Собрание сочинений. В 5 томах. Том 1. Рассказы и повесть
Шрифт:
— И кто грядет там с высоты? — в восторге проорал Биби, увидев Арнольфа. — Наш дядя Арнольф!
Встревоженный Арнольф спросил, что они тут делают.
— Хлещем водку и разучиваем песню про «Охотника из Курпфальца».
— Биби, — с достоинством возвестил Арнольф, — я попросил бы тебя прекратить пение. Ты находишься в подвале моего дома.
— Ну и ну, — загоготал Биби, — ты неплохо устроился, не стыдно похвастаться. Поздравляю. Садись прямо на трон, брат Арнольф. — И он жестом указал Архилохосу на пустую бочку, стоящую в луже красного вина. — Валяйте, детки, — обратился он к близнецам, которые
— Будь верен и честен всегда, — визгливо запели Жан-Кристоф и Жан-Даниэль.
Архилохос попытался стряхнуть с себя усталость.
— Брат Биби, — сказал он, — я хочу раз и навсегда объясниться с тобой.
— Ни звука больше, малыши! Внимание! — забормотал Биби. — Дядя Арнольф хочет толкнуть речугу!
— Не думай, что я стыжусь тебя, — начал Архилохос, — ты мой родной брат, и я знаю, что, в сущности, ты человек добрый и тихий, благородная душа, но у тебя есть одна слабость, и потому я должен проявить к тебе отеческую строгость. Я всегда тебе помогал, но чем больше денег тебе давали, тем больше ты опускался, ты и вся твоя семья. А теперь ты дошел до того, что пьянствуешь в моем винном погребе.
— Досадное недоразумение, брат Арнольф, я думал, что это погреб военного министра. Досадное недоразумение.
— Тем хуже, — печально возразил Арнольф, — разве можно залезать в чужой погреб? Ты кончишь свои дни на каторге. А теперь отправляйся домой и забирай близнецов, завтра ты начнешь работать у Пти-Пейзана в объединении акушерских щипцов.
— Домой? В такую холодину? — с испугом спросил Биби.
— Я вызову такси.
— Хочешь, чтобы мои крошки-близнецы замерзли, — возмутился Биби. — У нас в хибаре гуляет ветер. Они сразу окочурятся в этаком холоде. Минус двадцать по Цельсию.
За стеной послышался адский грохот, и из соседнего помещения выскочили Маттиас и Себастьян, двенадцати и девяти лет от роду, кинулись на дядю, вскарабкались на колени и на плечи Арнольфа, где уже сидели близнецы.
— Маттиас и Себастьян, бросьте финки, раз вы играете с дядей! — прикрикнул на них брат Биби.
— Боже мой, кого ты еще привел сюда? — спросил Арнольф, на котором висели его четыре племянника.
— Никого, только мамочку и дядюшку-моряка, — ответил Биби, раскупоривая очередную бутылку, — ну и, конечно, Магду-Марию с ее новым кавалером.
— С англичанином?
— Почему именно с англичанином? — недоумевал Биби. — Тот уже давно смылся. У нее теперь китаец.
Когда Архилохос вернулся из подвала, оказалось, что Пролазьер спит, но и во сне его трепала жестокая лихорадка. Однако вызывать врача было уже слишком поздно. Силы покинули Архилохоса. А из подвала все еще доносились вопли и пение. Архилохос не посмел пройти второй раз по звездной дорожке, которая вела в спальню Хлои. Он лег на диванчик в будуаре Хлои, недалеко от креслица, на котором валялись бюстгальтер и пояс с резинками, и тут же заснул. Но предварительно он все же снял шубу от О’Нейла-Паперера и укрылся ею.
Утром часов в восемь его разбудила горничная в белом переднике.
— Живей, сударь, — сказала она, — надевайте пальто и уходите, в соседней комнате спит хозяин дома.
Горничная открыла дверь, которую он раньше не заметил, дверь вела в широкий коридор.
— Ничего
— О, — сказала девушка и сделала книксен.
— Как тебя зовут? — спросил Арнольф.
— Софи.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать, сударь.
— Давно ты здесь служишь?
— Полгода.
— Тебя наняла миссис Уимэн?
— Мадемуазель Хлоя, мсье.
Архилохос решил, что произошла какая-то путаница, но постеснялся расспрашивать дальше.
— Не угодно ли, сударь, кофе? — осведомилась девушка.
— Мадемуазель Хлоя уже встала?
— Она спит до девяти.
Тогда и он позавтракает в девять, сказал Архилохос.
— Mon dieu [24] , мсье. — Софи покачала головой. — В девять мадемуазель принимает ванну.
24
О Боже (франц.).
— А в половине десятого?
— Ей делают массаж.
— А в десять?
— К ней приходит мсье Шпац.
Архилохос с удивлением спросил, кто такой мсье Шпац.
— Портной.
Когда же он сможет увидеться со своей невестой, воскликнул Архилохос в отчаянии.
— Ah non [25] , — сказала Софи энергично, — готовится свадьба, и мадемуазель страшно занята.
Архилохос сдался, он попросил проводить его в столовую: надо было хотя бы поесть.
25
Что вы (франц.).
Он завтракал в той комнате, где мэтр Дютур оформлял недавно дарственную на виллу, и ему прислуживал седой, исполненный величия дворецкий (вообще выяснилось, что в доме полным-полно слуг — камердинеров и горничных); Арнольфу подали яйцо, ветчину (к которой он не притронулся), кофе по-турецки, апельсиновый сок, виноград и свежие булочки с маслом и конфитюром. Тем временем за высокими окнами в парке с раскидистыми деревьями совсем рассвело, и в дом хлынул поток свадебных подарков: цветы, письма, телеграммы, груды свертков. К дверям, громко сигналя, подъезжали автофургончики; подарки множились, загромоздили холл и гостиную, их сваливали прямо на пол в спальне перед ренессансной кроватью и даже на саму кровать, в которой лежал всеми забытый владелец галереи и молча с большим достоинством лязгал зубами.
Архилохос вытер рот салфеткой. Он ел почти час, молча, истово, ведь с того времени, как Жоржетта накормила его макаронами и яблочным пюре, у него не было ни крошки во рту. На буфете стояла батарея бутылок с аперитивами и ликерами и ящики ароматных хрупких сигар: «Партагас», «Даннеман», «Коста-Пенна», рядом с сигарами лежали пестрые пачки сигарет; первый раз в жизни у Арнольфа возникло желание вкусить запретный плод, но он с испугом подавил это желание. Он наслаждался ранним часом и своей ролью хозяина. Правда, дикий шум, который производил семейный клан Биби и который время от времени явственно долетал наверх, вызвал в доме некоторую панику; толстая кухарка, спустившаяся за чем-то в погреб, выскочила оттуда совершенно растерзанная: ее чуть было не изнасиловал дядюшка-моряк.