Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии
Шрифт:
Все хорошо. Беда лишь в одном. Мало кто в этот полет поверил. Только Велигура начнет рассказывать, сразу друзья кричат:
– Ну, ну, ври, загибай, закручивай!
Не Велигура теперь Велигура. Только откроет бедняга рот, сразу несется:
– Барон Мюнхгаузен!
Война есть война. Всякое здесь бывает. Бывает такое, что сказкой потом считают.
«Айн, цвай, драй!»
Бывалый солдат во взводе что вожак в журавлиной стае.
Бой шел южнее Москвы, в Тульской области, около города Венёва. Фашистские танки стали заходить в тыл советским войскам. Пришлось войскам отступить. Не успел уйти из Венёва лишь взвод полковой разведки. Укрылись бойцы в одном из сараев на окраине города.
Захватили фашисты Венёв. Стоят часовые при въезде, при выезде. Не прорваться к своим разведчикам.
– Нет тут выхода!
– Нет спасения!
– Верный плен.
Вдруг вышел вперед разведчик сержант Мисанов:
– Разговорчики! Как нет выхода, нет спасения?!
Смотрят бойцы на Мисанова. Известен во взводе боец Мисанов. Если такое сказал Мисанов, значит, надежда и вправду есть. Притихли солдаты в сарае. Смотрят сквозь щели в стене на улицу. Смотрит и сам Мисанов.
Ноябрь. Морозно на улице. Падает снег. Ветерок колесит по улице. Гонит вперед поземку.
Проходят через город по улице совсем рядом с сараем, в котором сидят советские бойцы, маршевые колонны фашистской пехоты. Идут в колоннах по два человека. Зябко фашистам. Ссутулили плечи, подняли воротники.
– Айн, цвай, драй! – командуют фашистские командиры.
«Айн, цвай, драй!» – отдается в ушах у Мисанова.
«Что же сержант придумает?» – гадают солдаты.
Смотрит Мисанов на фашистских солдат:
– Эка вон как ссутулили плечи.
– Так ведь от холода, – поясняют бойцы.
– Эка ж задрали воротники.
– Так ведь за уши мороз хватает.
Наступил вечер. Стемнело вокруг. Ни звезд, ни луны на небе. Лишь раздаются за стенами сарая немецкие голоса, лишь слышен топот солдатских ног.
Прошло какое-то время, и вдруг Мисанов подал команду:
– Становись! Стройся по два в колонну.
Построились солдаты. Что же такое будет?
– Поднять воротники! – командует Мисанов.
Подняли солдаты воротники.
– Сутулься, сутулься. Плечи сутуль сильнее.
Вогнали шеи солдаты в плечи.
Распахнул Мисанов ворота.
– Шагом марш! – скомандовал тихо и тут же громко: – Айн, цвай, драй!
Тронулись солдаты. Вышли на главную улицу, по которой шли фашистские роты, пристроились к хвосту одной из колонн.
– Айн, цвай, драй! – командует Мисанов. И тут же тихо: – Братцы, плечи сутуль, плечи сутуль сильнее. – И снова громко, во всю солдатскую мочь: – Айн, цвай, драй!
Прошли солдаты мимо фашистского часового, переступили границу города, вышли в открытое поле. Приотстали солдаты, оторвались от фашистских колонн, свернули с дороги. К утру и достигли своих.
– Да как вы?!
– Откуда? – пошли вопросы.
– Не гадали в живых вас видеть.
– Так ведь с нами Мисанов!
– Ах, Мисанов – так это другое дело.
Бывалый солдат из любой беды живым, невредимым выйдет. Бывалый солдат во взводе что вожак в журавлиной стае.
Ударная
Харлов Иван служил пулеметчиком в 1-й Ударной армии.
28 ноября 1941 года танковым ударом фашисты обрушились на город Яхрому. Яхрома стоит от Москвы точно на север, на берегу канала Москва-Волга. Ворвались фашисты в город, вышли к каналу. Захватили мост через канал, переправились на восточный его берег.
Танковые соединения врага обходили Москву с севера. Положение было тяжелым, почти критическим.
1-я Ударная армия получила приказ остановить врага.
Втянулась Ударная в бой. Вместе с другими в бою и Харлов. Опытен он в сражении. В наступление шла стрелковая рота. Припал Харлов к пулемету. Защищает огнем своего пулемета советских стрелков. Действует по-харловски. Не торопится. Зря в поле пуль не пускает. Бережет патроны. Бьет точно по цели. Стреляет очередями короткими. Чувствует Харлов себя ответственным за жизнь пехотинцев. Словно каждая лишняя смерть на его счету.
Хорошо бойцам под такой защитой.
И вдруг осколком фашистской мины искорежило у Харлова ствол пулемета.
Оборвался, заглох огонь.
А противник снова идет в атаку. Смотрит Харлов – воспользовались фашисты, что стих его пулемет, выдвинули вперед пушку. Вот-вот и ударит пушка по нашей роте. Сжались в кулаки от обиды у Харлова руки. Потом он постоял и вдруг припал к земле, прижался и как-то по-крабьи, боком, забирая чуть-чуть в обход, пополз по направлению к неприятельской пушке.
Увидели солдаты, замерли.
«Батюшки, верная смерть!»
Впились солдаты глазами в Харлова. Вот ближе к пушке Харлов, вот ближе. Вот и рядом совсем. Поднялся в рост. Размахнулся. Бросил гранату. Уничтожил фашистский расчет.
Не сдержались солдаты:
– Ура Харлову!
– Ну, Иван Андреич, теперь беги.
Только прокричали, видят: вышли из-за бугра фашистские танки и идут прямо на Харлова.
– Беги! – снова кричат солдаты.
Однако мешкает что-то Харлов. Не отбегает.
Всмотрелись солдаты внимательнее.
– Гляньте, гляньте! – кричит один.
Видят солдаты – разворачивает Харлов фашистскую пушку навстречу танкам. Развернул. Пригнулся. Припал к прицелу.
Выстрел. Загорелся фашистский танк. Два танка подбил герой. Остальные свернули в сторону.
До самого вечера длился бой. Отбросила Ударная армия фашистов вновь за канал. Восстановила здесь положение.
Довольны солдаты:
– А как же иначе! На то и Ударная!
– Как же иначе, раз такие, как Харлов, есть.