Собрание сочинений. Том 1. Ким: Роман. Три солдата: Рассказы
Шрифт:
— Надеюсь!
— Ну а я верю в чудеса, так что это выходит одно и то же. Силы тьмы! Кимбалль О'Хара! И его сын! Но мальчик туземец, а я сам венчал Кимбалля с Анной Шотт. Как давно у тебя эти бумаги, мальчик?
— С тех пор как я был еще совсем маленьким.
Отец Виктор быстро подошел и отвернул край его верхней одежды.
— Видите, Беннет, он не очень черен. Как твое имя?
— Ким.
— А может быть, Кимбалль?
— Может быть. Отпустите вы меня?
— А дальше?
— Меня называют Ким Риштике, то есть Ким из Ришти.
— Что значит
— Айришти — это был полк моего отца.
— О, понимаю — ирландский.
— Да. Так говорил мне мой отец. Мой отец, он жил…
— Жил где?
— Жил. Конечно, он умер — убрался от нас.
— О! Вот как вы относитесь к смерти!
Беннет перебил его:
— Возможно, что я был несправедлив к мальчику. Он, конечно, белый, хотя, очевидно, заброшенный. Я думаю, я сильно помял его. Дать разве ему виски…
— Дайте ему стакан хереса, и пусть он присядет на корточки. Ну, Ким, — продолжал отец Виктор, — никто не обидит тебя. Выпей-ка вот это и расскажи о себе правду, если ничего не имеешь против.
Ким закашлялся немного, ставя пустой стакан, и задумался. Нужно было быть осторожным. Мальчиков, бродящих вокруг лагеря, обыкновенно секут и прогоняют. Но его не высекли. Амулет, видимо, служит на пользу ему. Оказалось, что гороскоп в Умбалле и немногие слова, которые он запомнил из болтовни отца, совпадали между собой самым чудесным образом. Иначе почему бы толстый патер был так поражен, а худой дал ему стакан горячего желтого вина?
— Мой отец, он умер в городе Лагоре, когда я был еще маленький. Женщина, — она держала лавку «Кабарри», близ того места, где наемные экипажи. — Ким начал говорить, словно нырнув в воду, неуверенный, насколько правда может быть полезной.
— Твоя мать?
— Нет, — с жестом отвращения. — Она убралась, когда я родился. Мой отец, он достал эти бумаги из Джаду-Гер… Как вы называете это? (Беннет утвердительно кивнул головой.) Потому что он был на хорошем месте. Так, что ли, вы это называете? (Беннет снова кивнул головой.) Мой отец рассказывал мне это. Он говорил, а также и брамин, который сделал рисунок на песке в Умбалле два дня тому назад, он сказал, что я найду Красного Быка на зеленом поле и что бык поможет мне.
— Феноменальный лгунишка, — пробормотал Беннет.
— Силы тьмы, что за страна! — пробормотал отец Виктор. — Продолжай, Ким.
— Я не крал. К тому же теперь я ученик очень святого человека. Он сидит вблизи. Мы увидели двух людей с флагами, которые готовили все. Так всегда бывает во сне или при пророчестве. Поэтому я узнал, что все вышло, как предсказано. Я видел Красного Быка на зеленом поле, а мой отец, он говорил: «Девятьсот дьяволов и полковник на коне будут смотреть за тобой после того, как ты найдешь Красного Быка!» Я не знал, что делать, когда увидел Быка, но я ушел и пришел снова, когда стало темно. Мне хотелось еще раз повидать Быка, и я увидел Быка опять с сахибами, молящимися ему. Я думаю, Бык поможет мне. Святой человек также сказал это. Он сидит вблизи. Вы не обидите его, если я кликну его? Он очень святой. Он может засвидетельствовать все, что я говорю, и он знает,
— «Офицеры, молящиеся быку»! Как вы думаете, что это значит? — сказал Беннет. — «Ученик святого человека»! Уж не сумасшедший ли этот мальчик?
— Наверно, это сын О'Хары. Сын О'Хары в союзе со всеми силами тьмы. Его отец мог бы проделать то же самое, когда бывал пьян. Лучше пригласим этого святого человека. Он может знать что-нибудь.
— Он ничего не знает, — сказал Ким. — Я покажу его вам, если вы пойдете со мною. Он мой учитель. После этого мы можем уйти.
— Силы тьмы! — только и мог проговорить отец Виктор, когда Беннет пошел с Кимом, крепко держа мальчика за плечо. Они нашли ламу на том месте, где он сел, когда ушел Ким.
— Мои поиски кончились, — крикнул Ким на местном наречии. — Я нашел Быка, но Бог знает, что будет дальше. Они не обидят тебя. Иди в палатку толстого священника вместе с этим худым и увидишь конец. Все так необыкновенно. Но они не умеют говорить по-индусски. Они просто небитые ослы.
— Тогда нехорошо смеяться над их невежеством, — возразил лама. — Я доволен, если ты рад, ученик мой.
Величественно, без тени подозрения, он вошел в маленькую палатку, приветствовал священников как человек духовного звания и сел у открытой жаровни с углями. От желтой материи палатки, отражавшей свет лампы, лицо его казалось красно-золотым.
Беннет взглянул на него с полным безучастием человека, исповедующего религию, которая подводит девять десятых обитателей мира под общее название «язычник».
— А каков конец твоих поисков? Какой дар принес тебе Красный Бык? — обратился лама к Киму.
— Он говорит: «Что будете вы делать?» (Ким, в своих видах, принял на себя обязанность переводчика.)
Беннет со смущением смотрел на отца Виктора.
— Не понимаю, какое отношение имеет к мальчику этот факир, который или обманут им, или его сообщник, — начал Баннет. — Мы не можем позволить, чтобы английский мальчик… предположим, что он сын масона, то чем скорее он отправится в масонский сиротский приют, тем лучше.
— А! Таково ваше мнение как секретаря полковой ложи, — сказал отец Виктор, — но мы можем сказать старику, что мы собираемся делать. Он не похож на негодяя.
— Мой опыт говорит мне, что никогда нельзя понять душу обитателей Востока. Ну, Кимбалль, я хочу, чтобы ты передал этому человеку то, что я буду говорить, — слово в слово.
Ким, уловив значение нескольких фраз, начал так:
— Служитель Божий, тощий дуралей, похожий на верблюда, говорит, что я сын сахиба.
— Каким образом?
— Это правда. Я знал это с самого рождения, но он открыл это только тогда, когда снял амулет с моей шеи и прочел все бумаги. Он думает, что сахиб всегда остается сахибом, и оба они намереваются оставить меня в этом полку или послать в мадрисса (школу). Это пробовали сделать и прежде, но я всегда избегал этого. Толстый дурак одного мнения, а похожий на верблюда — другого. Но это ничего на значит. Я могу провести здесь одну-другую ночь. Это случалось и прежде. Потом я убегу и вернусь к тебе.