Сочинения. Книга 1. О себе. Стихотворения

Агашина Е.

Операционным сёстрам

Все бойцы тебя здесь называют сестройи считают сестрёнкой родной.Сколько страшных, тяжелых, мучительных ранперевязано было тобой!..Сколько смелых бойцов уходило на фронт,залечив раны прошлых боев.Все они навсегда уносили с собойнемудрёное имя твоё.Они в жарких боях и в походах ночныхс благодарностью вспомнят не разосторожную ласку движений твоихи приветливый взгляд серых глаз.Через битвы пройдут они, через фронты.Многих встретят девчат на пути —веселее, чем ты, и красивей, чем ты…Но роднее, чем ты, не найти.1941

Десантникам

Когда штурвал сожмет рука пилота,окутав поле дымкой голубой,вас унесут стальные самолётыв далёкий путь, в суровый, трудный бой.Огромный фронт, леса и снег глубокий,разливы рек, просторы рощ густыхотрежут всех вас линией широкойот Родины, друзей и от родных.И я хочу, чтобы везде и всюду —в боях, в походах – знали вы всегда,что здесь вас крепко ждать и помнить будути позабыть не смогут никогда.Идите в бой, товарищи! Держитесь,держитесь так, чтобы врага разбить!Но только обязательно вернитесь,чтобы работать, чтобы жить и жить!Ведь так охота через дни разлукиопять родные

лица увидать,до боли крепко сжать родные руки,за Родину спасибо вам сказать!И вас, озябших в боевую зиму,умевших льду смертей в глаза смотреть,как самых дорогих, родных, любимыхтеплом сердец горячих обогреть.1942

Девушке

Ой, какие слёзы!.. Да к чему, родная?Расскажи, о чём ты? Что с тобой стряслось?Горю не поможешь, плача и рыдая,и не станет легче, милая, от слёз.Ну поплачь, чудная, – может быть, поможет.Расскажи причину горя своего.Думала о нём ты? И тебя тревожитто, что нет уж месяц писем от него?Тяжело и страшно. Верю, понимаю.Я найти сумею нужные слова.Только успокойся. Слушай, дорогая,месяц он не пишет? Да? А мне уж два!..Мне труднее вдвое, чем тебе. И значит,плакать вдвое больше я теперь должна?Что же это будет, если все заплачем?Думаешь, от слёз окончится война?Будь сильней, родная! Скрыть сумей волненье,победить тревогу и печаль разбить.Говоришь, что, может, он погиб в сраженье?..А ты верь, что жив он, – и он будет жить!Говоришь, что, может, встретил он другую,что уже не любит, – потому молчит?..Глупо так подумать! Для него найду ясотни оправданий, тысячи причин!Это ведь не дома – просто и свободносел у теплой печки да тетрадь открыл.А вот ты попробуй в блиндаже походномотыскать бумаги иль найти чернил.Это здесь хватает времени пустого —справишься с делами да придёшь ко мне.Там – все дни в сраженьях. Ну, а выходного,знаешь, не даётся людям на войне.Знаю, что без писем в десять раз труднее,но ведь то, что трудно, в десять раз родней.Если писем много, всякая сумеет, —вот когда не пишет, ты любить сумей.Мне самой ведь трудно. Я сама ведь тожеи скрываю слёзы, и ночей не сплю…Но он с каждым днём мне ближе и дороже,С каждым днём сильнее я его люблю.Сколько дней нет писем – это всё равно мне.Лишь одно я знаю: он всегда со мной.И всё так же любит. И всё так же помнит.И всё так же верит. Правильно, родной?..1942

Жду!*

Дни, месяцы идут,осень прошла, зима.Я и весною жду,жду твоего письма.Каждое утро жду,бегаю на крыльцо,в комнату молча иду,прячу в руках лицо.Плакать я не хочу,слёзы хочу сдержать.Вот уж письмо получу —можно хоть час рыдать!Почту встречаю самакаждое утро. Нет,нет твоего письма,только свёрток газет.Мыслями я с тобой,ночью снишься во сне.Где ж ты, товарищ мой?Что ж ты не пишешь мне?Слышишь ли ты? Ответь!Бьёшься в каком бою?Я не поверю, что смертьжизнь унесла твою!Я не поверю, что нетбольше тебя в живых!Ты доживёшь до побед,наших побед больших!Вот как я думать хочу,а не рыдать и ныть.Верю: письмо получу!Верю: ты будешь жить!Солнце за лес ушло.Медленно сходит тьма.Ой, до чего тяжелодолго так ждать письма…1942

Отвечу!

У меня в груди тревога,голова моя в огне:писем много, много-многокаждый день приходит мне.Как-то школой посылалимы подарки для бойцов.И ребята мне сказали:– Напиши им письмецо!Написала я стихами:«Знайте, посреди боёвбудет биться рядом с вамисердце жаркое моё!»И отсюда — все тревоги,все начала и концы:пишут мне с фронтов далёкихнезнакомые бойцы.Я-то одному писала!И, что так пойдут дела,я, конечно, и не знала,даже думать не могла…Ведь подумать просто страшно —столько писем получать.Три письма лежат вчерашних,а сегодня вот опять —девять писем, три открытки…Даже дома говорят:– Ну, придется нашей Риткезаводить секретаря!Я на это отвечаю:– Что мне – восемь или пять?Я девятый класс кончаюи сама могу писать.Да, писать-то я умею:научили в десять лет.Но и в мыслях не имею,что напишешь им в ответ,если все – стрелки, связисты,украинцы, москвичи,автоматчики, танкисты,снайперы, военврачи —пишут прямо и открытоодинаковый ответ:«Дорогой товарищ Рита,получил я твой привет.За стихи твои тебе яблагодарен всей душойи желание имеюя увидеться с тобой,познакомиться поближе…Но страна на бой зовет.Разобьем врага – увижусь!А пока – иду впереди до смерти помнить будуя среди лесов-болот,что со мной оно повсюду —сердце жаркое твое!»…У меня в груди тревога,и в глазах моих темно:писем много, много-много,а ведь сердце-то одно!Как же быть, куда деваться?Мне и грустно, и смешно.Что ж, выходит, разорватьсясердце бедное должно?Рассудив про это дело,написать велят друзья —дескать, сердце заболело,и на фронт ему нельзя.Дома бабушка узналаи дала такой совет:– Я б, пожалуй, написала,что бумаги больше нет.А подружка заявила:– Просто можешь написать,что другого полюбилаи не можешь отвечать.Но на все эти советыя дала один ответ:– И не думайте об этом,я молчать не буду, нет.Пусть приносят каждый вечерписем – десять, писем – сто, —я отвечу. Всем отвечу!Я отвечу им за то,что они уходят битьсяи, быть может, погибать,чтобы я могла учиться,чтоб мой город мог стоять.Чтобы снова ярким светомозарилась вся страна.Вот поэтому – за это! —я ответить всем должна.Пусть же писем каждый вечерполучу хоть сотни я, —я отвечу. Всем отвечу,неизвестные друзья.Мастер грозного тарана,командиры батарей,два Сергея, три Ивана,даже есть один Андрей —стали мне они родными!И всегда среди боевбудет биться рядом с нимисердце жаркое моё.1942

Поэма

Моё слово

В апреле 1950 года над советским городом Либавой пролетел американский самолет.

Из газет

Темнеет снег на колеях дороги,плывут по рекам тающие льды,и мокрые калоши на порогеоставили апрельские следы.На Волге, на Оби ли, на Днепре лилетящих птиц растянутая нить…Всегда сильнее чувствуешь в апреле,как всё на свете жадно хочет жить!Как всходит в землю брошенное семя,и оживают талые поля,и мокрая, любимая землявсегда еще любимей в это время!Но в это время…Под крылом ложитсянорвежский снег,балтийский синий лёд,чужие горы, земли и границы…Чего он хочет, этот самолёт?А летчик вниз на землю смотрит зорко,он видит: реки – будто бы ручьи,в которых сын, мальчишка из Нью-Йорка,пускал вчера кораблики свои.Не видит лётчик, как из-под ручонки,прищурясь на весенний яркий свет,с земли на самолёт глядит мальчонкас таким же пароходом из газет.Он рад весне! Он весело хохочет!А мне на сердце давит страшный гнет:чего он хочет, этот самолёт?Чего американский лётчик хочет?Быть может, он слова услышит эти.Быть может, он, не подымая глази вспомнив сына своего, ответит:– Солдат не мог не выполнить приказ.И отвернется в сторону куда-то,и голову наклонит, может быть…Но если трудно говорить с солдатом,с женой солдата буду говорить.Ты, мать американского ребёнка,смотри: и у меня растёт сынок.Он, как и твой, смеётся звонко-звонко,как маленький серебряный звонок.Как твой, мой мальчик тоже любит книжки,как твой, не плачет, падая с крыльца.Но – слышишь, мать нью-йоркского мальчишки? —у моего мальчишки нет отца.Твой муж летит над городом Либава,внизу – чужая мирная страна.…Я говорить с тобой имею правозатем, что я – такая – не одна.Затем, что встали воины Вьетнама,Корея бьется, чтоб детей спасти.Затем, что в мире вместо слова «мама»всё чаще слышно: «Мама, защити!»Затем, что бомбовоз тяжелокрылыйрокочет над детьми моей страны…А под крылом его лежат могилысолдат недавно стихнувшей войны.Лежат могилы, холмики, пригорки…В одном (я так и не нашла его),в одном – ты слышишь, женщина Нью-Йорка? —лежит отец сынишки моего.…Моторы небо голубое точат,и всё не прекращается полет.Я очень помню всё, чего он хочет,твоей страны военный самолёт.Я помню: самолёты ясным летомк советскому летели рубежу.Мне очень трудно говорить об этом,но я тебе об этом расскажу.

1

И не видел никто, и не знает никто,и в какой это день, и в котором году —бросить книги и в сад убежать без пальто.– Хорошо?– Хорошо!– Не уйдешь?– Не уйду!В эту первую ночь и не думала я,сколько будет ночей и воды утечет.А напротив в окне наклонились друзья,до утра, до рассвета готовя зачёт.Этой ночью такая была тишина,что, казалось, ко мне наклонилась едваи стоит за спиной вся большая страна,чтоб услышать, какие ты скажешь слова.…Я не помню, что я говорила тогда,и как первый трамвай прозвенел в тишине,и как в небе последняя гасла звезда,и как свет погасили ребята в окне.Я немало увижу, узнаю, пройду,но – о чем мне ни думать и где мне ни быть, —эту ночь и рассвет в институтском садумне, как клятву на верность, всю жизнь не забыть!И какого, и где ни найдешь ты коня,и в какой ты ни прыгнешь вагон на ходу,ты уснешь, ты проснешься – увидишь меня.– Это ты?– Это я.– Не уйдешь?– Не уйду.

2

Стопкой сложены книги, цветы на столе —я хозяйством своим занялась.Мне казалось: вся радость, что есть на земле,с этих пор поселилась у нас.Мне казалось: тебе только я и нужна,без меня ты не выживешь дня.И вставало огромное слово «жена»и краснеть заставляло меня.Мама!Ты меня учила многому:выдержанной медленной мечте,ласковому, бережному, строгому,полевой горячей широте.Ты учила первые, кривыевыводить каракули-словаи иглой неопытной впервыевить узор стебельчатого шва.Мокрый невод высушить у речки,печь картошку в россыпях золыи белить бока широкой печки,дожелта выскабливать полы.И не унывать, когда устанешь,и встречать без слёз, без суетыэшелоны с красными крестами,и стирать кровавые бинты.Мама, мама! Радость и кручина!Детские далёкие мечты!Почему, зачем чужой мужчинастал дороже и родней, чем ты?Мама, что же ты не научилав свой нелегкий материнский век,что придет совсем чужой мужчина,дорогой, любимый человек?!Я к нему в любой ненастный вечервыбегу, и рада, и горда,как к тебе, единственной, навстречуя не выбегала никогда.Выбегу – то тихой, молчаливой,то весёлой песнею звеня.И такой богатой и счастливойдаже ты не видела меня!

3

Подошло студенческое лето,полное зачётной суетни.Мы тогда вставали до рассвета,с книгами просиживали дни.Мама в письмах нас к себе звала:«Мы одни-то стосковались за год.Приезжайте! Будет много ягод:от цветов вся вырубка бела.А ромашек сколько! К свадьбе, кстати!Я уж вас дождаться не могу.Рыжики солёные для зятяв погребе соседском берегу.Всё считаю по календарю,скоро ли там кончатся зачёты.Приезжайте, браги наварю;скоро будут мёда полны соты…»И смеялся кто-то из подруг:– Только эту сессию нам сдать бы —целым общежитием на свадьбук вам тогда закатимся!И вдруг…

4

Не рвали цветов по оврагу,не брали на пасеке мёд,ржаную тяжелую брагуне ставили стынуть на лёд.Ни дома в узорной ограде,захлестнутой зеленью лоз,ни свадебных песен, ни свадеби не было, и не ждалось.Машины с грохочущим рёвом,с фашистским крестом на крыле,и первые бомбы над Львовом,и первая кровь на земле.

5

Шли грузовики и эшелонына передовые рубежи.В это утро ты свернул в рулонынеоконченные чертежи.Начал готовальню убиратьи, как бы запоминая что-то,медленно закрыл свою тетрадьс надписью «Дипломная работа».Взял какой-то сверток, подошёл,отдал мне его, заулыбался.Ярко-красный пионерский галстукиз бумаги выскользнул на стол.Я, не понимая ничего,– Для чего это? – тебя спросила.– Нет, не для чего, а для кого!И добавил радостно: – Для сына…И сразу – вечер, тёмная Москва,платформы Белорусского вокзала.Как я искала нужные слова,которые я так и не сказала!Как я хотела, чтобы ты узнал,что самое желанное на свете —опять скорей прийти на тот вокзал,чтобы тебя, вернувшегося, встретить!Состав ушел. Вокруг меня стоялиподруги, институтские друзья…А мне казалось, что на всем вокзале,на всей земле одна осталась я.