Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 3

Малышевский А.

В дополнение этого я еще скажу тебе, что правительство теперь вольных хлебопашцев уничтожает и обращает их в государственные крестьяне. Вчера еще слышал я, что огромное демидовское имение (кажется, 6 тысяч душ), которое было вольными хлебопашцами, теперь обращено в государственных крестьян под общее управление окружных чиновников. Каково будет твоим крестьянам, заплативши тебе 100 тысяч, вдруг очутиться под властью чиновника, который заставит их платить двойной оброк против того, который они платят тебе? Потому что казенный оброк вместе с окладом на жалование чиновникам или управляющим более 8 рублей серебром с души, тогда как они платят около 4 рыблей серебром с души. Но сколько еще сходит с государственных крестьян незаконных поборов и сколько несправедливостей от пьяных и полномочных писарей, от волостных, от окружных и пр.!! Сколько соблазнов к незаконному действованию посредством подкупов! Какая опасность от откупщиков, которые могут поставить у них кабаки, харчевни, против их воли дать им соблазн и пр. Возьми еще и то в соображение, что, выплачивая тебе откупную сумму, они непременно войдут в зависимость ростовщиков, которые высасывают обыкновенно всю нравственную кровь

у крестьян, а ты сама, между тем, получая их выкуп не вдруг, а по срокам, непременно истратишь деньги по мере их получения и потом останешься без ничего и не будешь в состоянии быть полезною никому, сделав еще вред мужикам.

Вот мое мнение. Обсуди его без страсти и пристрастия. Если же, рассудив, ты останешься при своем намерении, то прошу написать ко мне и я тотчас же поеду к знающим это людям и пришлю тебе форму, условия и пр.

Еще одно считаю тебе не лишним сказать: если ты боишься, что после твоей смерти положение крестьян твоих изменится, то ты можешь сделать какое хочешь завещание и положить его для верности в Опекунский совет, так что крестьяне твои во всяком случае и несмотря ни на каких наследников будут после тебя или обязанными на таких или других условиях, или совершенно свободными, смотря по тому, как ты сочтешь за лучшее. Но для этого хорошо бы было, чтобы завещание твое сделано было в тайне, чтобы не возбудить у крестьян мыслей, которые могут быть им вредны прежде времени. А покуда ты жива, продолжай управлять ими, как делала до сих пор, бери с них легкий оброк, дай им свободу управлять собою, не предай их в обиду чиновников, и они будут благословлять тебя так всегда, как теперь благословляют.

Обнимаю тебя.

Твой брат Киреевский.

(Приписка П. В. Киреевского).

Я было хотел также писать к тебе нынче об этом деле, но брат прочел мне свое письмо, и так я с этим мнением совершенно согласен, как я уже и говорил тебе прежде, то и не считаю уже нужным повторять то же. Пуще всего желаю, чтобы ты обдумала это как можно больше и не спешила.

Крепко тебя обнимаю. Мы все, слава Богу, здоровы.

10 марта

Твой брат Петр К.

(Опять рукою И. В. Киреевского).

Написавши это письмо, я отдал его Кошелеву и притом рассказал, в каком положении твои крестьяне находятся. Он сказал мне, что хотя он и эмансипатор ex officio [308] , однако тебе никак не посоветует освобождать, а оставить как есть. Потом он написал прилагаемое письмо, в котором совсем его немного запутал, я думаю, от желания проповедовать свою любимую тему. После того я его видел, и он тоже говорит, что тебе никак не следует и нет причины эмансипировать и что ты сделаешь этим только вред, а не пользу твоим крестьянам. А в письме его это не так ясно.

308

По обязанности (англ.). – Сост.

Обнимаю тебя еще раз.

64. Оптинскому старцу Макарию

28 марта 1847 года

<…> Теперь немножко беспокоит нас состояние здоровья Натальи Петровны, которая чувствует себя не совсем хорошо. Она с самого приезда в Москву все как-то не поправляется, но, напротив, худеет и расстроивается. Молитвы Ваши Господь услышит. Прошу Вас передать мои поздравления отцу игумену и просить его святых молитв о нас, много его уважающих. Прошу Вас также взять на себя труд поздравить от меня почтенного старца иеромонаха А [309] . С искренним почтением и беспредельною преданностию имею счастие быть Вашим духовным сыном и покорным слугою.

309

Амвросий Оптинский, Александр Михайлович Гренков (1812–1891) – священнослужитель, иеросхимонах. – Сост.

И. Киреевский

65. Оптинскому старцу Макарию

23 марта 1848 года

<…> Благодарю Вас, почтеннейший и многоуважаемый батюшка, за Вашу благосклонную память обо мне и за книгу, присланную мне в день моего рождения. Благословение Ваше при начале моего нового года принял я за счастливое будущее. Но известие о Вашем нездоровье много огорчило нас, и мы просим Вас сделать нам одолжение: поручить окружающим Вас извещать нас на первой почте о ходе Вашей болезни и выздоровлении.

С уважением и преданностью Ваш духовный сын И. Киреевский.

66. М. П. Погодину

Март-апрель 1848 года

<…> Ты пишешь ко мне, что не худо бы литераторам представить адрес императору о излишних и стеснительных действиях цензуры [310] . Сначала я оставил эту мысль без большого внимания как несбыточную. Потом, однако, когда я обдумал твой характер и что у тебя часто от первой мысли до дела бывает полшага, – тогда я испугался и за тебя, и за дело. Подумай: при теперешних бестолковых переворотах на Западе время ли подавать нам адресы о литературе? Конечно, цензурные стеснения вредны для просвещения и даже для правительства, потому что ослабляют умы без всякой причины, но все эти отношения ничего не значат в сравнении с текущими важными вопросами, которых правильного решения нам надобно желать от

правительства. Не велика еще беда, если наша литература будет убита на два или три года. Она оживет опять. А между тем подавать просительные адресы в теперешнее время значило бы поставить правительство во враждебное или, по крайней мере, в недоверчивое отношение к литераторам, что гораздо хуже, потому что может повести к следствиям неправильным и вредным, правительство теперь не должно бояться никого из благомыслящих. Оно должно быть уверено, что в теперешнюю минуту мы все готовы жертвовать второстепенными интересами для того, чтобы только спасти Россию от смуты и бесполезной войны. Мы должны желать только того, чтобы правительство не вмешало нас в войну по какой-нибудь прихоти или дружбе к какому-нибудь шведскому или <неразб.> королю; чтобы оно не пошло давить наших словен вместе с немцами [311] ; чтобы оно не возмутило народ ложными слухами о свободе [312] и не вводило бы никаких новых законов, покуда утишатся и объяснятся дела на Западе, чтобы, например, оно не делало инвентарей [313] к помещичьим имениям, что волнует умы несбыточными предположениями; чтобы оно не позволяло фабрикам без всякой нужды заводиться внутри городов и особенно столиц, когда они с такою же выгодой могут стоять за несколько верст от заставы и пр. Впрочем, всего в письме не расскажешь.

310

Император Николай I усилил цензурные ограничения, которые коснулись всех литераторов и издателей. – Сост.

311

Император Николай I почитал своим долгом выполнение решений Венского конгресса 1814–1815 гг. и реализацию целей Священного союза. Иными словами, для России были незыблемы границы европейских государств, установленные после наполеоновских войн, и была неоспоримо обязательной помощь (в том числе и военная), оказываемая союзным правительствам в противодействии революционным движениям. – Сост.

312

В конце 1847 г. Николай I на встрече с депутацией дворянства Смоленской губернии высказался за отмену крепостного права. Началось общественное обсуждение этого вопроса. – Сост.

313

После описи владений помещиков строго регламентировались размеры и формы крестьянских повинностей. – Сост.

67. Оптинскому старцу Макарию

29 ноября 1848 года

Достопочтеннейший батюшка!

По милости Божией и за Ваши святые молитвы Наталья Петровна сегодня, 29 ноября, в 8 часов поутру благополучно разрешилась от бремени сыном Николаем [314] , которому быть восприемным отцом она просит Вас. К ее просьбе я усерднейше присоединяю свою. Крестины будут, как мы думаем, восьмой день, т. е. в день Николая Чудотворца. Прошу Вас известить об нашей радости и вместе передать глубочайшее почтение отцу игумену и старцу Иоанну [315] и усерднейший поклон всем святым отцам Вашей обители, которые помнят об нас.

314

Киреевский Николай Иванович (1848—?) – сын И. В. и Н. П. Киреевских. – Сост.

315

Иеросхимонах Иоанн, Иван Иванович Малиновский (1763–1849) – насельник Иоанно-Предтеченского скита Оптиной пустыни. Автор полемических произведений против старообрядчества. – Сост.

С уважением и преданностью Ваш духовный сын И. Киреевский.

68. Оптинскому старцу Макарию

3 декабря 1848 года

Достопочтеннейший батюшка! Отец Макарий!

Спешу написать Вам несколько слов для того, чтобы просить Ваших святых молитв о Наталье Петровне. Она родила благополучно, как я Вам писал, и первые дни чувствовала себя очень хорошо, но со вчерашнего дня ей сделалось хуже, и мы боимся, чтобы с нею не повторилась та болезнь, которая была у нее после ее последних родов. Впрочем, сегодня она чувствует себя опять несколько легче.

Крестить нашего Николая думаем мы 6 декабря часов в шесть или семь вечера. С вашего позволения будет поминаться Ваше имя как восприемника, и мы все просим Ваших святых молитв.

И. Киреевский

69. Оптинскому старцу Макарию

10 января 1849 года

Почтеннейший батюшка!

Наталья Петровна не может сегодня писать к Вам сама, потому что простудилась и получила довольно сильную боль в горле, от которой должна лежать. Третьего дня она брала молитву [316] , вчера поутру почувствовала маленькую боль в горле, которая, однако же, не остановила ее ехать к обедне. Ввечеру боль сделалась гораздо сильнее, а сегодня поутру еще увеличилась. Она просит Ваших святых молитв.

316

Здесь говорится о молитвах сорокового дня по рождении младенца. – Сост.