Сочинения в 3 томах. Том 2: Хрустальная пробка. Золотой треугольник. Виктор из светской бригады. Зубы тигра
Шрифт:
Арсена Люпена нет и некого ненавидеть.
Флоранс нет и некого любить.
Жизнь, казалось, утратила для него всякий смысл. Он еще раз прошептал имя Флоранс, и слеза покатилась и сползла у него по щеке.
Он просидел некоторое время неподвижно, потом, глотнув немного из своей склянки, машинально без всякого энтузиазма, принялся за дело. Подойдя к тем кустам, где раньше скрывался дон Луис, он вытащил целый набор орудий: долото, грабли, ружье, кольца, веревки и проволоки. Все это он снес к колодцу, чтобы перед уходом сбросить туда. Затем он осмотрелся, чтобы убедиться, что никаких следов не осталось.
Проделал он все это машинально, как опытный преступник, который знает, что надо делать. Потом, придя в себя, оглянулся со страхом, вздрогнул и заторопился, шепча:
— Мне страшно… скорее… скорее…
Взглянул на часы — было половина четвертого. Он взял брошенный на траву пиджак, надел его и сунул руку в верхний правый карман, в который недавно положил бумажник с ценными бумагами.
— Что это? — удивленно протянул он. — Помнится…
Он шарил кругом, в другом наружном кармане, ощупывал карманы внутренние. Бумажника не было нигде. Как не было ни одного из тех предметов, которые там обычно находились: портсигара, записной книжки, спичечницы.
Он растерялся, изменился в лице. Невнятно пробормотал несколько слов. Страшная мысль вдруг возникла и превратилась в уверенность: кто-то есть здесь! Кто-то прячется среди развалин, в самих развалинах, может быть!
И этот кто-то видел все: смерть Люпена, смерть Флоранс! И затем обшарил карманы его пиджака и завладел бумажником!
На лице его появился ужас человека, привыкшего орудовать во мраке и вдруг убедившегося, что чей-то взор застал его на месте преступления, следит за ним и сейчас. Откуда следит? Они пугают его, как пугает ночную сову дневной свет. Случайный ли это прохожий? Или враг? Сообщник Арсена Люпена? Полицейский, сыщик? Удовлетворится ли он захваченной добычей или пойдет в атаку?
В первые минуты калека не решался шевельнуться, но затем усилием воли вернул себе силы. Не сходя с места, он оглянулся кругом, так остро всматриваясь в предметы, что самый неясный силуэт среди камней или за кустами не укрылся бы от его взора. Никого… Опираясь на костыль и сжимая в правой руке револьвер, он сделал несколько шагов влево. Там, между стеной лавров и крайними скалами шла небольшая тропинка, выстланная кирпичом, гребень каменной ограды, должно быть. По этой тропинке мог подойти к лежащему пиджаку и скрыться, не оставив никаких следов тот, кто все видел. Туда-то и направился калека. Раздвигая ветви густо разросшихся лавров, он обогнул скалу.
И отступил назад, едва удержавшись на ногах. Костыль и револьвер выпали из рук. То, что он увидел, было так страшно, что ничего страшней он не представлял себе и не мог представить. Прямо напротив него, в десяти шагах не больше, заложив руки в карманы и небрежно облокотившись о скалу, стоял человек… но… нет, человек ведь умер… призрак? Видение из потустороннего мира? У калеки кровь застыла в жилах и ужас… беспредельный ужас охватил его. Дрожь била его. Он терял сознание и не мог оторвать расширенных от страха глаз от необъяснимого явления. Ни бежать, ни защищаться нечего было и думать. Он упал на колени. Призрак Арсена Люпена, человека, меньше часа тому назад похороненного под обломками гранитного савана на дне колодца.
Человека можно убить, но что можно сделать с призраком, с чем-то, что не существует и в то же время одарено такой силой сверхъестественности!
К чему бороться? Стоит ли подбирать револьвер? Вот призрак вынул руки из карманов, и в одной из них калека увидел тот самый портсигар, который он тщетно искал. Ясно, что это то существо, которое обшарило карманы его пиджака. Вот оно раскрыло портсигар и не спеша зажгло спичку из коробки, тоже принадлежавшей ему. И, о чудо! Спичка в самом деле загорелась, как настоящая спичка. Струйка настоящего дыма потянулась из папиросы, и до калеки донесся хорошо знакомый ему запах табака.
Калека закрыл лицо руками. Призрак или галлюцинация — результат угрызения совести, он не в силах был смотреть…
Но вот он услышал шум шагов, шаги приближались. Протянулась рука и крепко стиснула ему плечо. И он услышал голос, несомненно, голос живого Арсена Люпена.
— Однако, любезный господин, зачем доводить себя до такого состояния. Я понимаю, разумеется, сколь неожиданно, но все же зачем так поражаться? Случаются вещи и необычайнее. Иисус Навин остановил солнце когда-то. И… Пострашнее. Лиссабонское землетрясение в 1775 году, например. Мудрый никогда не должен утрачивать чувства меры и перспективы. И каждый факт следует рассматривать с точки зрения его мирового значения. А это приключение, согласитесь, носит характер вполне индивидуальный и на равновесие солнечной системы влияния оказать не может.
Калека собрался с мужеством и поднял голову. Факт налицо. Факт бесспорный, Арсен Люпен жив! И, повинуясь своей натуре и неукротимой ненависти ко всему живому, калека потянулся к револьверу и выстрелил. Но выстрелил с опозданием. Движением ноги дон Луис вышиб у него оружие. Калека заскрежетал зубами и торопливо стал шарить по карманам.
— Не это ли вы ищете? — спросил дон Луис, доставая из кармана шприц с желтоватой жидкостью. — Простите, но я побоялся, как бы вы сами не укололись, ведь укол был бы, конечно, смертельным. Я никогда не простил бы себе.
Калека был безоружен. Удивляясь, что противник не нападает на него, он подумал как бы выиграть время. Но вдруг, вспомнив кое-что, залился своим пронзительным хохотом.
— А Флоранс-то! — воскликнул он. — Вот моя месть! Вот чем я могу поразить тебя в самое сердце. Ведь ты уже не можешь жить без Флоранс, не правда ли?
— Да, я не пережил бы Флоранс, — серьезно сказал дон Луис.
— Так знай же, что она умерла! — крикнул бандит, от радости подпрыгивая на коленях. — Умерла, что называется. И даже ничего не осталось, Люпен! Картинка! Теперь торопись, твоя очередь. Не надо ли веревки, ха-ха! Помереть со смеху можно. Спеши на рандеву, Люпен, возлюбленная ждет! Что же хваленая французская учтивость? Можно ли заставлять женщину ждать? Спеши, Люпен! Флоранс умерла.
Последние слова он смаковал, точно они доставляли ему наслаждение.
Дон Луис и глазом не моргнул. Только покачал головой и просто сказал:
— Жаль.
Калека оцепенел от изумления.
— Как? Что ты сказал?
— Жаль, — ответил по-прежнему вежливо Люпен. — Что вы сделали дурной поступок, любезный господин. Я не встречал человека, благороднее мадемуазель Девассер. Благодаря своей красоте, молодости и грации она заслуживала лучшего. Было бы поистине жаль, если бы такой шедевр погиб.