Сочинения в двух томах. том 2
Шрифт:
Точно так же сомнительно, видела ли Изабелла два дня спустя, отплывая с Полем де Ла Боалль на пакетботе в далекое море, среди собравшейся на пристани толпы провожающих свою мать, сидевшую в отдалении в открытом автомобиле. Поль де Ла Боалль видел ее и вглядывался в нее пристально, словно желая надолго запечатлеть в памяти ее образ.
Глава двадцать первая
Миновала осень, а за ней и зима, тысяча девятьсот двенадцатый год сменился тысяча девятьсот тринадцатым. И снова наступила весна, а за весною лето, и опять они сменились осенью и зимой… В тех странах, которые посещала Изабелла де Ла Боалль со своим мужем, все эти времена года были обратны европейским, так что они совершенно перепутали их в сознании.
Со времени отъезда их из Бордо прошло уже почти два года. Но они потеряли счет месяцам и годам, — то им казалось, что они путешествуют уже десять лет, то — что всего только полгода.
В мае 1914 года случилось одно происшествие, которое они нашли необыкновенным…
В 1914 году Фор-де-Франс на острове Мартиник еще не был тем знаменитым средоточием роскоши и спекуляции, каким он стал после окончания мировой войны в 1919 году. В те времена там еще не было ни одной приличной гостиницы, и потому неудивительно, что Изабелла и Поль де Ла Боалль воспользовались широким, несколько старомодным гостеприимством одного из здешних плантаторов и промышленников, чистокровного креола. Таких старинных испанских фамилий здесь имеется несколько. Некогда они сосредоточивали в своих руках все богатство этого края, пока в большинстве случаев не разорились в результате демагогии и политиканства.
Изабелла и Поль де Ла Боалль, получившие рекомендательные письма к одному из таких нотаблей — Фернандо Воклену, были приняты им, его женой и сыном с радушием и любезностью, свойственными старым колониальным семействам. За ними ухаживали, как за путешествующими принцем и принцессой.
Фернандо Воклен, патриарх многочисленной разросшейся семьи, был человек лет шестидесяти пяти, хотя чувствовал себя по-прежнему тридцатилетним. Всю свою жизнь он провел в самых невероятных приключениях: дуэли следовали за дуэлями, одна безумная затея за другой, скандал за скандалом — повсюду, в обеих Америках и в Европе. Даже в преклонном возрасте он не останавливался перед похищением чужой невесты или жены. Уже раз двадцать безумная расточительность доводила его до полного разорения, но в последний момент его всякий раз спасали собственная ловкость и счастливый случай. В конце концов он не только не развеял по ветру богатого наследия своих предков, — более благоразумных, чем он, но менее любимых богами… и богинями, — но еще сильно умножил его.
Случайно в то время, когда чета Ла Боалль прибыла в Фор-де-Франс, Фернандо Воклен не находился в отъезде — ни в Париже, ни в Новом Орлеане, ни в Кубе, ни в Неаполе, ни в Севилье, ни в Буэнос-Айресе. Он был дома и принял сам своих гостей, — принял с тем большей охотой, что они были рекомендованы ему одной из его бесчисленных подруг не то в Лиме, не то в Вальпарайзо.
Разумеется, он неизбежно влюбился в Изабеллу де Ла Боалль, которая после двадцатимесячного супружества сохраняла все ту же загадочную девственную грацию. Он влюбился так, как это свойственно креолам, — без излишней скромности и тайны. Впрочем, ни его жена, пожилая дама воскового цвета, давно привыкшая к галантным приключениям своего супруга, ни его сыновья, сильные парни, тоже любившие погулять и покутить вне дома, не находили в этом ничего необыкновенного и предосудительного. Что же касается Поля де Ла Боалль, то если он и испытывал при этом некоторое смущение и неловкость, то во всяком случае старался не показывать их. Несмотря на привычку, выработавшуюся за время столь продолжительного свадебного путешествия, он оставался в обществе своей жены все так же робок и молчалив, как прежде. Если бы кто-нибудь мог наблюдать их наедине, он, наверное, был бы поражен этой натянутостью, так явственно царившей между ними.
Впрочем, Фернандо Воклен не замечал этой натянутости или делал вид, что не замечает. Он принадлежал к тем людям, которые, имея перед глазами предмет своего вожделения, не видят, кроме него, ничего. С первого взгляда увлекшись Изабеллой, он занимался только тем, что ухаживал за нею, ухаживал пышно и расточительно, не обращая ни малейшего внимания на ее мужа, — кроме тех случаев, когда этого требовала вежливость. Фернандо Воклен был вежлив — особенно по отношению к своим гостям. Но вежливость ни на кого больших стеснений не налагает, да к тому же Фернандо Воклен не привык задумываться о мужьях тех женщин, за которыми ухаживал.
Знаки внимания со стороны Фернандо Воклена были блестящи, но старомодны. Он начал с роскошных пиршеств, затем перешел к далеким поездкам и серенадам.
Гости и хозяева отправлялись в автомобилях и верхом в Абсалон, на Мон-Пеле, в Сен-Жозеф и Сен-Жакоб. Госпожа де Ла Боалль в совершенстве владела женским искусством «не понимать», чего от нее хочет поклонник. Это еще сильнее разжигало Фернандо Воклена и, верный своей обычной тактике, он пустился в еще большие экстравагантности. Он стал даже заговаривать о большой охоте, которая потребовала бы далекой поездки, так как на Мартинике нет дичи…
Случайно он услышал, что какой-то очень даровитый испанский художник недавно прибыл на Гваделупу, чтобы изучить местную растительность по поручению какой-то фильмовой звезды из Лос-Анджелеса. Предприимчивый креол тотчас же решил отправиться из Фор-де-Франс в Басс-Tepp, чтобы разыскать художника и за любую цену привезти его на Мартиник, где он должен был написать портрет госпожи де Ла Боалль. Испанец, любивший все неожиданное и живописное, не заставил себя долго уговаривать и последовал за Вокленом вместе со своим другом и спутником.
Изабелла де Ла Боалль, к великой радости Фернандо Воклена, со смехом согласилась, чтоб «знаменитый художник», соотечественник Зулоаги, написал ее во весь рост. И вот, в чудесный летний вечер, перед самым ужином, к дому креола подъехали оба новых гостя. Каково же было изумление Изабеллы и ее мужа, когда они узнали в них своих старых друзей из Биаррица и Сен-Жак де Люз — Перико Арагуэса и Фреда Праэка!
Последовали взаимные приветствия со всеми «охами» и «ахами», как полагается в таких случаях. Несмотря на всю предприимчивость Фернандо Воклена, колониальная жизнь совершенно лишена того разнообразия, которое так привычно нам, европейцам, и в частности французам. Мы воспринимаем неожиданность как повседневное явление. Совсем иначе обстоит дело на Мартинике. Случайная встреча со светским художником и баскским помещиком была здесь исключительным, экстраординарным событием, заслуживавшим всяческого удивления. Арагуэс, разговорчивый, как всегда, не преминул тотчас же рассказать, как он, собственно, попал на Антильские острова…
Действительно, единственной причиной его поездки было поручение богатой американской артистки, с которой он в прошлом году познакомился в Биаррице. Там он написал с нее большой портрет. Та же самая дива, помешанная на писаных цветах, сначала заказала художнику тридцать полотен с орхидеями, розами и гортензиями, а потом, считая этот заказ недостаточным, пожелала обладать целым тропическим девственным — или почти девственным — лесом, который должен был покрывать все четыре стены ее голливудского вестибюля… Всего это составляло метров двести или триста ослепительных фресок. Она требовала, чтобы моделью для них служила действительная природа берегов Амазонки и Ориноко. Как человек практический, Перико Арагуэс решил, что гваделупские цветы красивее бразильских и венесуэльских и что Басс-Tepp доступнее, чем Манаос или Боливар. Так как заказчица предоставила ему полную свободу выбора, то он и отправился на Антильские острова.
На Гваделупе он пробыл едва неделю, как Фернандо Воклен стал уговаривать его переехать на Мартиник. При всей своей любви к перемене мест, Арагуэс не без сожаления покинул роскошные леса, окружающие Суфриер.
— А разве господин Праэк тоже стал художником? — спросила Изабелла де Ла Боалль. — Он вместе с вами путешествует в поисках экзотических цветов? И ради Антильских островов он покинул Биарриц?
Она с интересом смотрела на молодого человека, который после первых приветствий сразу умолк. Арагуэс, глядя со стороны то на нее, то на него, вспомнил о прежних проектах брака между Изабеллой Эннебон и Фредом Праэком.