Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы.
Шрифт:
Конечно, это не был дворец. Но в Яссах, в Молдавии, в последних числах июня 1941 года (в первые дни войны, начатой Германией против Советской России), я не мог найти ничего лучшего, чем этот домик в глубине обширного сада, покинутый и находящийся как раз в начале Страды Лапушнеану, рядом с Жокей-клубом и кафе-рестораном Корсо. Это не был заброшенный сад; как я тотчас же заметил, это было старое православное кладбище Ясс.
Я широко раскрыл все окна и принялся за уборку. Я умирал от усталости и решил на этот вечер удовольствоваться тем, чтобы привести в порядок и подмести спальню. Ла дракю [244] (к дьяволу) все остальное, ла дракю войну, ла дракю Молдавию, ла дракю Яссы, ла дракю все дома в Яссах. Я расстелил на постели два своих одеяла, повесил на стену мой карабин Винчестер и Контакс, походный электрический фонарь и фотографию моей собаки, моего бедного Феба. Тем временем наступила ночь. Я зажег свет.
244
La dracu (рум.).
Два винтовочных выстрела прозвучали среди ночи. Пули пробили стекла в рамах и ушли в потолок.
Я погасил свет и подошел к окну. Патруль солдат остановился
— Люмина! — кричали они. Это были румыны [246] . — Ла дракю! (К дьяволу!) — крикнул я. Мне ответил еще один выстрел — пуля просвистела мимо моего уха. В Бухаресте также, несколькими днями ранее, с площади стреляли по моему окну во дворце Атенея. Полиция и солдаты имели приказ стрелять по всем окнам, откуда светилась хотя бы маленькая щелочка. — Ноапте буна! — крикнул я.
245
Свет! (рум.) — Lumina!
246
Румыния — Государство на юге Европы, в бассейне нижнего Дуная. Население — румыны, венгры. Язык румынский. Вера в основном православная. В сентябре 1940 г. в Румынии была установлена фашистская диктатура. Румыния присоединилась к Берлинскому пакту 1940 года фашистских держав, и в 1941 году вступила в войну против СССР. В 1944 г. выступила против фашистской Германии. В 1947 г. в Румынии была ликвидирована монархия и провозглашена Республика. Дипломатические отношения с СССР с 1934 г. (с перерывом в 1941–1945), с 1949 — участница Варшавского договора. (Примеч. сост.).
— Ноапте буна, — ответили солдаты, удаляясь.
В темноте, ощупью, я нашел патефон, который заметил на тумбочке, взял одну из кучи пластинок, не выбирая, среди брошенных в одном из ящиков, нащупал пальцами иглу, завел и поставил иглу на край диска. Это оказалась популярная песенка в исполнении Чивы Питцигоя. Голос Чивы запел во тьме хрипло и нежно:
Че — ай ин ту за, Мариоара, Че — ай ин гуза, Мариоара.Я бросился на постель и закрыл глаза, но через мгновение поднялся, пошел на кухню, налил ведро воды и поставил в него для охлаждения бутылку «цуики», привезенную мной из Бухареста. Я поставил ведро у постели, снова лег на распотрошенный матрас и закрыл глаза. Пластинка кончилась: теперь она вращалась вхолостую. Стальная игла тихонько поскрипывала. Я поднялся, завел патефон и снова поставил иглу на край диска. Голос Чивы Питцигоя возобновил во тьме свою песню, хрипловатый и нежный:
Че — ай ин гуза, Мариоара.Если бы я мог зажечь свет, я принялся бы читать. Я привез с собой книгу Гарольда Никольсона: «The Helen’s Tower» [247] , найденную мной в Бухаресте у моего друга издателя — еврея Азафера, того, что перед Курентулом. Книгу, скорее, старую, издания 1937 года, которая рассказывает историю лорда Дюфферина, дядюшки Гарольда Никольсона [248] . Ла дракю Гарольда Никольсона и его дядюшку лорда Дюфферина, ла дракю всех на свете! Было жарко: это лето было удушающим. Гроза собиралась вот уже три дня над крышами города, словно созревшая опухоль. Чива Питцигоя пела своим хрипловатым голосом, полным нежного волнения.
247
Башня Елены (англ.).
248
Дядюшка Гарольда Никольсона — лорд Дюфферин (Дюфферен) Фредерик — английский дипломат, р. 1826 г.; 1860 — комиссар в Сирии, 1872–1878 — генерал-губернатор Канады; 1879 — посол в Санкт-Петербурге, 1881 — в Константинополе; 1884–1888 — вице-король в Индии; 1891–1897 — посол в Париже. (Примеч. сост.).
…Внезапно пение прервалось, стальная иголка принялась тихонько скрежетать. Мне не хотелось больше подниматься с постели: ла дракю ла гуза де Мариоар, ноапте буна домниччиоара Чива. Так незаметно я уснул и принялся грезить.
Сначала я не замечал, что сплю, затем, внезапно и сразу, я отдал себе отчет, что это на самом деле сон. Быть может, я крепко заснул и начал видеть сон, затем внезапно проснулся и, как это бывает, когда слишком устанешь, и продолжал видеть свой сон наяву.
В какую-то минуту дверь отворилась, и Гарольд Никольсон вошел. Он был в сером костюме, в сорочке из голубого Оксфорда [249] , оживленной ярким синим галстуком. Он вошел, бросил на стол свою шляпу Локк из серого фетра [250] , сел на стул недалеко от моей постели, потом принялся пристально смотреть на меня, улыбаясь.
Комната понемногу изменила свой вид: вот она превратилась в улицу, затем в площадь, окруженную деревьями. Над крышами я узнал небо Парижа. Я узнал площадь Дофина, окна моего дома на площади Дофина. Я прошел у самой стены, так, чтобы меня не заметил продавец газет на Пон-Неф, повернул за угол на улицу Орлож и остановился у номера 39, перед моей дверью. Это была действительно дверь моего дома, дверь дома Даниэля Галеви. И я спросил у г-жи Мартиг, консьержки: «Что, господин Малапарте у себя?» Госпожа Мартиг долго, молча, смотрела на меня. Она меня не узнала, и я был благодарен ей за то, что она меня не узнает; мне было стыдно возвратиться в Париж в форме итальянского офицера, было стыдно видеть немцев на парижских улицах. Да и как могла бы она узнать меня после стольких лет? «Нет, месье Малапарте нет в Париже», — ответила мне госпожа Мартиг. «Я его друг», — сказал я. — «Нам о нем ничего неизвестно, — ответила госпожа Мартиг, — быть может, месье Малапарте еще в тюрьме, в Италии, может быть, на войне, где-нибудь в России, в Африке, в Финляндии, кто знает? Быть может, он убит или в плену, кто знает?» И я спросил, у себя ли месье и мадам Галеви. «Нет, их нет здесь, они только недавно уехали», — ответила госпожа Мартиг тихо. Тогда я стал подниматься по лестнице, затем обернулся, улыбаясь, к госпоже Мартиг — быть может теперь она меня узнала. Она улыбнулась мне неуверенно; быть может она почувствовала тот запах, который я привез с собой — запах мертвой лошади, запах травы на старом, покинутом кладбище в Яссах. Перед дверью Даниэля Галеви я остановился, потянулся к ручке двери и не посмел отворить, как в день, когда я зашел проститься в последний раз, прежде чем возвратиться в Италию, прежде чем отправиться в тюрьму и в изгнание на остров Липари. Даниэль Галеви ожидал меня в своем рабочем кабинете вместе с художником Жаком-Эмилем Бланш и полковником де Голлем [251] ,
249
Возможно, название ткани от названия города в Великобритании, на р. Темзе. (Примеч. сост.).
250
Возможно, стиль шляпы дипломата, от фамилии Локкарт («заговор Локкарта» 1918 г. — заговор «трех послов», организованный в постреволюционном Петрограде дипломатическими представителями в России: Р. Локкартом (Великобритания), Ж. Нулансом (Франция) и Д. Фрэнсисом (США), вместе с русскими контрреволюционерами, с целью свержения советской власти. Был раскрыт ВЧК). (Примеч. сост.).
251
Шарль де Голль (1890–1970) — президент Франции в 1959–1969 гг. В 1940 г. основал в Лондоне освободительное движение «Свободная Франция». С 1942 — «Сражающаяся Франция», примкнувшая к антигитлеровской коалиции. В 1941 году стал руководителем французского национального комитета, в 1943 — Французского комитета национального освобождения. (Примеч. сост.).
Гудки буксиров, поднимающих вверх по Сене свои караваны шаланд, доносились слабые и жалобные. Я подошел к окну и увидел парижские мосты: от моста Сен-Мишель до моста Трокадеро, с зеленой листвой вдоль набережных, фасадом Лувра, деревьями площади Конкорд. Мои друзья смотрели на меня молча, и я сел среди них. Я хотел снова услышать их голоса, услышать, как они разговаривают, но они оставались неподвижными и замкнутыми, глядя на меня в тишине, и я почувствовал в них жалость к себе; я хотел сказать им, что я не виноват в том, что стал жестоким, что все вы стали жестокими: и ты тоже, Бессан Массенэ, и ты тоже, Геенно, и ты тоже, Жан Жироду, ты тоже, Барбара, не правда ли? Барбара улыбнулась и подняла голову, как будто затем, чтобы сказать мне, что она знает, что она поняла. Другие тоже улыбались и поднимали головы, как будто затем, чтобы сказать, что в этом нет нашей вины, но что все мы стали жестокими. Тогда я встал и направился к двери. Дойдя до порога, я обернулся, чтобы взглянуть на них, и улыбнулся. Медленно я спустился по лестнице, и госпожа Мартиг тихо сказала мне: «Он никогда не писал нам». Я хотел попросить у нее прощения за то, что никогда не писал ей из тюрьмы Реджина Коэли и с острова Липари. Это было не из гордости, вы знаете? Это из стыдливости. У меня была эта стыдливость заключенного, эта печальная стыдливость человека в капкане, запертого в камере, изъеденного паразитами, измученного бессонницей, лихорадкой, одиночеством и жестокостью. Да, госпожа Мартиг, собственной своей жестокостью. «Быть может, он позабыл о нас», — сказала госпожа Мартиг тихо. — «О! Нет, он не забыл о вас, ему стыдно оттого, что он страдает, ему стыдно от сознания того, чем мы все стали за время этой войны. Вы ведь знаете его, не правда ли? И что он стыдится оттого, что страдает. Не правда ли, вы ведь знаете его, мадам Мартиг?»
— Да, — сказала мадам Мартиг тихо, — мы хорошо знаем его, месье Малапарте.
— Здравствуй, Чайльд-Гарольд [252] , — сказал я, усаживаясь на своей постели. Гарольд Никольсон медленно снял перчатки, и рукой, короткой и белой, усеянной рыжеватым блестящим пушком, пригладил усы, подолгу прикладывая пальцы к губам. Усы Гарольда Никольсона всегда наводили меня на мысль не столько о дипломате из молодых кадров Форейн Офиса [253] , сколько о казармах Чельси; они казались мне a tipical product of the English Public School System, Sanhurst, and the army [254] .
252
Здравствуй, Чайльд Гарольд — использовано имя героя поэмы Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда». (Примеч. сост.).
253
Иностранного учреждения (англ.).
254
Типичным продуктом английской всеобщей школьной системы и армии.
Гарольд Никольсон смотрел на меня, улыбаясь, как в тот день, в Париже, когда он зашел за мной, чтобы повести меня завтракать к Ларю, на улицу Рояль, где нас обоих ожидал Мосли [255] .
Я не мог уже вспомнить, где именно я познакомился с Никольсоном. Мистрисс [256] Стронг заговорила со мной о нем как-то утром, когда мы завтракали у друзей в предместье Сент-Онорэ. Несколькими днями позже мистрисс Стронг позвонила мне по телефону, чтобы сказать, что Никольсон зайдет за мной, с тем, чтобы познакомить меня с Мосли. Сидя в моей библиотеке, Никольсон приглаживал усы рукой, короткой и белой, покрытой блестящим рыжеватым пухом. Слышались жалобные сирены буксиров, идущих по Сене. Как помню, это было октябрьское утро, сырое и туманное. Встреча с Мосли была назначена на два часа. Вдоль Сены мы дошли пешком до улицы Рояль, и когда вошли к Ларю, было без пяти два. Мы заняли столик и заказали мартини. Прошло полчаса — Мосли все еще не появлялся.
255
Мосли Освальд (род. в 1896 г.) — лидер английских фашистов. Начинал политическую карьеру как один из авторов праволейбористской программы. В 1929 г. — министр без портфеля в правительстве Макдональда. В 1930 г. создал левацко-популистскую Новую партию, в 1931 поддерживал немецких фашистов. Инициатор штурмовых отрядов (1932) и казарм чернорубашечников (1933). В 1934 г. британские фашисты устроили ряд погромов, 17 июня кровавое избиение «врагов фюрера Мосли», которые хотели повторить в Гайд-парке, но были сметены грандиозной антифашистской демонстрацией. С этого момента английский фашизм сходит с исторической сцены. В начала войны Англии с Гитлером Мосли был интернирован, но в ноябре 1943 был выпущен на свободу по инициативе министра-лейбориста Г. Моррисона, что вызвало массовое возмущение. (Примеч. сост.).
256
Мистрис — хозяйка дома; мастерица; замужняя женщина; любовница; госпожа. (Примеч. сост.).