Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
День был пасмурный; черные дождевые тучи касались гребня горы, скрывая от наших взоров широкий поток лавы, катившейся из кратера по склону вулкана. Но когда мы подъехали достаточно близко, чтобы это увидеть, наши гребцы очень встревожились. По словам Иссикора, это означало нечто совершенно необычайное, потому что гора «спала сто лет».
— Однако во сне она все время курила, — возразил я.
Среди камней я различал погребенные в лаве строения, о которых, кажется, упоминал выше. То были, по словам Иссикора, развалины города предков, где в домах
Забыв про Хоу-Хоу и его жрецов, я приказал моим вэллосам грести к берегу. После некоторого колебания они подчинились, и мы въехали в небольшую бухту.
Мы с Хансом высадились, захватили свои мешки и ружья и отправились на разведку. Однако предварительно мы условились с Иссикором, что он обождет нашего возвращения и потом повезет нас обратно, обогнув остров, чтобы мы могли ознакомиться с поселением жрецов.
Он со вздохом согласился и, отплыв ярдов на сто от берега, бросил якорь, то есть попросту пробуравленный камень, привязанный к канату.
Легко взбираясь по естественной лестнице скал, мы с Хансом подошли к ближайшей группе развалин.
— Смотрите, баас, вон собака! — воскликнул Ханс.
Я посмотрел в указанном направлении и действительно увидел большую остромордую собаку, которая, казалось, крепко спала. Мы подошли ближе. Она не двигалась. Ханс бросил в нее камень, угодивший ей в спину. Она и теперь не двинулась. Тогда мы подбежали и рассмотрели ее.
— Это каменная собака, — сказал я. — Живший здесь народ умел делать статуи, — я все еще не верил в легенду об окаменелых созданиях.
— Если так, баас, значит, они в свои изваяния вставляли кости. Смотрите, — и он потрогал сломанную переднюю лапу собаки. Из нее торчала окаменелая кость. Я понял все.
Животное бежало к берегу, когда во время извержения его застигла волна ядовитых газов. А потом на нее упал дождь из минерализующих жидкостей и превратил ее в камень. Это казалось чудом, но я не мог не верить очевидному.
Мы поспешили к следующий группе строений, стоявшей поодаль под защитой нависшей скалы. Судя по большим каменным колоннам, здесь некогда был храм или дворец. Через большую залу мы прошли в заднюю комнату. Необычайное зрелище представилось нашим глазам.
Здесь столпилось двадцать — тридцать человек, — мужчин, женщин, детей, — превращенных в камень. Некоторые сжимали друг друга в объятиях. Несомненно, минерализующая жидкость проникла сквозь трещины в скале, заменявшей этой комнате крышу, и сделала свое дело. Люди были обнажены все до единого. По-видимому, одежды или обгорели на них, или сгнили, прежде чем закончился процесс окаменения. Первое предположение подтверждалось тем фактом, что ни у кого на голове не было волос. Черты лиц было трудно разобрать, но общим телосложением они были похожи на вэллосов.
В безмолвном изумлении вышли мы из этого склепа и стали бродить по окрестностям. То здесь то там попадались нам на глаза тела погибших в великой катастрофе. Раз мы натолкнулись на торчавшую из лавы руку. Должно быть, многое было
И я погрузился в размышления о бренности нашей славы. Вдруг Ханс толкнул меня в ребра и воскликнул на своем убийственном бурско-голландском языке одно только слово: «Кек! — что, как вам, может быть, известно, означает «смотри», — и кивнул на озеро.
[104] Геркуланум и Помпеи — древнеримские города, погибшие при извержении вулкана Везувий.
Наша лодка изо всех сил гребла к вэллосскому берегу.
— Почему они удирают? — спросил я.
— Вероятно, кто-нибудь гонится за ними, баас, — спокойно ответил Ханс и, покоряясь судьбе, сел на камень, достал трубку, набил ее и закурил.
Ханс, как всегда, оказался прав: не прошло и полминуты, как из-за поворота показались еще две лодки, очень большие, и с явно враждебными намерениями погнались за нашей.
— Должно быть, жрецы заметили наше судно и решили его поймать, — заметил Ханс и глубокомысленно сплюнул. — Впрочем, Иссикор уже далеко — может быть, им это и не удастся. Что же мы теперь предпримем, баас? Не поселиться же нам здесь с мертвецами? Каменными козами не наешься.
Я струхнул. Положение было отчаянное. Еще минуту тому назад я был полон восторга от этого окаменелого города. А теперь мне было тошно думать о нем. Лучше бы он провалился на дно озера. Так обстоятельства влияют на изменчивое наше настроение. Вдруг меня осенила идея, и я храбро сказал:
— Только одно и можно предпринять: мы отправимся с визитом к Хоу-Хоу и его жрецам.
— Да, баас. Но баас помнит картину в Драконовых горах? Если портрет не врет, Хоу-Хоу знает, как отрывать людям головы!
— Я не верю в существование Хоу-Хоу, — твердо сказал я. — Ведь ты заметил, Ханс, мы много наслышались россказней о Хоу-Хоу, а никто не видал его настолько близко, чтобы точно его описать. Как бы то ни было, лучше сразу лишиться головы, чем медленно умирать от пустоты в желудке. Эти вэллосы, конечно, никогда не приедут за нами сюда.
— Да, баас, я тоже так думаю. Иссикор, с тех пор как вернулся на родину, сделался трусом. Только, баас, если хотите засветло попасть на ту сторону, надо идти, не теряя времени.
Мы тронулись в путь, держась восточного склона вулкана. Пройдя некоторое расстояние, мы оглянулись на озеро. Вдали маленьким пятнышком виднелась наша лодка, преследователи были совсем близко. Но вот из тумана вэллосского берега выступили новые пятнышки — несомненно, вэллосы выслали несколько кораблей на выручку Иссикору, так как жрецы прекратили погоню и повернули восвояси.
— Иссикор расскажет госпоже Сабиле занятную историю, — сказал Ханс, — только навряд ли она поцелует жениха, выслушав его рассказ.