— А сейчас я задам трудный вопрос, — сказала Пиппи. — Посмотрим, хорошенько ли вы читаете свои учебники.
Она обратилась к маленькому худому мальчику в голубой рубашке:
— Вот ты, назови кого-нибудь, кто умер.
Мальчик немного удивленно взглянул на нее и ответил:
— Старая фру Петерссон из 57-й квартиры.
— Годится, — подбодрила его Пиппи. — Ну, а еще кого-нибудь назови!
Больше мальчик никого назвать не мог. Тогда Пиппи сложила руки рупором и громко прошептала:
— Карл XII, ясно?
Потом Пиппи спросила по очереди всех детей, знают ли они кого-нибудь, кто умер, и все они отвечали:
— Старая фру Петерссон из 57-й квартиры и Карл XII.
— Наш опрос идет куда лучше, чем можно было ожидать, — сказала Пиппи. — А теперь вот ваша последняя задача. Если Пер и Поль должны делить торт, а Пер ни в какую не хочет торта, а уселся в углу и жует маленькую сухую четвертую часть, кому придется уступить и слопать весь торт?
— Полю! — закричали дети хором.
— Да таких способных ребят просто нигде не найти! — восхитилась Пиппи. — Придется вас наградить.
Она вынула из карманов целые пригоршни золотых монет и дала каждому по монетке. Потом она достала из своего рюкзака большие мешочки конфет и раздала их ребятам.
Можно себе представить, как обрадовались дети, которых пристыдили и поставили в позорный угол. Они окружили Пиппи тесным кольцом.
— Спасибо, спасибо, милая Пиппи! — восклицали они. — Спасибо за монетки и за конфеты.
— Не за что, не надо меня благодарить, — ответила Пиппи. — Только не забывайте, что я помогла вам избавиться от розовых штанов!
ПИППИ ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО
Дни бежали, и наступила осень. Потом пришла зима, длинная и холодная, которая никак не хотела кончаться. Школьная учеба совсем замучила Томми и Аннику, с каждым днем они уставали все больше, и подниматься по утрам им было все труднее. Их бледные щеки и плохой аппетит начали всерьез беспокоить фру Сёттергрен. Вдобавок ко всему они вдруг оба заболели корью и пролежали в постели около двух недель. Это были бы очень скучные недели, если бы не Пиппи. Она приходила к ним каждый день и устраивала перед их окном целое представление. Доктор запретил ей входить к ним в комнату, чтобы и она не подхватила корь. Пиппи послушалась, хотя и сказала, что ей ничего не стоило бы за полдня раздавить ногтями один или два миллиарда бацилл кори. Но устраивать перед окном представления ей никто не запрещал.
Детская находилась на втором этаже, и Пиппи приставила к окну лестницу. Лежа в постели, Томми и Анника с нетерпением ждали ее и старались угадать, в каком виде она покажется на лестнице, потому что в одном наряде она не являлась к ним даже два дня подряд. Она наряжалась то трубочистом, то привидением в белой простыне, а иногда изображала ведьму. Иной раз она разыгрывала целые спектакли перед их окном, исполняя одна все роли. А то проделывала на лестнице акробатические трюки, да еще какие! Стоя на верхней перекладине, она раскачивала лестницу взад и вперед, и Томми с Анникой вскрикивали от ужаса, боясь, что она вот-вот рухнет на землю. Но этого не случалось. Спускалась с лестницы она каждый раз головой вниз, чтобы еще немного позабавить своих друзей.
И каждый день она ходила в город покупать апельсины и конфеты. Она складывала их в корзинку и привязывала к ней длинную веревку. Потом господин Нильссон поднимался наверх с этой веревкой, Томми открывал окно, брал конец веревки и поднимал корзину. Когда Пиппи была занята и не могла прийти, господин Нильссон приносил от нее письмо. Но это случалось не часто, ведь Пиппи торчала на лестнице целыми днями. Иногда она прижимала нос к оконному стеклу, закатывала глаза и корчила страшные рожи. При этом она обещала дать Томми и Аннике по золотой денежке, если они не будут смеяться. Но это было совершенно невозможно. Томми и Анника хохотали до того, что чуть не падали с постели.
Наконец дети выздоровели, и им разрешили встать с постели. Но какие же они были бледные и худые! В первый день Пиппи сидела у них в кухне и смотрела, как они ели кашу. То есть они должны были есть кашу, но это у них плохо получалось. Их мама совсем извелась, глядя, как они ковыряют ложками в тарелках.
— Да ешьте же вы кашу! Ведь она такая вкусная, — говорила она.
Анника помешала ложкой кашу, но чувствовала, что не в силах проглотить нисколечко.
— Почему я должна есть эту кашу? — жалобно спросила она.