Собрать мозаику
Шрифт:
— Сестра Таисия! — испуганно закричал Кирстан, а в палату вбежала встревоженная сестра милосердия. — Лорианне плохо — нужно успокоить ее!
— Вы дали ей успокоительный отвар перед разговором? — взволнованно спросила сестра, быстро подходя ко мне.
— О,Пресветлая Богиня! Нет! Забыл! — обреченно простонал атер Кирстан.
— Ну что же вы, атер Стефанович! — недовольно упрекнула его сестра.
Я уже с трудом узнавала ее, что-то страшное опускалось на меня: черное, темное и тяжелое, давящее словно бетонная плита.
— Вы что рассказали ей, господин Стефанович?! — в ужасе спросила
— Я не хотел, но Лори так просила, а потом… я не ожидал… не думал… — растерянно и несчастно бормотал мужчина. — Она в последнее время была такая спокойная, и я решил, что она должна знать… что может быть это поможет…
— Что вы наделали! — в отчаянии заломила руки сестра ордена трилистника. — У нее припадок! Посмотрите! Это падучая!! Боже мой! Бегите за господином Йовичем, я сама не справлюсь! Пресветлая Богиня, помоги нам!
Судороги стали охватывать тело, меня затрясло, стало выкручивать, глаза вылезали из орбит. Не своим голосом я все ещё кричала: «Звери!»
И вдруг я увидела его! Узнала Его!
Я захлебнулась криком ужаса. Ведь все закончилось. Откуда он взялся?! Но он заходил в палату и жестко улыбался. Смотрел прямо на меня. Очень довольный. Как и всегда.
Холодное невзрачное лицо со слегка выпученными блеклыми рыбьими глазами, с ледяной тонкой улыбкой на узких губах смотрело прямо на меня. Крепкая, чуть полноватая фигура, с неестественно прямой спиной и толстой шеей, одетая в строгую серую военную форму солдата Марилии, двинулась навстречу ко мне.
Зверь и садист. Мой кошмар. Его руки…
Костяшки пальцев, были сбиты в кровь. Я вздрогнула от ужаса: в крови были не только костяшки, а все руки. До локтей. И на военной форме тоже была кровь.
Это был он — мой личный садист — капитан марилийской армии Эрнст Бейкалич. И на нем была моя кровь.
Жуткий животный ужас, отвращение охватили меня, и больше я уже ничего не слышала и не понимала.
То, что произошло потом, я не помнила. Через несколько дней о том, что случилось, мне рассказала сестра Таисия.
Меня стало жутко трясти, глаза стали словно стеклянными, я стала кричать не своим, а каким-то звериным чужим низким голосом. Выть, завывать, не останавливаясь:
— Не трогайте меня! Не надо! Не трогайте, капитан! Вы — зверь! Садист! Проклятый садист! — жалобно стонала я. — Отпустите меня… Нет!
Испуганный атер Кирстан Стефанович, белый как полотно, выбежал из палаты за главным целителем, а сестра Таисия, совершенно растерянная, пыталась как-то меня удержать, чтобы я не сорвала все перевязки и пластины.
Женщина рассказала, что у меня начались жуткие галлюцинации. Я кого-то видела, кто очень сильно меня пугал, и пыталась словно скукожиться, свернуться, что, естественно, не получалось, потому что руки и ноги были загипсованы, и тогда я в ужасе выла и билась, как ненормальная.
Это продолжалось довольно долго, пока не вернулся взволнованный атер Кирстан в компании бледного и испуганного господина Йовича. Сестра Таисия к тому времени находилась уже в полуобморочном состоянии от всего происходящего. Все это время она вместе с караульными пыталась удержать меня от губительных судорог.
Господин Йович довольно быстро сориентировался и вколол мне необходимое лекарство, дал насильно необходимые капли, которые принес с собой, и через некоторое время я перестала биться в конвульсиях, выть, затихла и успокоилась.
Целитель поинтересовался, что могло спровоцировать падучую. Атер Кирстан признался, что когда пришел, якобы с гордостью за свою империю рассказал об Акте капитуляции и Мирном договоре, а я очень расстроилась, распереживалась и началась падучая.
— Ясно, — задумчиво ответил на это главный целитель. — Пациентка вспомнила о пытках и допросах, судя по галлюцинациям. Это хорошо. Скоро начнет все вспоминать и сможет рассказать о «зеленом луче». Военный министр очень ждет, когда эта женщина все вспомнит. Нужно обрадовать его.
— Но почему военный министр уверен, что лера Тубертон все расскажет, если вспомнит? — осторожно спросил атер Кирстан. — Ведь, несмотря на жестокие нечеловеческие пытки, она до сих пор ничего не рассказала.
— Это ведомо только военному министру, — задумчиво ответил Господин Йович. — И Пресветлой Богине.
Настоящее время.
После падучей выздоровление началось чуть ли не сначала. Из-за судорог хрупкие кости, которые за долгие месяцы почти срослись, опять сломались, я снова мучилась от невыносимой боли и от полного обездвиживания.
Единственное, что утешало хоть немного — после припадка падучей память осталась при мне: я не забыла сестру Таисию, атера Кирстана Стефановича, главного целителя госпиталя господина Йовича и военного министра Марилии. Через сестру Таисию я попросила атера Стефановича больше не приходить — не смогла бы сейчас выносить его присутствие, мне не нужны стали его жалость и помощь, я перестала верить, что когда-то мы были друзьями.
Сестра Таисия переживала по этому поводу, но я была неумолима. Я не хотела иметь ничего общего с солдатом ненавистной империи Марилия. Ужасный мир, заключённый между нашими империями, потряс до глубины души. То, что отныне моей империи как самостоятельной Земли в магическом мире Вериус со своей территорией, законами, традициями, императором не существовало, не укладывалось в голове.
— Чем вы там занимаетесь, Пресветлая Богиня Мать, что позволяете совершиться подобному кошмару в подвластном вам мире?! Разве может Мать позволить совершиться подобной несправедливости над ее детьми?! — шептала я под нос, пялясь в потолок, представляя перед собой необыкновенную женщину в золотом с несколькими зрачками, которая не позволила мне умереть и уйти за грань. — Как такое могло произойти?! Ведь вы создали пять Земель, пять! Ведь мы все ваши дети. Все были равны… Какая же вы Богиня Мать? Одна империя уничтожила другую.