Сочинения в трех томах. Том 1
Шрифт:
— Это тот, который вчера вечером шел за Брессоном. Вот уже час болтается на площади.
— О Брессоне ничего нового? — поинтересовался Шолмс.
— Ему сегодня пришло письмо.
— Сегодня утром? Значит, его отнесли на почту вчера, до того, как узнали о смерти Брессона.
— Точно. Оно теперь у следователя. Но я запомнил наизусть: «Он не идет ни на какие сделки. Хочет все, первое, как и то, что было потом. Иначе начнет действовать». Подписи не было, — добавил Ганимар. — Как видите, эти несколько строк ничем нам не помогут.
— А я думаю совершенно иначе, господин Ганимар, эти несколько строк, наоборот, кажутся мне весьма и весьма интересными.
— Да чем же, Боже мой?
— Это касается только меня, — с бесцеремонностью, присущей его отношениям с коллегой, ответил Шолмс.
Трамвай остановился на улице Шато. Это была конечная остановка. Человек сошел и неторопливо двинулся вперед.
Шолмс шагал так близко от него, что Ганимар даже всполошился:
— Если обернется, все пропало.
— Теперь уж не обернется.
— Как вы можете знать?
— Это сообщник Арсена Люпена, и если он идет вот так, держа руки в карманах, значит, во-первых, что он чувствует за собой слежку, и, во-вторых, что ничего не боится.
— Но ведь мы от него всего в двух шагах!
— Это ничего не значит, он прекрасно может за минуту проскользнуть у нас между пальцами. Он слишком в себе уверен.
— Поглядим! Поглядим! Возможно, вы и не правы. Вон там, у дверей кафе, двое полицейских с велосипедами. Если я позову их и подойду к этому типу, интересно, как ему удастся ускользнуть?
— Того типа, кажется, нисколько не волнуют ваши планы. Он сам идет к полицейским.
— Вот черт! — выругался Ганимар. — Какой нахал!
Тот и вправду подошел к полицейским в тот момент, когда они уже усаживались на велосипеды. Перебросившись с ними несколькими словами, он внезапно вскочил на третий велосипед, стоявший возле стены кафе, и укатил вместе с двумя агентами.
Англичанин захихикал.
— Ну, что я говорил? Раз, два, три, и нету! А с кем удрал? С вашими коллегами, господин Ганимар! Ничего себе, умеет устраиваться Арсен Люпен! У него на зарплате ваши велосипедисты! Я же сказал, тот тип что-то слишком спокоен.
— Ну а что мы могли сделать? — обиделся Ганимар. — Хорошо вам смеяться.
— Ладно, ладно, не сердитесь. Еще отомстим. А пока нам нужна подмога.
— Фоленфан ждет меня в конце авеню Нейи.
— Заберите его и возвращайтесь обратно.
Ганимар ушел, а Шолмс отправился по следу велосипедов. Отпечатки колес были хорошо видны на пыльной дороге. Он вскоре заметил, что рифленые отпечатки вели к берегу Сены, значит, все трое завернули к реке в том же месте, где прошел вчера Брессон. Шолмс дошел до ограды, за которой прятался вчера вместе с Ганимаром, и чуть дальше увидел, что следы велосипедных колес пересекаются. Значит, в этом месте сделали остановку. Прямо напротив виднелся язычок земли, вдающийся в реку, на краю которого была привязана старая лодка.
Именно в этом месте Брессон бросил, а вернее, уронил в воду свой сверток. Шолмс спустился по камням к воде и увидел, что берег здесь был очень пологим. А поскольку место было неглубокое, он понял, что легко найдет сверток… если только те трое его не опередили.
«Нет, нет, — подумал он, — они бы не успели… ведь прошло всего лишь минут пятнадцать… а все-таки, почему они пришли именно сюда?»
В лодке сидел какой-то рыбак. Шолмс подошел к нему:
— Вы не видели здесь троих на велосипедах?
Тот отрицательно покачал головой.
Англичанин не унимался:
— Ну вспомните… трое мужчин… Они остановились в двух шагах от вас…
Рыболов взял удочку под мышку, вытащил из кармана блокнот, что-то написал и, вырвав страничку, протянул Шолмсу.
Англичанин весь задрожал. Неожиданно на листке, оказавшемся у него в руке, он увидел буквы, вырезанные из букваря:
АВЕЙКОТЧЭОТ — 237
Над рекой висело тяжелое солнце. Рыбак вернулся к своему занятию, укрыв голову под широким колоколом соломенной шляпы. Сложив рядом куртку и жилет, он внимательно глядел на неподвижно торчавший из воды поплавок.
Прошла минута, целая минута торжественной, жуткой тишины.
«Он ли это?» — мысленно вопрошал Шолмс, охваченный какой-то болезненной тревогой.
И словно вспышкой, озарил его правдивый ответ:
«Он! Он! Только ему под силу продолжать сидеть, даже и не вздрогнув от беспокойства, ничуть не страшась того, что произойдет… Да и кому еще может быть известна история с букварем? А ему все рассказал посланец Алисы».
Англичанин вдруг почувствовал, что его рука, его собственная рука взялась за рукоятку пистолета, глаза вонзились в спину незнакомца, чуть ниже затылка. Достаточно лишь одного движения, и наступит развязка, самым жалким образом прервется жизнь этого необыкновенного искателя приключений.
Рыбак все не двигался.
Шолмс нервно сжимал пистолет, охваченный жгучим желанием выстрелить и покончить с этим, в то же время понимая весь ужас подобного противоестественного поступка. Смерть будет верной. Все будет кончено.
«О, — подумал он, — хоть бы встал, начал защищаться… А так, тем хуже для него… еще секунда… и стреляю…»
Внезапно раздавшиеся шаги заставили его обернуться. В сопровождении двух инспекторов к ним подходил Ганимар.
Тогда, переменив решение, он, разбежавшись, прыгнул в лодку, якорь которой переломился от подобной встряски, насел на противника и бросился в рукопашную. Оба скатились на дно лодки.
— Подумаешь! — хрипел Люпен, отбиваясь. — Что вы собираетесь этим доказать? Ну поколотит один из нас другого, чего мы этим добьемся? Вы не знаете, что делать дальше со мной, а я — с вами. Так и останемся, как два дурака…
Весла скользнули на воду. Лодку отнесло в сторону. С берега слышались крики. А Люпен не унимался:
— Ну что же это такое? Вы что, совсем ополоумели? Такие глупости в вашем возрасте! А ведь большой уже мальчик! Фу, как некрасиво!
Ему удалось вырваться.