Собрание сочинений. Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы
Шрифт:
Сосед в ответ только кивнул головой. Андрей глянул молниеносно и вдруг заметил в нем совсем иное: беспокойно бегающие, безумные, желающие до предела уменьшиться глазки.
Андрей взвыл, плюнул ему в блюдо, поцеловал в лоб и выбежал из бара, бросив на стол деньги.
Он слышал рев соседа:
– Мой друг… мой друг! Но потом и вой исчез.
На улице ему хотелось только одного: разрушать и разрушать. Еле сдерживался с помощью житейских атавизмов в мозгу.
Казалось, вся Москва
«Все не то, дома, люди, какие наглые постройки, – мелькало в уме. – Тупая реклама».
Он не мог войти в обычное состояние, то быстро шел, то слегка бежал – то какими-то темно-жуткими проулками без единой души, то местами, где потоки света сжигали мысли, где бродили, как в полусне, люди.
– Все было так ясно: учеба, поэзия, философия – и все обрушилось, все затрещало… Все оказалось бредом, а реальность – проваливающийся в бездну брат, его издевательская записка и хохочущая Москва. И ни веры, ни царя, ни Отечества.
«Надо все-таки кому-нибудь дать в морду», – пьяно-трезво подумал Андрей.
Он оказался на пустынной части какого-то бульвара. Мрак разрезался только судорогами огней вовне.
На скамейке Андрей заметил парня. Подлетел и тут же двинул ему в зубы.
К его полупьяному изумлению, парень заплакал, и не думая сопротивляться.
– Ах, плакать! – взбесился Андрей – Сосунок! У мамки или сестры под юбкой плачь! А не при мне! Получай!
И начал колошматить парня, но все-таки слегка, не по лицу уже.
– Я брата потерял, черт тебя дери, сосунок! – приговаривал, колошматя, Андрей. – И не только брата! Я всю реальность потерял, понимаешь ли ты или нет, гаденыш!.. Все рухнуло… Я сам скоро провалюсь куда-нибудь, за братом!
Вдруг он остановился и пришел в ужас от содеянного. Минуту стоял молча перед обалдевшим юнцом.
– Ты меня только прости, парень!.. Я нечаянно!.. Прости… Прости!..
Дай я тебя поцелую.
Парень молчал, всхлипывая. Андрей взревел:
– Ну дай я поцелую тебя, родной!.. Прости меня… Без прощения не уйду.
– Уйдите, уйдите, – взвизгнул вдруг парень. – Мне страшно. Лучше бейте, но не целуйте! И прощение ваше странное!
Андрей истерически расхохотался:
– Ах ты, философ мой! Лао-цзы маленький! Давай тогда я лучше тебе мою рубаху подарю! – и Андрей сбросил затем рубаху с себя. Куртку надел, а рубаху сунул на колени парнишке: – На, хорошая… Мне не жалко… Слезы утри ей или носи на память. И не реви больше, что же с тобою в аду тогда будет, парень!.. Не раскисай!
Здесь еще не ад.
Встал и с загадочной искренностью обнял парня, глядя обездушенными глазами на луну.
– Вперед! – И побежал дальше по темным аллеям и мимо мечтающих о смерти деревьев.
Все время хотелось крушить. Несколько раз основательно швырнул камни в стабильные предметы, в покинутый киоск с пивом, в рекламу, призывающую к сладкой жизни. Одинокие прохожие шарахались, уходя в свет. Но свет был лиловатый с подозрением на мрак.
Андрей подбежал к проститутке. Но отпрянул, поразившись ее беспомощности.
– Молодой человек, молодой человек! – дико закричала она ему вслед. – Куда же вы от меня, куда же вы?
Ответа не было. Женщина задумалась:
– Не надо было мне становиться проституткой, последнее время многие бегут от меня, как только увидят… Но почему, почему?.. Что во мне вызывает отвращение?
И она попыталась взглянуть на себя без зеркала, но осоловевший взгляд застыл в пустоте.
…А Андрей все больше и больше свирепел:
– Это не мой город! Это не Москва! Она изменилась!
И он остановился, пораженный воспоминанием о человеке в баре: то, как босс какой-то, молчал, то вдруг глазки стали бегать, как крысы!
– Где мой брат, где мой брат?.. Где реальность?.. Я ищу тебя, Стасик, я ищу тебя! – дико и хрипло закричал Андрей. – Я ищу тебя!
И оказался прямо перед стариканом в хорошем пиджаке. Лицом к лицу.
– Ты не Стасик случайно? – спросил сразу. – Ты не Стасик??
– А кто такой Стасик? – осторожно поинтересовался старик.
– Считался моим братом, учил меня уму-разуму, а сейчас – не знаю кто… Пропал… По зеркалам только шмыгает, может быть.
– Ну-ну, – миролюбиво ответил старик. – А меня, между прочим, тоже Станиславом зовут. Станислав Семеныч, могу представиться.
Андрей ошалело посторонился.
– Батюшки, вот оно что! Имя и отчество совпали, может, и остальное тоже совпадает.
Старикан поежился.
– Боишься? А хочешь, я с тебя сейчас штаны сниму? А там видно будет!
Старикан от изумления раскрыл было рот, в который Андрею захотелось плюнуть, но в то же мгновение он заметил, что выражение лица старикана кардинально изменилось: оно стало хищническим, почти вампирическим, словно все лицо превратилось в оскал.
Андрей стал трясти его за пиджак.
– Ты что? Ты кто? Пенсионер или вампир? Или, может, ты мой отец?
Но вместо ответа на такие вопросы Андрей увидел широкую, слезящуюся улыбку, расколовшую лицо старика, и лягушачий, просящий взгляд.
– Только не бей, не бей, ладно? – пробормотал старик. – Лучше пиджак возьми, и все тут.
Взгляд его стал настолько умоляющим, даже глубинно-женским, жалостливым к себе, что Андрей мгновенно стал внутренне относиться к нему как к женщине.