События и судьбы 2
Шрифт:
Военной функцией девушек-наблюдателей было определение количества пролетавших немецких самолетов, их курса, высоты, скорости, загрузки и оперативная передача этих сведений командованию. По связи она имела позывной – 2, но все её узнавали по громкому звонкому голосу. От профессионализма наблюдателей зависела успешная «встреча» противника нашими летчиками и артиллеристами. Само подразделение имело свою малокалиберную зенитную установку и артиллеристов, но стрелять по воздушным целям им запрещалось, чтобы не демаскировать пост. Когда фронт грохотал рядом, то
Я попытался выведать у тёти какие-нибудь героические эпизоды из её военной службы, но кроме трагических случаев психологических срывов девушек, болезней, тяжелых обморожений, борьбы с вшами ничего героического она не помнила.
Время стирает память этих страшных страниц жизни. Однако Московское небо ей снится часто и сейчас спустя много лет.
Тысяча дней и ночей необходимого фронтового труда, изнурительного и тяжелого своей обыденностью и однообразием в сложных полевых условиях пронизывающей холодной сырости и грязи межсезонья, зимнего мороза и летнего зноя с надоедливым болотным гнусом, труда сопряженного с постоянным страхом за жизнь, физиологического противоестественного бытия, однообразного скудного питания. Это был героизм. Повседневным подвигом девушек, так же как и жизнями погибших под Москвой солдат обеспечивалась чистота неба столицы.
42. Нечаянная встреча
Поезд на станцию Котлас прибыл солнечным утром. Александр с вещмешком на плече легко спрыгнул с высокой ступеньки вагона на покрытую черным от грязи гравием, землю. На нем была выцветшая, но чистая летняя армейская форма без погон. На груди, чуть выше орденских планок боевых заслуг, желтая полоска ранения. В свежем воздухе вокзала примешивался запах серы от жженого угля. Были слышны покрикивания гудков маневровых паровозов. Подождав пока разойдутся приехавшие с ним пассажиры, он по привычке сделал несколько гимнастических упражнений, потом закинул за спину вещмешок пошел в сторону Речного вокзала, расположенного в трех кварталах от железнодорожного.
Речной вокзал был солидной деревянной постройкой со всеми необходимыми вокзальными помещениями и рестораном, расположенном на втором этаже с большим балконом. К пристани от вокзала спускалась широкая деревянная лестница.
Александр направлялся в г. Сольвычегодск, где у тетки временно жила его мать. Мать написала своим детям, разбросанных войной, приглашения собраться вместе и ждала всех в июне.
Теплоход на Сольвычегодск отправлялся нескоро в 1500 и, купив билет, он пошел побродить по городу. На привокзальном рынке он купил несколько вареных картофелин, поллитровку растительного масла и небольшую лепешку хлеба домашней выпечки.
Вернувшись назад к речному вокзалу, он устроился на ступенях широкой лестницы и не спеша, подкрепился картошкой с хлебом, полив его маслом. Поев, он, с наслаждением вдыхая свежий речной воздух, стал смотреть на речные просторы и не заметил, как из широкой щели в лестнице появилась рука и тихо взяла его бутылку с маслом и исчезла. Пропажу он обнаружил не сразу, и лишь тогда, когда подумал, что надо бы заменить бумажную пробку в бутылке – деревянной, выстругав ее из ветки, рядом растущего кустарника. Бутылки не было. Озадаченный он осмотрелся и понял свою ошибку: под лестницей было пространство, в котором свободно мог пройти человек, а через щель стащить бутылку. Задумавшись, он стал мысленно последовательно раскручивать время и события назад и вспомнил, что какой– то сутулый мужик попадал в поле его зрения на рынке, на вокзале и даже здесь у лестницы. Утвердившись в своей догадке, он, не спеша собрался и, поднявшись на балкон вокзала некоторое время наблюдал за пассажирами, потом пошел на рынок и, забравшись в тамбур старого заброшенного вагона, стал ждать, осматривая всю площадь. Минут через тридцать он увидел его. Тот вышел из пивной
Александр неожиданно вырос перед ним и, схватив рукой за ворот рубахи толкнул и, прижав к забору, злобно тихо сказал:
– Отдай масло, гад.
– Быстро ты меня нашел, командир – опомнился вор, не смутившись и не пытаясь оправдываться.
– Ну! – тряхнул он вора
– Не могу…уже пропил твое масло, – нагло улыбаясь, заявил вор. Что– то давно знакомое показалось Александру в той усмешке, но злоба уже закипела, и он замахнулся, чтобы ударить вора в голову, но тот легко уклонился и Александр почувствовал, что нож уперся ему в бок. Александру мешал его мешок и, оттолкнув парня, плюнул, выругался и пошел к пристани.
В 15
00
закончив посадку, матрос теплохода убрал трап, отдал швартовые и теплоход, урча моторами, медленно отвалил от причала. Александр стоял у борта и наблюдал, как отдаляется речной вокзал. Ему показалось, что в толпе провожающих мелькнуло лицо его обидчика. Нет, не показалось. Вор действительно, стараясь быть незамеченным, стоял позади группы старушек и, виновато улыбаясь, смотрел на Александра. Потом он робко махнул рукой и исчез… У Александра от догадки защемило сердце – Алекс!
Теплоход был уже далеко, провожающие разошлись, а сутулый мужик все сидел на лавке причала, глядел на уменьшающийся в точку белый теплоход и слушал волны Северной Двины, шлепающие о причал.
Он вспомнил село, где родился, отца – высокого сильного эстонца, сосланного в Вятский край на поселение, мать – невысокую милую и тихую женщину, приятелей мальчишек, которых не видел уже более 15 лет. Сашку, появившегося на станции в образе бравого солдата, он узнал сразу, но подойти не решался, кружил около и наблюдал. Но тут представился случай, пошутить, который он, как «специалист» своего дела пропустить не мог. Бывало, в детстве Алекс любил разыгрывать Сашку и потом весело смеялся над тем, как он кипятился. Они часто тузили друг друга и, соревнуясь в силе и ловкости, барахтались на песчаном берегу реки Моломы.
Сашка был невысок, но крепок и настырен, Алекс наоборот худ и долговяз и соперничество их шло с переменным успехом. Алекс вспомнил, как он с Сашкой, забравшись на черемуху в соседнем огороде, объедались вязкими ягодами и как улепетывали потом от сердитой хозяйки по крапиве, больно обжигая голые коленки, как любили по вечерам на берегу реки жечь костер, печь картошку и болтать до потемок, пока матери не загонят их по домам.
Беззаботное детство кончилось, когда власти вновь арестовали отца, а заодно и мать. Мать была из местных, но сирота, родственников у них не было и Алекса отправили в детский дом. Оттуда он сбежал, потом скитался по области, промышлял воровством на железной дороге и два раза сидел в тюрьме.
Всю войну он проработал в лагере на лесоповале. Тяжелая жизнь сильно изменила его внешность: он стал сутул, лицо приобрело мужскую суровость, обветрилось, а глубокие морщины и шрам на брови изменили прищур его глаз. Мудрено было его узнать.
Теплоход тем временем подходил к Сольвычегодску и мысли Александра переключились на предстоящую встречу с родными. Вдали уже виднелась высокая колокольня собора с длинным острым шпилем.
43. На реке
Как-то летним вечером я услышал стук по батарее отопления – условный сигнал моего приятеля Олега, жившего этажом выше: «Та-Та-Та». Я взял ложку и так же трижды постучал по батарее. На стук «ТиТи»– предложения о встрече, я ответил согласием «ТиТи». Встретились на лестничной площадке и уговорились идти на рыбалку.