Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Веселящаяся единица
Шрифт:
И такая принципиальная непримиримость еще больше укрепляла за Самецким репутацию крепкого работника.
Всех, правда, удивляло, что Самецкий уходил домой ровно в четыре. Но он приводил такой довод, с которым нельзя было не согласиться.
– Я не железный, товарищи, – говорил он с горькой усмешкой, из которой, впрочем, явствовало, что он все-таки железный, – надо же и Самецкому отдохнуть.
Из дома отдыха, где измученный общественник проводил свой отпуск, всегда приходили трогательнейшие открытки:
«Как наша стеннушечка?
Но, несмотря на эти благородные порывы души, тело Самецкого регулярно каждый год опаздывало из отпуска на две недели.
Зато по возвращении Самецкий с новым жаром вовлекал сотрудников в работу.
Теперь не было прохода никому. Самецкий хватал людей чуть ли не за ноги.
– Вы слабо нагружены! Вас надо малость подгрузить! Что? У вас партийная нагрузка, учеба и семинар на заводе? Вот, вот! С партийного больше и спрашивается. Пожалуйте, пожалуйте в кружок балалаечников. Его давно надо укрепить, там очень слабая прослойка.
Нагружать сотрудников было самым любимым занятием Самецкого.
Есть такая игра. Называется она «нагружать корабль». Играют в нее только в часы отчаянной скуки, когда гостей решительно нечем занять.
– Ну, давайте грузить корабль. На какую букву? На «М» мы вчера грузили. Давайте сегодня на «Л». Каждый говорит по очереди, только без остановок.
И начинается галиматья.
– Грузим корабль лампами, – возглашает хозяин.
– Ламбрекенами! – подхватывает первый гость.
– Лисицами!
– Лилипутами!
– Лобзиками!
– Локомотивами!
– Ликерами!
– Лапуасцами!
– Лихорадками!
– Лоханками!
Первые минуты нагрузка корабля идет быстро. Потом выбор слов становится меньше, играющие начинают тужиться. Дело движется медленнее, а слова вспоминаются совсем дикие. Корабль приходится грузить:
– Люмпен-пролетариями!
– Лимитрофами!
– Лезгинками!
– Ладаном!
Кто-то пытается загрузить корабль Лифшицами. И на этом игре конец. Возникает дурацкий спор: можно ли грузить корабль собственными именами?
Самецкий испытывал трудности подобного же рода.
Им были организованы все мыслимые на нашей планете самодеятельные кружки. Помимо обыкновенных, вроде кружка проф-знаний, хорового пения или внешней политики, числились еще в отчетах:
Кружок по воспитанию советской матери.
Кружок по переподготовке советского младенца.
Кружок – «Изучим Арктику на практике».
Кружок балетных критиков.
Достигнув таких общественных высот, Самецкий напрягся и неожиданно сделал еще один шаг к солнцу. Он организовал ночную дежурку под названием: «Скорая помощь пожилому служащему в ликвидации профнеграмотности. Прием с двенадцати часов ночи до шести часов утра».
Диковинная дежурка помещалась в том же подвале, где обычно клеили стенгазету.
Здесь дежурили по ночам заметно осунувшиеся, поблекшие девушки и Ягуар Петрович. Ягуар Петрович совсем сошел на нет. Щек у него уже почти не было.
В ночной профилакторий никто не приходил. Там было холодно и страшно.
Все-таки неугомонный Самецкий сделал попытку нагрузить корабль еще больше.
Самецкий изобрел карманную стенгазету, которую ласкательно назвал «Стеннушка-карманушка».
– Понимаете, я должен довести газету до каждого сотрудника. Она должна быть величиной в визитную карточку. Она будет роздана всем. Вынул газету из жилетного кармана, прочел, отреагировал и пошел дальше. Представляете себе реагаж!..
Вся трудность заключалась в том, как уместить на крошечном листке бумаги полагающийся материал: и статью о международном положении, и о внутриучрежденской жизни, и карикатуру на одного служащего, который сделал выпад, одним словом – все.
Спасти положение мог только главный бухгалтер, обладавший бисерным почерком.
Но главный бухгалтер отказался, упирая на то, что он занят составлением годового баланса.
– Ну, мы это еще посмотрим, – сказал Самецкий, – я это рассматриваю как выпад.
Но здесь выяснилось, что Самецкий перегрузил свой корабль.
– Чем он, собственно, занимается? – спросили вдруг на летучем совещании.
– Ну, как же! Крепкий общественник. Все знают.
– Да, но какую работу он выполняет?
– Позвольте, но ведь он организовал этот… ну, ночной колумбарий, скорая помощь, своего рода профсоюзный Склифосовский… И потом вот… переподготовка младенцев. Даже в «Вечёрке» отмечали…
– А должность, какую он занимает должность?
Этого как раз никто не знал. Кинулись к ведомости на зарплату.
Там было весьма кратко и неопределенно:
«Самецкий – 360 рублей».
– Туманно, туманно, – сказал начальник, – ах, как все туманно! Конечно, Склифосовский Склифосовским, но для государства это не подходит. Я платить не буду.
И судьба Самецкого решилась. Он перегрузил свой корабль. И корабль пошел ко дну.
Бронированное место
Рассказ будет о горьком факте из жизни Посиделкина.
Беда произошла не оттого, что Посиделкин был глуп. Нет, скорее он был умен.
В общем, произошло то, что уже бывало в истории народов и отдельных личностей, – горе от ума. Дело касается поездки по железной дороге.
Конечная цель усилий Посиделкина сводилась вот к чему: 13 сентября покинуть Москву, чтобы через два дня прибыть в Ейск на целительные купанья в Азовском море. Все устроилось хорошо: путевка, отпуск, семейные дела. Но вот – железная дорога. До отъезда оставалось только два месяца, а билета еще не было.