Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
— Нет, нет, Макумазан! — ответил он. — Но ты пытался спасти его, и, таким образом, ты имел отношение к этому делу, разве это не так? Кроме того, я думаю, что ты, который так же мудр, как и я, знаешь, кто убил его. Ты не хочешь сказать, Макумазан, кто убил? Нет? Тогда я сам должен найти преступника. Будь спокоен. Разве вся страна не знает, что руки твои чисты, как твое сердце?
И к моему большому облегчению он прошел мимо среди одобрительного шепота, так как зулусы любили меня. Он все ходил кругами и, к моему удивлению, он прошел мимо Мамины и Мазапо, не обратив
Наконец он кончил бродить и вернулся к своему месту, видимо сбитый с толку.
— У тебя в краале столько колдунов, король, — сказал он, обращаясь к Мпанде, — что трудно сказать, какой из них совершил преступление. Легче было бы раскрыть какое-нибудь большое дело. Но я взял от тебя вперед плату и должен ее заслужить. Пыль, ты нема. Может быть, ты, о дух мой, скажешь мне это? — И, наклонив голову вбок, он повернул ухо кверху, сделал вид, что прислушивается, а затем произнес странным, деловым тоном:
— А, благодарю тебя, дух мой. Твой внук, о король, убит одним из членов дома Мазапо, вождя амазомов и твоего врага.
Толпа одобрительно загудела, потому что все считали Мазапо виновным.
Когда шум умолк, заговорил Мпанда:
— Семья Мазапо большая. У него несколько жен и много детей. Недостаточно указать семью, потому что я не такой, как те, кто правил до меня, и не хочу убивать невинных вместе с виновными. Скажи нам, о Зикали, кто из семьи Мазапо совершил это преступление?
— В этом весь вопрос, — проворчал Зикали. — Я знаю только, что оно было совершено путем отравления, и я чувствую яд. Он здесь.
Затем он подошел к месту, где сидела Мамина, и закричал:
— Схватите эту женщину и обыщите ее волосы!
Стоявшие наготове палачи прыгнули вперед, но Мамина сделала им знак рукой отойти.
— Друзья, — сказала она с легким смехом, — нет надобности трогать меня. — И, поднявшись с места, она шагнула на середину круга. Здесь несколькими быстрыми движениями рук она скинула сперва свой плащ, затем мучу с бедер и, наконец, сетку, сдерживавшую ее длинные волосы, и предстала перед толпой во всей своей нагой красоте.
— А теперь, — сказала она, — пусть женщины придут и обыщут меня и мою одежду и посмотрят, спрятан ли где-нибудь у меня яд.
Две старые женщины вышли из толпы зрителей — не знаю, кто послал их — и произвели тщательный обыск, но ничего не нашли. Мамина, пожав плечами, оделась и вернулась на свое место.
Зикали казался рассерженным. Он затопал своей огромной ступней, потряс своими седыми космами и воскликнул:
— Неужели мудрость моя потерпит поражение в таком пустяковом деле? Пусть кто-нибудь из вас завяжет мне глаза.
Из толпы вышел Мапута и завязал ему глаза — как мне показалось, туго и хорошо. Зикали покружился сперва в одну сторону,
[31] Каросс — плащ, накидка или одеяло из шкур.
— Обыщите! — закричал он, бросая каросс на землю. Одна из женщин принялась обыскивать, и вскоре у нее вырвался возглас удивления: из меха каросса она вытащила крошечный мешочек, который, казалось, был сделан из рыбьего пузыря. Она передала его Зикали, снявшего уже повязку со своих глаз.
Он посмотрел на мешочек и дал его Мапуте со словами:
— Здесь яд… здесь яд, но кто дал его, я не знаю. Я устал! Пустите меня.
Никто не задерживал его, и он вышел из крааля. Стража схватила Мазапо, в то время как многочисленная толпа с остервенением ревела:
— Смерть Мазапо!
Мазапо вскочил и, подбежав к тому месту, где сидел король, бросился на колени, уверяя в своей невиновности и умоляя о пощаде. Так как вся эта история с испытанием казалась мне очень подозрительной, то я рискнул встать и тоже сказать свое слово.
— О король, — сказал я, — я знал этого человека в прошлом, а потому прошу за него перед тобой. Как этот порошок попал в его каросс, я не знаю, но, может быть, это не яд, а безвредная пыль.
— Да это просто порошок, который я употребляю для желудка! — воскликнул Мазапо, который от страха не знал, что говорит.
— А, так ты занимаешься медициной! — вскричал Мпанда. — Значит, никто не подсунул этого порошка в твой плащ.
Мазапо начал что-то объяснять, но слова его были заглушены ревом толпы:
— Смерть Мазапо!
Мпанда поднял руку, и снова водворилась тишина.
— Принесите чашку молока, — приказал Мпанда.
Молоко было принесено, и король приказал всыпать в него порошок.
— Теперь, Макумазан, — обратился ко мне Мпанда, — если ты все еще считаешь этого человека невиновным, выпей это молоко.
— Я не люблю молоко, о король, — ответил я, качая головой, и все слышавшие мой ответ рассмеялись.
— Не выпьет ли молока жена виновного Мамина? — спросил Мпанда.
Она тоже покачала головой и сказала:
— О король, я не пью молока, смешанного с пылью.
В эту минуту случайно забрела в круг тощая собака, одна из тех бездомных дворняжек, которые бродят вокруг краалей и питаются падалью. Мпанда сделал знак рукой, и один из слуг поставил деревянную чашу с молоком перед голодной собакой. Собака с жадностью вылакала все молоко, и как только она слизала последнюю каплю, слуга накинул ей вокруг шеи петлю из кожаного ремня и крепко придерживал ее.