Собственность государства
Шрифт:
Вацлав обвел взглядом остальных:
– Ребят, а давайте поднимем руки, чтобы знать, что к чему и на что рассчитывать. Предположим, мы видим, что принц жив, но спасти его невозможно, и Саша собирается пойти за ним, не взирая ни на что. Он ведь у нас патриот… Кто пойдет с ним безоговорочно, а кто еще подумает?
Бела тяжело вздохнул:
– Вот это действительно тяжелый случай. Пойти и сдохнуть – вариант плохой. Но что, если мы не пойдем? Это тоже дерьмовый вариант… У кого еще работает видеорегистратор?
Оказалось, что уже ни у кого.
– Только это ничего не значит, - заметил Вольфганг. – Если мы
– Смотря что мы скажем, - ухмыльнулся Ян. – Начнем врать – поймают на нестыковках и разнобое в показаниях, они мастера. На крайняк – вколют «сыворотку правды» и узнают истину. Так что лучшая стратегия - с самого начала сказать правду. Что видели, но спасти оказалось невозможно.
Драгутин печально покачал головой:
– И это очень дерьмовый вариант. Чем это для нас кончится? Не рудниками ли?
– Маловероятно – мы все-таки арендованы Керриганом и находимся тут по его приказу. Проще говоря, мы вне юрисдикции министерства. Так что рудники – это вряд ли, причем вне зависимости от юрисдикции. А вот выслуга до десятки и похороненная карьера для того счастливчика, который до выслуги сумеет дожить – без вариантов.
– Парни, что-то вас всех не в ту степь понесло, - поморщился Дэви. – Мы сюда пришли спасти принца и стать героями, что это за пораженческие речи?
– Мы и попытаемся, если будут шансы, - кивнул Вацлав. – Но сейчас обсуждается вопрос о том, должны ли мы пойти на заведомую гибель, если шансов спасти принца не будет.
Я доел кашу с тушенкой и сказал:
– Давайте я обрисую вам расклад. Камеры наши уже не работают, потому вещественных доказательств нашей правоты не будет так и так. Наш теперешний разговор – де-факто, клеймо неблагонадежности, а в СБ о нем узнают. Они умеют узнавать правду. Любой может сломаться, если ему скажут, что кто-то другой уже сломался и все рассказал. Казалось бы, это явная ложь, зачем им раскалывать кого-то, если показания дал другой – но нет, этот трюк работал и продолжает работать…
– Немного не так, - сказал Ян. – При дознании показаний одного недостаточно. Нужно получить совпадающие показания от минимум двоих. Потому, когда говорят, что кто-то уже раскололся и всех сдал с потрохами – это может быть правдой. И в этом случае допрашиваемому следует тоже расколоться и стать вторым, кто получит снисхождение за сотрудничество, до того, как вторым станет кто-то еще… Вот потому это и работает.
Кай насмешливо фыркнул:
– И что, кто-то из нас сломается и начнет стучать на остальных? Ну ты-то вполне можешь, ты с нами все пять кругов ада не прошел и мы тебе чужие…
Ян с досадой поморщился:
– Я прошел те же самые пять кругов, что и вы. Только годом ранее. Я такой же, как вы, а вы – такие же, как я, и все мы в одной лодке. Но я повторюсь, в службе безопасности сидят настолько высокопрофессиональные мастера, что их мастерство граничит с откровенным сволочизмом. Получить показания брата против брата, отца против сына – для них это вопрос техники. Поймите одну вещь. В том, чтобы отказаться погибать напрасно, преступления нет, наша смерть – существенный финансовый убыток и только. Однако мы – смертники, и от нас ждут, что мы будем идти до конца. Вне зависимости от того, почему мы вернулись
– Ну и смысл тащить обратно труп? – спросил Рюиджи.
– Принесем его личные вещи – возникнет подозрение, а не оставили ли мы его в Зоне, потому что он был обузой? Может, даже убили, чтобы он точно не вернулся сам и не рассказал. А принесем труп - подобных подозрений не будет. Ведь труп в любом случае большая обуза, нежели живой.
Я глотнул из фляги и сказал:
– В целом, Ян правильно все проанализировал. Еще добавлю, что лично я все то время, что вы меня знаете, жил только ради подобного шанса. Потому я в любом случае иду до конца. С вами или без вас.
– Эх, жизнь моя жестянка, - вздохнул Кай. – Я с тобой. Пан или пропал, я знал это, когда подписывался. А нынешняя ситуация – это все тот же пан или пропал, но с одним большим преимуществом.
– С каким? – спросил Драгутин.
– Скорость. Либо мы погибаем, либо становимся героями – и все это решится максимум за двадцать четыре часа. Никаких десяти лет и множества зачисток – через двадцать четыре часа я буду героем, богачом и дворянином, если повезет, или покойником, если не повезет. Но даже мертвый принц – наш выигрышный билет.
Бела фыркнул:
– Есть и третий вариант – мы не найдем ни принца, ни трупа. Тогда мы не станем героями, но все еще сможем стать покойниками. Или заиметь проблемы, если выживем. В теории, тот факт, что мы доберемся до дирижабля и вернемся, может стать очень крутой записью в наших личных делах. Но есть и шанс стать козлами отпущения.
Драгутин кивнул:
– Я тоже иду до конца. Потому что обратно без Александера мы еще не факт что выберемся… А теперь представьте себе, что мы возвращаемся, а чуть позже возвращается и Саша с принцем.
– Стопроцентный рудник, - ухмыльнулся Кай.
– Вряд ли, - заржал Рюиджи. – Я бы в таком случае сразу же повесился. Не из страха перед рудниками, а просто потому, что жить с осознанием того, как просрал лучший шанс в жизни, я бы не смог. Я тоже иду до конца.
Мы закончили трапезу и я добавил:
– А вообще учтите, что принц – боевой маг не то шестого, не то седьмого уровня. Канцлер – бездарь третьего, но с ними взвод гвардии. Шансы, что принц еще жив, очень велики, потому давайте оставим тут часть припасов и двигаем дальше.