Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
Шрифт:
— Когда мне исполнится десять, я поборю тебя, папа.
И папа Эфраим был с ней согласен.
— Ой, надо же! Я забыла вас познакомить. Это Томми и Анника, а это мой папа — капитан Длинныйчулок. Ведь ты негритянский король, верно, папа?
— Совершенно верно, — ответил капитан Длинныйчулок, — я король куррекурредутских негров, на острове, который называется Куррекурредут. После того как меня сдуло ветром с корабля в море, я выплыл на берег этого острова. Ты ведь помнишь этот случай?
— Я так и думала, — сказала Пиппи, — я все время была уверена, что ты не утонул.
— Чтобы я да утонул?
Томми и Анника посмотрели вопросительно на капитана.
— А почему вы, дядя, не в одежде негритянского короля? — спросил Томми.
— Она у меня в чемодане, — ответил капитан.
— Надень ее, надень ее! — закричала Пиппи. — Я хочу видеть своего папу в королевском наряде.
И они все вместе пошли в кухню. Капитан Длинныйчулок скрылся в спальне, а дети сели на дровяной ларь и стали ждать.
— Совсем как в театре! — сказала Анника, полная напряженного ожидания.
И вдруг — бум! Дверь отворилась, и на пороге показался негритянский король в набедренной повязке из полос лыка и с золотой короной на голове, на шее у него висела целая связка длинных бус. В одной руке он держал копье, в другой — щит. И больше ничего. Из-под набедренной повязки торчали толстые волосатые ноги, украшенные у щиколоток браслетами.
— Уссамукуссор туссур филибуссор! — сказал капитан и угрожающе нахмурил брови.
— Ух, он говорит на негритянском языке, — с восторгом сказал Томми. — А что это значит, дядя Эфраим?
— Это значит: «Трепещите, мои враги!»
— Скажи, папа, а куррекурредуты не удивились, когда ты приплыл к ним на остров?
— Жутко удивились. Сначала они хотели съесть меня, но когда я вырвал из земли пальму голыми руками, то придумали кое-что получше: сделали меня королем. Тогда я стал править ими по утрам, а по вечерам строил корабль. Строить пришлось долго, ведь я все делал один. Правда, это был лишь небольшой парусник. Когда он был готов, я сказал куррекурредутам, что должен ненадолго покинуть их, но скоро вернусь и привезу с собой принцессу по имени Пиппилотта. Тогда они стали бить в барабаны и кричать: «Уссумплуссур, уссумплуссур!»
— А что это значит? — спросила Анника.
— Это значит: «Браво, браво!» Целых две недели я правил изо всех сил, чтобы правления хватило на время моего отсутствия. Потом я поднял парус и ушел в море, а куррекурредуты кричали: «Уссумкура куссомкара». А это значит: «Возвращайся поскорее, толстый белый вождь!» Тут я взял курс прямо на Сурабаю. И что, вы думаете, я увидел первым делом, спрыгнув на берег? Мою старую добрую шхуну «Попрыгунью». И моего старого доброго Фридольфа. Он стоял у поручней и махал мне изо всех сил. «Фридольф, — сказал я, — теперь я буду снова командовать на борту». — «Есть, капитан!» — ответил он. Так что, Пиппи, вся старая команда на борту, а «Попрыгунья» стоит здесь, в гавани, и ты можешь повидать всех своих друзей.
И Пиппи так обрадовалась, что залезла на кухонный стол, сделала стойку на голове и задрыгала ногами. Но Томми и Анника все же немножко расстроились, оттого что у них отнимают Пиппи.
— А теперь мы устроим праздник! — закричала Пиппи, снова встав на ноги. — Такой праздник, что Вилла Вверхтормашками просто затрещит!
Она накрыла в кухне стол и устроила сытный ужин. Все сидели за столом и ели. Пиппи съела три яйца вкрутую вместе со скорлупой. Она то и дело кусала своего папу за ухо, чтобы показать, как она рада видеть его. Господин Нильссон, который лежал и спал, вдруг прискакал в кухню и, увидев капитана, стал от удивления тереть глаза.
— Нет, вы только посмотрите! — воскликнул капитан. — Значит, господин Нильссон все еще живет у тебя!
— Ясное дело, живет, у меня есть еще домашние животные, представь себе, — сказала Пиппи и привела лошадь, которой тоже дали пожевать яйцо вкрутую.
Капитан Длинныйчулок был очень доволен, что его дочка так славно устроилась на Вилле Вверхтормашками, и радовался, что у нее был чемодан с золотыми монетами и ей не пришлось бедствовать, пока его не было здесь.
Когда все наелись, капитан достал из своего чемодана барабан колдуна, в который куррекурредуты обыкновенно отбивают такт во время танцев или жертвоприношения. Капитан Длинныйчулок сел на пол и стал бить в барабан. Звук у барабана был глухой и странный, вовсе не похожий на барабанный бой, который доводилось слышать Томми и Аннике.
— Звучит по-негритянски, — пояснил Томми Аннике.
И Пиппи, сняв туфли, стала танцевать в одних чулках тоже очень странный танец. Под конец король Эфраим исполнил дикий военный танец, которому он научился на острове Куррекурредут. Он дико размахивал копьем и щитом, а его босые ноги стучали так сильно, что Пиппи закричала:
— Смотри, чтобы пол не провалился!
— Не беда! — отвечал капитан и продолжал кружиться. — Ведь теперь ты, моя любимая доченька, станешь куррекурредутской принцессой.
Тут Пиппи вскочила и стала танцевать со своим папой. Они выплясывали друг перед другом, громко хохотали, испускали дикие крики и делали такие прыжки, что у глядевших на них Томми и Анники голова шла кругом. Ясное дело, и у господина Нильссона тоже, потому что он все время сидел закрыв глаза.
Постепенно танец перешел в раунд борьбы между Пиппи и ее папой-капитаном. Капитан Длинныйчулок сделал такой бросок, что Пиппи залетела на полку для шляп, но там она сидела недолго. Она с ревом прыгнула через всю кухню на папу Эфраима. И секунду спустя она швырнула его так, что он, пролетев по кухне метеором головой вперед, приземлился прямо в дровяной ларь, задрав ноги кверху. Самому ему было оттуда не выбраться: во-первых, потому, что он был слишком толстый, а во-вторых, потому, что сильно хохотал. Пиппи схватила его за ноги, чтобы вытащить из ларя, но тут он захохотал так, что чуть не задохнулся. Дело в том, что он ужасно боялся щекотки.
— Не ще-ще-ще-щекоти меня! — взмолился капитан. — Брось меня в море или выкинь в окошко — делай что угодно, только не щекочи мне пятки!
Он хохотал с такой силой, что Томми с Анникой боялись, как бы ларь не треснул. Под конец он ухитрился выбраться из ларя и, как только встал на ноги, бросился на Пиппи и небрежно кинул ее так, что она, перелетев через всю кухню, нырнула прямо в печь лицом, а печка была полна золы и сажи.
— Ха-ха-ха! Вот вам и куррекурредутская принцесса, — с восторгом воскликнула Пиппи, обратив черное от сажи лицо к Томми и Аннике.