Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге

Арсеньев Владимир Клавдиевич

Медведь круто обернулся, посмотрел в нашу сторону и проворно исчез в лесу.

Закусив немного, мы собрали свои котомки и тронулись в путь. Около моря я нашёл место бивака Н. А. Пальчевского. Из письма, оставленного мне в бутылке, привязанной к палке, я узнал, что он здесь работал несколько дней тому назад и затем отправился на север, конечным пунктом наметив себе бухту Терней.

Река Мутухе (по-удэгейски — Ца-уги) впадает в бухту Опричник (440 27' северной широты и 390 40' восточной долготы от Гринвича), совершенно открытую со стороны моря и потому для стоянки судов не пригодную. Глубокая заводь реки, сразу расширяющаяся долина и необсохшие болота вблизи моря указывают на то, что раньше здесь тоже

был залив, довольно глубоко вдававшийся в сушу. По береговым валам около самой бухты растёт ползучий даурский можжевельник (Juniperus dahyrica Pall.), а по болотам — кустарниковая берёза (Betula fruticosa Pall.) с узкокрылыми плодами.

Название Мутухе есть искажённое китайское название Му-чжу-хе («мугу» — самка, «чжу» — дикий кабан, «хе» — река, что значит — Река диких свиней). Она течёт вдоль берега моря по тектонической долине и принимает в себя, не считая мелких горных ручьёв, три притока с правой стороны. Так как речки эти не имели раньше названий, то я окрестил их. Первую речку я назвал Оленьей, вторую — Медвежьей, третью — Зверовой.

Там, где долина Оленьей реки сходится с долиной реки Медвежьей, на конце увала приютилась маленькая фанза. Она была пуста. Окинув её взором, Дерсу сказал, что здесь живут корейцы, четыре человека, что они занимаются ловлей соболей и недавно ушли на охоту на всю зиму.

Здесь по речкам, в болоте и на берегу моря на песке мы застали кое-каких перелётных птиц. Судя по малочисленности как особей, так и видов, видно, что по берегу моря не бывает большого перелёта. Тут было несколько амурских кроншнепов. Они красиво расхаживали по траве. При приближении нашем птицы останавливались, пристально смотрели на нас и затем с хриплым криком снимались с места. Отлетев немного, они опять спускались на землю, но были уже настороже. В другой стороне, около воды, ходила восточная белолобая казарка. Я сначала принял её за гуся. Она мне показалась больше размерами, чем есть на самом деле. Мурзин обошёл её по кустам и убил пулей. Из уток здесь было много маленьких чирков. Они держались в ручьях, заросших ольхой и кустарниками. Когда я очень близко подходил к ним, они не улетали, а только немного отплывали в сторону, и, видимо, совершенно не боялись человека.

От корейской фанзы вверх по реке Мутухе идёт тропа. Она долгое время придерживается правого берега реки и только в верховьях переходит на другую сторону. Горы, окаймляющие долину Мутухе, состоят большей частью из кварцевого порфира. Между реками Оленьей, Медвежьей и Зверовой, по выходе в долину, они кончаются широкими террасами в 20 метров высотой. Слева (по течению) растёт лес хвойный и смешанный, справа — лиственный. Река Мутухе — самое близкое к морю место, где произрастает строевой кедр. Он достигает здесь высоты 22 метров и имеет в обхвате 3 — 3,5 метра.

В верховьях реки небольшими рощицами встречается также тис (Taxus cuspidata S. ef Z.). Этот представитель реликтовой флоры нигде в крае не растёт сплошными лесонасаждениями; несмотря на возраст в триста — четыреста лет, он не достигает больших размеров и очень скоро становится дуплистым.

Путь по реке Мутухе до перевала чрезвычайно каменист, и движение по нему затруднительно. Расщелины в камнях и решетины между корнями представляют собою настоящие ловушки. Опасения поломать ногу коням делают эту дорогу труднопроходимой. Надо удивляться, как местные некованые китайские лошади ухитряются ходить здесь да ещё нести на себе значительные тяжести.

Пройдя по реке километров пять, мы повернули на восток к морю.

Уже с утра я заметил, что в атмосфере творится что-то неладное. В воздухе стояла мгла; небо из синего стало белесоватым; дальних гор совсем не было видно. Я указал Дерсу на это явление и стал говорить ему многое из того, что мне было известно из метеорологии о

сухой мгле.

— Моя думай, это дым, — отвечал он. — Ветер нету, который сторона гори, понимай не могу.

Едва мы поднялись наверх, как сразу увидели, в чём дело. Из-за гор, с правой стороны Мутухе, большими клубами подымался белый дым. Дальше, на севере, тоже курились сопки. Очевидно, пал уже успел охватить большое пространство. Полюбовавшись им несколько минут, мы пошли к морю и, когда достигли береговых обрывов, повернули влево, обходя глубокие овраги и высокие мысы.

Я обратил внимание, как на распространение звуковых волн влияли встречающиеся на пути препятствия. Как только мы заходили за какую-нибудь вершину, шум дождя замирал, но когда приближались к расщелине, он опять становился явственным.

Вдруг какие-то странные звуки, похожие на хриплый и протяжный лай, донесло до нас ветром снизу. Я тихонько подошёл к краю обрыва, и то, что увидел, было удивительно интересно.

Множество сивучей, больших и малых, лежало на берегу моря.

Сивуч (Eumetopias Stelleri Gray.) относится к отряду ластоногих (Pinnipedl) и к семейству ушастых тюленей (Otariidae). Это довольно крупное животное и достигает 4 метров длины и 3 метров в обхвате около плеч при весе 680 — 800 килограммов. Он имеет маленькие ушные раковины, красивые чёрные глаза, большие челюсти с сильными клыками, длинную сравнительно шею, на которой шерсть несколько длиннее, чем на всём остальном теле, и большие ноги (ласты) с голыми подошвами. Обыкновенно самцы в два раза больше самок.

В Приморской области сивучи встречаются по всему побережью Японского моря.

За ними охотятся туземцы, главным образом ради их толстой шкуры, которая идёт на обувь и на выделку ремней для собачьей упряжки.

Нежиться на камнях, обдаваемых пеной прибоя, видимо, доставляло сивучам большое удовольствие. Они потягивались, закидывали голову назад, подымали кверху задние ноги насколько возможно, поворачивались вверх брюхом и вдруг совершенно неожиданно соскальзывали с камня в воду. Камень не оставался свободным, тотчас же около него показывалась другая голова, и другое животное спешило занять вакантное место. На берегу лежали самки и рядом с ними молодняк, а в стороне около пещер, выбитых волнением, дремали большие самцы. Старые были светло-бурого цвета, молодые более тёмные. Последние держали себя как-то особенно гордо. Подняв кверху голову, они медленно поворачивали ею из стороны в сторону, и, несмотря на своё неуклюжее тело, им нельзя было отказать в грации. По манере себя держать, по величию и быстроте движений они заслуживали бы названия морских львов, как и их сородичи у берегов Калифорнии.

По свойственной казакам-охотникам привычке Мурзин поднял своё ружьё и стал целиться в ближайшего к нам сивуча, но Дерсу остановил его и тихонько в сторону отвёл винтовку.

— Не надо стреляй, — сказал он. — Таскай не могу. Напрасно стреляй — худо, грех.

Тут только мы заметили, что к лежбищу ни с какой стороны подойти было нельзя. Справа и слева оно замыкалось выдающимися в море уступами, а со стороны суши были отвесные обрывы метров 50 высотой. К сивучам можно было только подъехать на лодке. Убитого сивуча взять с собой мы не могли; значит, убили бы его зря и бросили бы на месте.

Вместе с тем меня поразил Дерсу своими словами. Напрасно стрелять грех! Какая правильная и простая мысль! Почему же европейцы часто злоупотребляют оружием и сплошь и рядом убивают животных так, ради выстрела, ради забавы?

Минут двадцать мы наблюдали сивучей. Я не мог оторвать от них своих глаз. Вдруг я почувствовал, что кто-то трогает меня за плечо.

— Капитан! Надо ходи, — говорил Дерсу.

Идти по вершине хребта всегда легче, чем косогором, потому что выдающиеся вершины можно обходить по горизонталям.