Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
— Вот прелесть! — восторженно произнес Горюнов. — На эту площадку я часто, знаете, заглядывался снизу. Она напоминает орлиное гнездо, но я и понятия не имел, что она до такой степени хороша. Вот создаст же такое природа! Лучше не придумаешь!
— Это создала не природа, — сказал Чириков. — Это создал человек — и не шаблонный притом. Я сам сначала думал, что это игра, фокус природы, но потом пришел к другим выводам. Я ведь сюда частенько захожу, — признался он сконфуженно.
— Кто же это?
— Этого я не знаю. Но след чьей-то сильной жизни здесь явственно
— Вы думаете?
— Уверен. Вы только поглядите, как симметрично они стоят по краям расщелины, которую, вероятно, предполагалось использовать для устройства лестницы.
Горюнов опустился на колено и критически осмотрел расщелину. Молодая, бойкая луна в упор осветила скалу, помогая инженеру ориентироваться.
— Знаете, я подозреваю, что и расщелина не совсем естественного происхождения, — удивленно сказал он, поднимаясь. — Очень уж она аккуратна, осмысленна…
— Мне самому тоже так казалось. Но взгляните сюда. Видите вы эту подпорную стенку из тесаного гранита? Это уж не природа сложила, правда?
— Позвольте, а где же мог стоять дом? — увлеченный открытием чего-то, не каждый день встречающегося, озабоченно огляделся Горюнов. — Я что-то не совсем улавливаю композицию усадьбы.
— Да вот в том-то и дело, что никакого дома нет. Не ищите! Ни дома, ни даже фундамента. А водопровод есть, — и Чириков, знакомо пошарив по земле, поднес к глазам осколок поливной гончарной трубы, поясняя:
— Труба эта шла у него из-под горы, но сейчас воды почему-то нет. Я подозреваю, что когда строили шоссе, вероятно, случайно нарушили всю систему. Но какой огромный труд, подумайте!
Инженер между тем внимательно рассматривал черепок.
— Чистенькая работа! — одобрил он. — Здешнюю местную промышленность прямо не допросишься такие вот вещи производить, а, кажется, чего бы проще? А дай она нам такие трубы, мы бы дренировали все оползневые участки, да и вашему брату, агроному, они нужней хлеба. Сколько лет может быть этому черепку? — спросил он заинтересованно.
Чириков пожал плечами.
— Во всяком случае, побольше полсотни лет, — произнес он, указывая на гигантские веллингтонии. — Этим «мальчикам» лет ведь по семьдесят — восемьдесят, так что водопровод не моложе их, если не старше.
— Но кто же это мог быть, товарищ Чириков? Может быть, это еще двести лет назад кто жил? — тряся агронома за руку и заглядывая ему в глаза, будто боясь, что его обманут, шопотом спросил молодой Грищук. — Археология, ей-богу! Хотите, я в газету напишу?
— Кто мог быть, я не знаю и не догадываюсь, — и агроном беспомощно развел руками, — но я представляю, что появился однажды человек, который понимал красоту как необходимость. Влез он на эту скалу, замер от удивления и сказал себе: здесь счастливое место для счастливых людей, надо его подготовить для человека. И взялся. Посадил деревья, провел воду, задумал лестницу вниз вырубить в скале, поставил подпорную стену…
—
— Почему дома не поставил? Очень просто. Жить здесь в ту пору было немыслимо трудно, и он заранее знал, что не дождется того времени, когда сюда пройдет дорога, когда можно будет не мучиться, а наслаждаться. Я понимаю его так: он твердо знал, что жизнь человеческая еще не приблизилась к этой скале, что ей еще много других хлопот, и он просто поставил метку для будущих поколений, чтобы обратить их внимание и возбудить любопытство. Он начал работу, как бы бросив нам вызов: «Продолжайте, люди, мой почин, закончите начатое!» — и тем самым как бы сомкнул свою жизнь с нашей, продлил себя в человеческой памяти на много лет…
— Стариков не расспрашивали? — поинтересовался Горюнов.
— Расспрашивал. Никто не помнит, чтобы здесь кто-нибудь жил или собирался жить.
Они прошли несколько раз взад-вперед по скале.
— А что эго за кусты? — спросил присмиревший Грищук.
— Это я посадил. Гранат, инжир, маслина. Захотелось и мне присоединиться к бескорыстным усилиям неизвестного строителя и хоть на шаг приблизить жизнь к этому месту. Пройдет еще двадцать — тридцать лет — и здесь будет чудесно. Жаль, что счастливцы, которым доведется жить на скале, не узнают, как долго этот клочок земли ждал своего часа служить людям. История безыменного строителя, конечно, забудется, и всем будет казаться, что дворец возник сразу и без усилий двух или трех поколений.
— Кто бы он ни был, — только не помещик и не сиятельный вельможа, — убежденно сказал инженер. — Те, будьте уверены, нашли бы средства построиться, а кроме того, они обычно держались ближе к морю, к виноградникам, к хорошим и удобным дорогам. В самом деле, кто бы это мог быть?
Чириков улыбнулся с застенчивой радостью:
— Есть, есть такие люди на свете, товарищ Горюнов. Одни из них становятся Мичуриными, другие уходят открывать новые земли, как Дежнев, а третьи обживают голые скалы, готовят их для будущего. Ведь заметьте, он и землю должен был сюда натаскать, чтобы прикрыть голый камень. Да! — вспомнил он. — Тут и винограду лоз с десяток имеется, выродился только он, не плодоносит, но по листу вроде как старый местный сорт, потомок, может быть, тех сортов, которые завезли к нам современники Гомера.
— Может, и он его современник? — спросил инженер.
— О нет! Этот неизвестный строитель — человек безусловно русского происхождения. До русских здесь никто веллингтоний и не видывал, это деды наши их тут насадили, да и потом вся ухватка, весь распорядок и характер дела чисто русские, озорные, с выдумкой. Вот, мол, глядите, дорогие потомки, что я нашел и приготовил для вас… Получите подарочек!
Молодой Грищук, став неожиданно задумчивее и проще, сказал:
— Я бы, товарищ Чириков, просил вас от имени комсомольской организации прочесть нам по этому поводу лекцию. Экскурсию специально устроим, и я категорически считаю, что над этой скалой надо шефство взять.