Собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
— Подите сюда! Пожалуйста, поскорее!
Кэсс было замер от удивления, а потом неуверенно направился к девушке.
— Я услыхала, что кто-то идет через кусты, и подождала, — объяснила девушка. — Быстрей! Это просто ужасно!
Однако вопреки ее словам Кэсс заметил, что в ее возбужденной скороговорке совершенно не чувствуется ни испуга, ни даже тревоги, а во взгляде, устремлением на него, он не прочел ничего, кроме интереса и любопытства.
— Вот тут, на этом самом месте, — продолжала она, — я въехала в кусты, чтобы срезать хлыст для лошади, и смотрите сами, — она
Место, куда она его привела, находилось всего футах в тридцати от дороги. Кэсс не увидел ничего, кроме сиротливо валявшейся в траве мужской шляпы с высокой тульей. Это был цилиндр, новенький, блестящий, самой последней моды. Вызывающе элегантный и вместе с тем нелепый и беспомощный, он казался даже не просто смешным, хотя бы потому, что никак не вязался с пейзажем, не мог войти в него. И это так поразило Кэсса, что он застыл на месте, тревожно глядя на странный предмет.
— Да вы не туда смотрите, — нетерпеливо вскричала девушка. — Вот тут…
Кэсс посмотрел в ту сторону, куда она указывала хлыстом. Ему показалось, что там на земле валяется скомканная куртка, но тут же он заметил, что из распластанного рукава высовывается бледная, застывшая, бессильно сжатая в кулак рука; а дальше нелепо изогнутое и почти скрытое травой лежало нечто, что можно было бы принять за скинутые брюки, если бы не пара грубых башмаков, носки которых торчали вверх. Мертвец! Он был так явно, так ощутимо мертв, что жизнь, казалось, покинула даже его одежду; так уныло бессилен, ничтожен и осквернен одеждой, что и обнаженный труп на столе в анатомическом театре показался бы в сравнении не столь оскорбительным для человеческого достоинства. Запрокинутая голова провалилась в нору суслика, но бледное лицо и закрытые глаза были не так безнадежно мертвы, как эта гнусная одежда. К тому же вторая рука, лежавшая на вздутом животе, вызывала неуместную чудовищную мысль, что этот человек свалился и отсыпается после дружеской попойки.
— До чего он мерзок, — сказала девушка. — Но отчего он умер?
Хладнокровие и любопытство девушки подействовали на Кэсса, и, преодолевая отвращение, он осторожно приподнял голову мертвеца. Синеватая дырочка на правом виске и несколько коричневых, похожих на разбрызганную краску, пятен на лбу, на спутанных волосах и на воротнике — вот все, что они увидели.
— Поверните-ка его, — потребовала девушка, когда Кэсс хотел уже опустить голову мертвеца. — Может, есть еще одна рана?..
Кэсс смутно припомнил, что в странах с более старой цивилизацией существуют определенные правила, которые принято соблюдать, когда находят мертвое тело, и не стал производить дальнейшего следствия.
— Вам бы лучше уехать, мисс, не то вас, того гляди, вызовут свидетельницей в суд. А я отправлюсь в Брод Краснокожего Вождя — надо сообщить об этом следственному судье.
— Я поеду с вами, — заявила она. — Это ведь так интересно! Отчего ж мне и не быть свидетельницей? А хотите, — добавила она, не обращая внимания на удивленный взгляд Кэсса, — я подожду вас здесь…
— Но, видите ли… Не принято, чтобы молодые девушки… — начал было Кэсс, но она
— Это же я его нашла!
Право первооткрывателя священно для всех, кто ищет золото, и Кэсс не устоял перед ее доводом.
— Кто здесь следственный судья?
— Джо Хорнсби.
— Высокий, хромой? Тот, которого чуть не задрал гризли?
— Он самый…
— Ну, если так, то я сама поеду и привезу его через полчаса. Ждите!
— Но, мисс…
— Нечего спорить… Я еще такого, как здесь, никогда не видела и хочу досмотреть все до конца.
— А вы знакомы с Хорнсби? — спросил Кэсс, чувствуя невольное раздражение.
— Нет, но не беспокойтесь, я его привезу. — И она повернула лошадь к дороге.
Перед лицом этого олицетворения энергии Кэсс позабыл о мертвеце.
— А вы давно в наших краях, мисс? — спросил он.
— Около двух недель, — лаконично ответила она. — Ну, до скорого свидания! Кстати, поищите вокруг, может, найдете пистолет или еще что-нибудь, хотя надежды мало: я здесь дважды все обшарила.
Взвилось облачко пыли — это лошадь выбралась и дорогу и загарцевала. Но всадница легко справилась с ней, раздался мерный топот копыт, и девушка умчалась.
Не прошло и пяти минут, как Кэсс уже раскаивался, что не отправился с ней: ему вовсе не улыбалось ждать в таком жутком месте. Впрочем, вокруг не было ничего зловещего; яркое и надежное солнце Калифорнии рассеивало любую крадущуюся тень, рожденную воображением или колыханием ветвей. Один раз, когда поднялся ветер, пустой цилиндр вдруг покатился по земле, но это было скорее смешно, потому что казалось, будто он просто свалился с головы пьяного. Кэсс попробовал поискать, нет ли чего на земле, но безуспешно и начал терять терпение. Как он проклинал себя за то, что согласился остаться! Он с удовольствием и сейчас удрал бы отсюда, и его удержал только стыд. Хорошее настроение не вернулось к нему даже к концу нудного получаса, когда на пыльном горизонте появились фигуры двух всадников, в которых он узнал Хорнсби и девушку.
Тут раздражение усилилось, так как ему показало, что на него не обращают никакого внимания, — во всяком случае, Хорнсби только небрежно кивнул ему. С помощью девушки, чья живость и энергия явно приводили его в восторг, следственный судья перевернул труп и приступил к подробному осмотру. Он вывернул и тщательно обыскал карманы покойника. Несколько золотых монет, серебряный карандашик, нож, табакерка, вот и все. Ни малейшей возможности установить личность убитого. Девушка, стоя на коленях, с напряженным интересом следила за тем, что делает представитель власти, и вдруг радостно воскликнула:
— Здесь что-то есть! Выпало из-под его рубашки. Взгляните!
Большим и указательным пальцами она держала сложенный обрывок пожелтевшей газеты. Ее глаза сияли.
— Развернуть? Можно?
— Да.
— Это колечко, — сказала она. — Похоже на обручальное. На нем надпись. Вот: «Кэссу от Мэй».
Кэсс подался вперед.
— Это мое кольцо, — запинаясь, сказал он. — Я его обронил. Оно тут ни при чем, — прибавил он, краснея под взглядами девушки и следователя. — Оно мое. Отдайте!