Среди древних необычайным философским парадоксом почиталась та мысль, что местонахождение богов не ограничивается небесами, а распространяется на весь мир. Это мы узнаем из Лукиана. Hermotimus sive De sectis80, 81.
186
Р/иГ., DQ 8ирег9*.81, 10.
187
N<30-0111211^ 82, 3.
188
Вакх, существо божественное, в языческой мифологии
считается изобретателем танца и театра. Театральные представления в древнее время входили даже в состав общественного богослужения в самых торжественных случаях, во время чумы ими часто пользовались как средством умиротворения оскорбленных богов. Но в позднейшие времена духовенство усердно преследовало их, и один ученый-богослов признал театр преддверием ада. Чтобы очевиднее показать, что религия может изображать божество в еще более безнравственном и суровом свете, чем это делали древние, мы приведем длинную выдержку из автора, который обладал и вкусом и воображением и безусловно не был врагом христианства. Это шевалье Рамзей, писатель, имевший столь похвальную склонность к правоверности, что его разум никогда не находил затруднений даже в тех учениях, которые более всего смущают вольнодумцев, т. е. в учениях о троичности, воплощении и искуплении. Одно лишь его человеколюбие, которым он был, по-видимому, наделен в избытке, возмущалось против доктрины вечного возмездия и предопределения. Он выражается следующим образом: «Какие странные представления имел бы какой-нибудь индийский или китайский философ о нашей святой религии, если бы он судил по тем ее схемам, которые составляются нашими современными вольнодумцами и фарисеями—учеными всевозможных сект! Согласно гнусной и вульгарной теории этих неверующих насмешников и легковерных писак, «Бог евреев был самым жестоким, несправедливым, пристрастным и причудливым существом. Он создал около 6000 лет тому назад мужчину и женщину и поместил их в чудесный сад, который находился в Азии и от которого не осталось никаких следов. Этот сад украшали всевозможные деревья, источники и цветы. Бог дозволил людям пользоваться всеми плодами в прекрасном саду, за исключением плодов одного дерева, которое было посажено в самой середине сада и обладало тайным свойством обеспечивать постоянное сохранение здоровья людей и их силы, как телесной, так и духовной, развивать их природные способности и делать их мудрыми. Дьявол вошел в тело змея и уговорил первую женщину отведать этого запретного плода; она склонила своего супруга сделать то же самое. В наказание за это пустячное любопытство, эту естественную жажду жизни и знания Бог не только изгнал наших прародителей из рая, но и приговорил все их потомство к временным бедствиям, а большую его часть к вечным мучениям, хотя души этих невинных детей имеют так же мало отношения к душе Адама, как и к душам Нерона и Магомета, ведь, по мнению выдумщиков, болтунов и мифологов времен схоластики, все души создаются чистымм и внедряются в смертные тела, едва лишь образуется зародыш. Чтобы выполнить варварское пристрастное повеление о предопределении и возмездии, Бог оставил все народы в темноте, идолопоклонстве и суеверии, не дав им никакого спасительного знания, никакой надежды на милосердие; только один народ наметил он в качестве избранника. Однако этот избранный народ был самым глупым, неблагодарным, мятежным и вероломным народом. После того как Бог продержал таким образом большую часть человечества в течение почти 4000 лет в состоянии отверженности, он вдруг изменился и почувствовал расположение и к другим народам, кроме евреев. Тогда он послал в мир своего единородного Сына в образе человека, чтобы он смягчил гнев Отца, удовлетворил его мстительное правосудие, а затем умер во искупление греха. Однако очень немногие народы услышали это Евангелие, остальные же, оставленные в полном невежестве, все без исключения осуждены на вечные муки без всякой возможности помилования. Большинство тех народов, которые слышали Евангелие, изменили лишь некоторые из своих умозрительных понятий о Боге и внешних форм богослужения. В других же отношениях огромная масса христиан осталась с точки зрения нравственности такой же порочной, как и остальное человечество; она оказалась даже еще более развращенной и преступной, так как была более просвещенна. За исключением очень небольшого числа избранных, все другие христиане, равно как и язычники, будут осуждены навеки; великая жертва, принесенная за них, останется недействительной и напрасной. Бог вечно будет наслаждаться их мучениями и богохульствами, и, хотя он может при помощи одного лишь повеления изменить их сердца, тем не менее они навсегда останутся необращенными и не подлежащими обращению, потому что Бог навсегда останется неумиротворенным и непримиримым. Правда, все это превращает Бога скорее в жестокого, мстительного тирана, в бессильного или злобного демона, чем во всемогущего и благодетельного отца духов. Но все это тайна. Поступки Божества имеют таинственные, непроницаемые основания, и хотя это Божество кажется нам несправедливым и варварским, однако мы должны верить в противоположное, ибо то, что в нас есть несправедливость, преступление, жестокость и самое черное злорадство, в нем оказывается справедливостью, милостью и высшей благостью». Вот как неверующие вольнодумцы, иудействующие христиане и фаталисты-ученые исказили и обесчестили высокие таинства нашей святой веры; вот как они смешали природу добра и зла, преобразовали самые чудовищные страсти в божественные атрибуты и превзошли язычников в богохульстве, приписав вечному существу в качестве совершенств то, что среди людей является самым страшным преступлением. Более грубые язычники удовлетворялись обожествлением сладострастия, кровосмешения и прелюбодеяния, но ученые—сторонники предопределения обожествили жестокость, гнев, ярость, мстительность и все самые гнусные пороки» (см. «Философские принципы естественной и откровенной религии», труд шевалье Рамзея, ч. II, стр. 401).
189
УЬ. VI, 91.
190
Он приводится у й'ю(1. 5/с., УЬ. XII, 120.
191
Diod. Sic., lib. XX, 43.
192
C/с., Catil.86,1, 6; SallustDe bello Catil., 22.
193
СЬгз^рриз арис! РИи., Ие Кериlb. Бимсогит1.
194
Ь’АП ёе ретег4.
195
Recherche de la Vsrite, liv. 3, chap. 97.
395
196
ЯёриЬИяие ёев ЬеИгев, Аои^ 168511.
444
197
Этот взгляд отстаивался еще до Лейбница д-ром Кингом 26 и некоторыми другими, из которых никто, однако, не пользовался такой великой славой, как этот немецкий философ.
198
«Эе Рогтаиопе ГоеШв»32.
199
Представляется очевидным, что спор между скептиками и догматиками носит исключительно словесный характер или по крайней мере касается лишь тех степеней сомнения и уверенности, с которыми мы должны мириться во всякого рода рассуждениях; подобные споры обычно оказываются по своему существу словесными и не допускают никакого точного решения. Ни один философ-догматик не отрицает, что имеются затруднения как в отношении чувственного восприятия, так и в отношении всех наук и что эти затруднения абсолютно неразрешимы с помощью правильного логического метода. Ни один скептик не отрицает того, что, несмотря на данные затруднения, нам безусловно необходимо мыслить, верить, рассуждать относительно всякого рода предметов, а зачастую даже и высказывать с уверенностью и непоколебимостью свое мнение. Таким образом, единственное различие между данными школами (sects), если они вообще заслуживают такого названия, состоит в том, что скептик в силу привычки, прихоти или склонности больше настаивает на затруднениях, тогда как догматик по тем же причинам на необходимости.
200
Lib. 6, cap. 54.
201
«Ифигения в Тавриде»35.
202
Mons. Fontenelle, [De la] pluralit'e des Mondes, soir. 64.
487
203
О формах правления пусть спорят дураки. При какой лучше управление, та и лучше («Эссе о человеке», кн. 3)п.
204
Ann., lib. I, cap. 214.
205
Suet, in vita Domit., c. 815.
206
«Egregium resumendae libertati tempus, si ipsi florentes, quam inops Italia, quam imbellis urbana plebs, nihil validum in exercitibus, nisi quod externum cogitarent».— Tacit., Ann., lib. 316, 40.
207
«Essempio veramente raro, et da Filosofi intante loro imag'inate et vedute Republiche mai non trovato, vedere dentro ad un medesimo cerchio, fra medesimi cittadini, la liberta et la tirannide, la vita civile et la corotta, la giustitia et la licenza; perche quello ordine solo mantiere quella citta piena di costumi antichi et venerabili. E s’egli auvenisse (che col tempo in ogni modo
208
auverr'a) que San Giorgio tutta quel la citt'a occupasse, sarrebbe quella una Rep'ublica piu dalla Venetiana memorabile».—Della Hist. Florentin'e, lib.
209
Id„ lib. 8, cap. 18“.
210
L’Aigle contre L’Aigle, Romains contre Romains,
Combattans seulement pour le choix de tyrans.
211
«Исследование о партиях», письмо 10.
212
Поскольку этот факт не очень отмечается исследователями античности или политиками, я приведу его в изложении римского историка: «Populus Tusculanus cum conjugibus ас liberis Romam venit: Ea multi-tudo, veste mutata, et specie reorum tribus circuit, genibus se omnium advolvens. Plus itaque misericordia ad poenae veniam impetrandam, quam causa ad crimen purgandum valuit. Tribus omnes praeter Polliam, anti-quarunt legem. Polliae sententia fuit, p'uberes verberatos necari, !iberos conjugesque sub corona lege belli venire: Memoriamque ejus irae Tusculanis in poenae tarn atrocis auctores mansisse ad patris aetatem constat; пес quemquam fere ex Pollia tribu candidatum Papiriam ferre solitam»,—. T. Livii lib. 8, 37 34. Кастелани и Николлоти—это две буйные неорганизованные фракции в Венеции, которые часто дерутся друг с другом и потом вскоре забывают свои ссоры.