Шрифт:
С.М.Соловьев
Сочинения
Том 2
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ ВООБЩЕ Завещание Ярослава I.
– Нераздельность рода.
– Значение старшего в роде, или великого князя.
– Права на старшинство.
– Потеря этих прав.
– Отчина. Отношение волости младшего князя к старшему. По смерти Ярослава I осталось пять сыновей да внук от старшего сына его Владимира; в Полоцке княжили потомки старшего сына Владимира Святого Изяслава; все эти князья получают известные волости, размножаются, отношения их друг к другу являются на первом месте в рассказе летописца. Какого же рода были эти отношения?
В Западной латино-германской Европе господствовали в это время феодальные отношения; права и обязанности феодальных владельцев относительно главного владельца в стране нам известны; в других славянских странах между старшим князем и меньшими господствуют те же самые отношения, какие и у нас на Руси, но ни у нас, ни в других славянских землях не осталось памятника, в котором бы изложены были все права и обязанности князей между собою и к главному князю; нам остается одно средство - узнать что-нибудь о междукняжеских отношениях, искать в летописях, нет ли там каких-нибудь указаний на эти права и обязанности князей, послушать, не скажут ли нам чего-нибудь сами князья о тех правах, которыми они руководились в своих отношениях.
Общим родоначальником почти всех княжеских племен (линий) был Ярослав I, которому приписывают первый письменный устав гражданский, так называемую Русскую Правду; посмотрим, не дал ли он какого-нибудь устава и детям
Раздавши остальные волости другим сыновьям, он наказал им не выступать из пределов этих волостей, не выгонять из них друг друга и, обратясь к старшему сыну, Изяславу, прибавил: "Если кто захочет обидеть брата, то ты помогай обиженному".
Вот все наставления, все права и обязанности! Князья должны любить друг друга, слушаться друг друга, слушаться старшего брата, как отца; ни слова о правах младших братьев, об их обязанностях как подчиненных владельцев, относительно старшего как государя всей страны; выставляются на вид одни связи родственные, одни обязанности родственные; о государственной связи, государственной подчиненности нет помину. Любите друг друга и не ссорьтесь, говорит Ярослав сыновьям, потому что вы дети одного отца и одной матери; но когда князья не будут больше детьми одного отца и одной матери, когда они будут двоюродные, троюродные, четвероюродные и т. д. братья, то по каким побуждениям будут они любить друг друга и не ссориться? Когда связь кровная, родственная ослабеет, исчезнет, то чем заменится она? Замены нет, но зато родовая связь крепка: не забудем, что Ярославичи владеют среди тех племен, которые так долго жили под формами родового быта, так недавно стали освобождаться от этих форм. Пройдет век, полтора века, князья размножатся, племена (линии) их разойдутся, и, несмотря на то, все будут называть себя братьями без различия степеней родства; в летописных известиях о княжеских отношениях мы не встретим названий - двоюродный или троюродный брат; русский язык до сих пор не выработал особых названий для этих степеней родства, как выработали языки других народов. Князья не теряют понятия о единстве, нераздельности своего рода; это единство, нераздельность выражались тем, что все князья имели одного старшего князя, которым был всегда старший член в целом роде, следовательно, каждый член рода в свою очередь мог получать старшинство, не остававшееся исключительно ни в одной линии. Таким образом, род князей русских, несмотря на все свое разветвление, продолжал представлять одну семью - отца с детьми, внуками и т. д. Теперь из слов летописца, из слов самих князей, как они у него записаны, нельзя ли получить сведения об отношениях князей к их общему старшему, этому названному отцу? Старший князь, как отец, имел обязанность блюсти выгоды целого рода, думать и гадать о Русской земле, о своей чести и о чести всех родичей, имел право судить и наказывать младших раздавал волости, выдавал сирот-дочерей княжеских замуж. Младшие князья обязаны были оказывать старшему глубокое уважение и покорность, иметь его себе отцом вправду и ходить в его послушаньи, являться к нему по первому зову выступать в поход, когда велит. Для обозначения отношений младших князей к старшему употреблялись следующие выражения: младший ездил подле стремени старшего, имел его господином, был в его воле, смотрел на него.
Но все эти определения прав и обязанностей точно такого же рода, как и те, какие мы видели в завещании Ярослава: младший должен был иметь старшего отцом вправду, слушаться его, как отца, старший обязан был любить младшего, как сына, иметь весь род, как душу свою; все права и обязанности условливались родственным чувством, родственною любовью с обеих сторон, родственною любовью между четвероюродными, например. Но как скоро это условие исчезало, то вместе рушилась всякая связь, всякая подчиненность, потому что никакого другого отношения, кроме родового, не было; младшие слушались старшего до тех пор, пока им казалось, что он поступает с ними, как отец; если же замечали противное, то вооружались: "Ты нам брат старший, говорили они тогда, - но если ты нас обижаешь, не даешь волостей, то мы сами будем искать их"; или говорили: "Он всех нас старше, но с нами не умеет жить". Однажды старший князь, раздраженный непослушанием младших, приказал им выехать из волостей, от него полученных; те послали сказать ему: "Ты нас гонишь из Русской земли без нашей вины... Мы до сих пор чтили тебя, как отца, по любви; но если ты прислал к нам с такими речами не как к князьям, но как к подручникам и простым людям, то делай, что замыслил, а бог за всеми", - и прибегают к суду божию, т. е. к войне, к открытому сопротивлению. В этих словах выразилось ясно сознание тех отношений, каких наши древние князья хотели между собою и своим старшим, потому что здесь они противополагают эти отношения другим, каких они не хотят: обращайся с нами, как отец с детьми, а не как верховный владетель с владетелями, подчиненными себе, с подручниками; здесь прямо и ясно родовые отношения противополагаются государственным. Так высказывали сами князья сознание своих взаимных отношений; теперь посмотрим, как выражалось понятие о княжеских отношениях в остальном народонаселении, как выражал его летописец, представитель своих грамотных современников. Однажды младший князь не послушался старшего, завел с ним вражду; летописец, осуждая младшего, говорит, что он не исполнил своих обязанностей; но как же понимает он эти обязанности: "Дурно поступил этот князь, - говорит он, поднявши вражду против дяди своего и потом против тестя своего". В глазах летописца, князь дурно поступил, потому что нарушил родственные обязанности относительно дяди и тестя - и только.
В случаях когда выгоды младших не затрагивались, то они обходились очень почтительно с старшим; если старшин спрашивал совета у младшего, то последний считал это для себя большою честью и говорил: "Брат! ты меня старше: как решишь, так пусть и будет, я готов исполнить твою волю; если же ты делаешь мне честь, спрашиваешь моего мнения, то я бы так думал", и проч. Но другое дело, когда затрагивались выгоды младших князей; если бы старший вздумал сказать: вы назвали меня отцом, и я, как отец, имею право наказывать вас, - то, разумеется, младший отвечал бы ему: разве хороший отец наказывает без вины детей своих? Объяви вину и тогда накажи. Так, узнавши об ослеплении Василька, Мономах и Святославичи послали сказать Святополку, своему старшему: "Зачем ты ослепил своего брата?
Если б даже он был виноват, то и тогда ты должен был обличить его перед нами и, доказав вину, наказать его". Старший раздавал волости младшим; когда он был действительно отец, то распоряжался этою раздачею по произволу, распоряжался при жизни, завещевал, чтобы и по смерти его было так, а не иначе; но когда старший был только отец названный, то он не мог распоряжаться по произволу, потому что при малейшей обиде младший считал себя вправе вооруженною рукою доставить себе должное; вообще старший не предпринимал ничего без совета с младшими, по крайней мере с ближайшими к себе по старшинству; этим объясняются множественные формы в летописи: посадили, выгнали и проч., которыми означаются распоряжения целого рода; обыкновенно старший князь по занятии главного стола делал ряд с младшею братьею касательно распределения
Единство княжеского рода поддерживалось тем, что каждый член этого рода, в свою очередь, надеялся достигнуть старшинства и соединенного с старшинством владения главным столом киевским. Основанием старшинства было старшинство физическое, причем дядя имел преимущество пред племянниками, старший брат - пред младшими, тесть - пред зятем, муж старшей сестры пред младшими шурьями, старший шурин - пред младшими зятьями; и хотя во время господства родовых отношений между князьями встречаем борьбу племянников от старшего брата с младшими дядьми, однако племянники при этом никогда не смели выставлять своих родовых прав, и притязания их, основывавшиеся на случайных обстоятельствах, должны были, исключая только одного случая, уступать правам дядей самых младших. Но мы видим иногда, что некоторые князья и целые племена (линии) княжеские исключаются из родового старшинства и это исключение признается правильным. Каким же образом могло произойти подобное явление? Для решения этого вопроса должно посмотреть, каким образом князь достигал старшинства, приближался к нему? Первоначально род состоял из отца, сыновей, внуков и т. д.; когда отец умирал, его место для рода заступал старший брат; он становился отцом для младших братьев, следовательно, его собственные сыновья необходимо становились братьями дядьям своим, переходили во второй, высший ряд, из внуков в сыновья, потому что над ними не было более деда, старшина рода был для них прямо отец: и точно, дядья называют их братьями; но другие их двоюродные братья оставались по-прежнему внуками малолетними (внук-унук, юнук, малолетний по преимуществу), потому что над ними по-прежнему стояли две степени: старший дядя считался отцом их отцам, следовательно, для них самих имел значение деда; умирал этот старший, второй брат заступал его место, становился отцом для остальных младших братьев, и его собственные дети переходили из внуков в сыновья, из малолетних - в совершеннолетние, и таким образом мало-помалу все молодые князья чрез старшинство своих отцов достигали совершеннолетия и приближались сами к старшинству. Но случись при этом, что князь умирал, не будучи старшиною рода, отцом для своих братьев, то дети его оставались навсегда на степени внуков несовершеннолетних: для них прекращался путь к дальнейшему движению; отсюда теперь понятно, почему сын не мог достигнуть старшинства, если отец его никогда не был старшиною рода; так понимали князья порядок восхождения своего к старшинству; они говорили: "Как прадеды наши лествицею восходили на великое княжение киевское, так и нам должно достигать его лествичным восхождением". Но когда в этой лестнице вынималась одна ступень, то дальнейшее восхождение становилось невозможным; такие исключенные из старшинства князья считались в числе изгоев. Каждый член рода княжеского при известных условиях мог достигать старшинства, получать старший стол киевский, который, таким образом, находился в общем родовом владении; но другие волости оставались ли постоянно в наследственном владении известных племен княжеских, или, соответствуя различным степеням старшинства, переходили к князьям различных племен при их движении к старшинству лествичным восхождением? Для решения этого вопроса посмотрим, как поступали князья вначале, когда различные случайные обстоятельства не нарушали еще чистоты их отношений. Когда умер четвертый сын Ярослава, Вячеслав, княживший в Смоленске, то эта волость не перешла в наследство к его сыновьям, но отдана была братьям пятому Ярославичу, Игорю, княжившему прежде на Волыни: ясный знак отсутствия наследственности волостей и движения князей из одной волости в другую по старшинству, лествичным восхождением; потом, когда Святослав Ярославич по изгнании брата получил старшинство вместе с главным столом киевским, то следующий по нем брат, Всеволод, княживший прежде в Переяславле, переходит на место Святослава в Чернигов. Известная волость могла сделаться наследственным достоянием какой-нибудь одной княжеской линии только в том случае, когда князь по вышеизложенным причинам терял возможность двигаться к старшинству лествичным восхождением; тогда, получив от родичей какую-нибудь волость, он и потомство его принуждены были навсегда ею ограничиться, потому что переход из одной волости в другую условливался возможностью движения к старшинству, несуществовавшею для изгоев; так образовались особые волости Полоцкая, Галицкая, Рязанская, после Туровская; линия второго Ярославича, Святослава, известная больше под племенным названием Ольговичей, также вследствие известных обстоятельств подверглась было тяжкой для князей участи изгойства, и поэтому самому Черниговская волость принимала было характер особного выделенного княжества, но Ольговичам удалось, наконец, принудить Мономаховичей признать свои права на старшинство, и необходимым следствием этого признания было восстановление родовой общности приднепровских волостей для обеих линий: Ольгович сел в Киеве, а Мономахович - на его место в Чернигове.
Несмотря на то, однако, мы встречаем в летописи слово: отчина: князья, не исключенные из старшинства, употребляют это слово для означения отдельных волостей; в каком же смысле они употребляют его? В настоящем ли его смысле, как наследственного владения, или в другом каком-либо? В 1097 году князья, внуки Ярославовы, собрались вместе и решили, чтобы каждый из них держал свою отчину:
Святополк - волость отца своего Изяслава - Киев, Владимир Мономах отцовскую волость - Переяславль, Святославичи - Чернигов; но мы никак не поймем этого распоряжения, если станем принимать слово отчина в смысле наследственного владения для одной линии, потому что Киев был столько же отчиною Святополка, сколько и отчиною всех остальных князей: и Всеволод и Святослав княжили в нем; но если здесь Киев называется отчиною Святополка не в смысле наследственного владения исключительно для него и для потомства его, то не имеем никакого права и Переяславль и Чернигов считать отчинами Мономаха и Святославичей в другом смысле. Еще пример на восточной стороне Днепра: в 1151 году Ольговичи - дядя Святослав Ольгович и племянник Святослав Всеволодович говорят Изяславу Давыдовичу: "У нас две отчины, одна моего отца Олега, а другая твоего отца Давыда; ты брат, Давыдович, а я Ольгович; так ты, брат, возьми отца своего Давыдово, а что Ольгово, то нам дай, мы тем и поделимся", вследствие чего Давыдович остался в Чернигове, а Ольговичам отдал Северскую область. Но для Святослава Всеволодовича Чернигов был точно так же отчиною, как и для Давыдовича, потому что отец его, Всеволод Ольгович, княжил в Чернигове, и когда Давыдович получил Киев, то Чернигов, отчину свою, уступил Святославу Ольговичу.
Итак, что же такое разумелось под отчиною? Отчиною для князя была та волость, которою владел отец его и владеть которою он имеет право, если на родовой лествице занимает ту же степень, какую занимал отец его, владея означенною волостью, потому что владение волостями условливалось степенью на родовой лествице, родовыми счетами.
Теперь остается вопрос: в каком отношении находились волости младших князей к старшему? Мы видели, что отношения между старшим и младшими были родовые, младшие князья хотели быть названными сыновьями и нисколько не подручниками старшего, а такое воззрение должно было определять и отношения их к последнему по волостям: не допуская подручничества, они никак не могли допустить дани, как самого явственного знака его, не могли допустить никакого государственного подчинения своих областей старшему в роде князю; последний поэтому не мог иметь значения главы государства, верховного владыки страны, князя всея Руси, который выделял участки земли подчиненным владельцам во временное или наследственное управление. Волости находятся в совершенной независимости одна от другой и от Киева, являются отдельными землями и в то же время составляют одно нераздельное целое вследствие родовых княжеских отношений, вследствие того, что князья считают всю землю своею отчиною, нераздельным владением целого рода своего.