Собрание сочинений. Том 1
Шрифт:
Эти люди двинулись в Калифорнию через материк, по путям, проложенным первыми переселенцами, от атлантического побережья к тихоокеанскому. Они шли партиями, по десять — двенадцать фургонов, с выбранными из своей среды начальниками; каждый фургон везла дюжина быков или мулов. За фортом Кирни, лежавшим примерно посередине пути, путешественники вступали в опасную зону. Им грозили безводные пустыни и тяжелые переправы; их подстерегали индейцы. Брет Гарт описал такую переселенческую партию в «Степном найденыше».
Чтобы достигнуть долины Сакраменто, нужно было уже на ближних подступах к Калифорнии перевалить Сьерру. Это требовалось сделать до наступления снегов. Потому пересекавшие материк спешили выехать ранней
Нужно иметь в виду, что путешествие золотоискателей отличалось от обычного хода поселенцев своим импровизированным характером. В нем участвовали люди, не имевшие часто ни физических сил, ни необходимых навыков для подобного рода испытаний. Многие караваны были дурно экипированы, малодисциплинированы, не обеспечены медицинской помощью. Трудные участки дороги были обозначены белеющими костями животных и холмиками, увенчанными крестами.
«По всем дорогам жажда, голод, песчаные бури, индейцы и эпидемии шли по следам путешественников. От границы населенных мест до тихоокеанского побережья, от Соленого озера до Сакраменто, полторы тысячи безмолвных могил указывают путь искателей золота», — пишет Бирд.
И все же, несмотря на все тяготы и препятствия, оставляя за собой ослабевших и мертвых, сто тысяч человек, пресловутых «людей 49-го», прорвались в этот год в золотую Калифорнию. В это число вошли европейцы, а также китайцы — о калифорнийском золоте знал уже весь мир, — но главное ядро составляли «янки», американцы из атлантических и средних штатов, и большая часть их пересекла материк.
В последующие годы эмиграция постепенно слабела. Тем не менее через десять лет население Калифорнии достигло четырехсот тысяч человек, выросши, таким образом, с 1848 года в сорок раз. Золотодобыча США, оцениваемая к моменту открытия калифорнийского золота в десять миллионов долларов, перевалила к 1860 году за полмиллиарда долларов, составив огромное золотое накопление в руках северного предпринимательского капитала и федерального правительства.
В одной из испано-американских легенд Гарта испанский миссионер, едущий на своем смиренном муле из миссии Долорес, высящейся над пустынной бухтой Сан-Франциско, становится жертвой бесовских видений. Ему чудится в тумане огромный, сияющий огнями, многолюдный город. Действительно, Сан-Франциско, в канун открытия золота «городок, состоящий из одного монастыря и не более как двадцати низеньких, обмазанных белой глиною домов, расположенных в разных направлениях» [4] , за самое короткое время вырос в крупнейший финансово-промышленный и культурный центр на тихоокеанском побережье США.
4
Ал. Марков. «Русские на Восточном океане», М… 1849, стр. 82.
Популярной эмблемой Калифорнии был гигантский медведь гризли; это изображение возникло из господствовавшего взгляда на Калифорнию как на край дикой, девственной природы. Когда в 1868 году — через двадцать лет после начала «золотой лихорадки» — в Сан-Франциско вышел первый номер ежемесячного литературно-художественного журнала «Оверленд Монсли», редактором которого был молодой Брет Гарт, читатели увидели на обложке журнала все того же хорошо известного им медведя. Но Брет Гарт, очень чутко воспринимавший противоречия калифорнийской жизни, ввел в эмблему характерное изменение: медведь стоял, недоуменно озираясь, на железнодорожном полотне.
3
Старательская Калифорния уходила в прошлое, когда Брет Гарт напечатал в «Оверленд Монсли» свои первые старательские рассказы. Эти знаменитые рассказы вместе с мемуарами современников и другими материалами эпохи рисуют жизнь необыкновенную, в своем роде неповторимую и вместе с тем помогают понять, почему она оказалась недолговечной.
Первое время золотоискатели были безраздельными хозяевами земли. Государственная власть фактически отсутствовала, и каждый был волен поступать с землей и скрытыми в ней богатствами как заблагорассудится, на собственный страх и риск. Историки зарегистрировали образцы первоначальных старательских заявок: «Я, Джон Смит из Миссури, владею этим участком. Захватчика пристрелю на месте!» В дальнейшем были заложены основы «старательской демократии», самоуправления поселенцев, продержавшегося первые бурные годы «золотой лихорадки».
В согласии с демократической традицией американских поселенцев-скваттеров, занимавших и запахивавших «свободные земли» на неосвоенных территориях США, первые калифорнийские старатели выработали трудовой кодекс владения и пользования приисками. Через несколько дней после заявки участок должен был уже носить следы произведенных работ, иначе права заявщика аннулировались. Размер предоставляемых участков ограничивался в зависимости от содержания золота в почве. Перепродажа участков затруднялась различными формальностями. Старательские кодексы недружелюбно относились к применению наемного труда, предоставлявшего преимущество богатому человеку, и воспрещали применять на разработках рабский труд или брать заявку на имя раба.
Другим актом самоуправления была охрана личной безопасности старателя. Среди хлынувших в страну поселенцев было немало преступных элементов. С первых же месяцев массовой иммиграции в старательской Калифорнии начались грабежи и убийства.
Тирвейт Брукс в своем калифорнийском дневнике рассказывает о действиях бандитской шайки, жертвой которой стал его товарищ. Инос Кристмен с содроганием записывает в первый же день по прибытии: «Рано утром возле нашей палатки обнаружили труп. Это не считается здесь поразительным…» — и немного дальше: «Вчера американец застрелил на улице другого американца, и это привлекло не более внимания, чем собачья драка».
Следует заметить, что в мужской компании старательских общин процветали буйные нравы. Каждый был вооружен, и человеческая жизнь недорого стоила. Игра и попойка нередко кончались стрельбой и поножовщиной. Повздорив, противники уславливались стрелять «при первой встрече» — практикуемая форма старательской дуэли.
Однако грабеж, конокрадство и «нечестное» убийство преследовались и карались старателями. На террор преступных элементов старательские общины ответили созданием чрезвычайных «комитетов бдительности» (vigilance committee). Эти полулегальные организации опирались на общественное мнение и, хотя порой расправлялись с невинными или кому-нибудь нежелательными людьми, сыграли известную роль в борьбе с преступностью.
Позже, когда старательские общины попали в зависимость от банков и капиталистов, «комитеты бдительности» выродились в суды Линча, действовавшие в обход закона, по указке предпринимателей и реакционных политических воротил.
Более регулярным органом управления и правосудия на первых порах, до введения государственных судебных учреждений, было общее собрание старательского стана или поселка. При разношерстности старателей в каждом поселке находился человек с юридическими познаниями, и процедура судебного процесса соблюдалась в возможно полной мере, хотя и с гротескными отклонениями, о которых не раз с юмором повествует Брет Гарт.