Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, —Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,Щелкал носом — в нем был спрятан инфракрасный объектив, —А потом в нормальном свете представало в черном цветеТо, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной,Наш родной Центральный рынок — стал похож на грязный склад,Искаженный микропленкой, ГУМ — стал маленькой избенкой,И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.Но работать без подручных — может, грустно, а может скучно, —Враг подумал — враг был дока, — написал фиктивный чек,И, где-то в дебрях ресторана гражданина ЕпифанаСбил с пути и с панталыку несоветский человек.Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, —Так случиться может с каждым — если пьян и мягкотел!"Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани —Может, раньше, а может, позже — остановится такси, —Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, —А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».И еще. Побрейтесь свеже, и на
выставке в МанежеК вам приблизится мужчина с чемоданом — скажет он:«Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», —Он вам даст батон с взрывчаткой — принесете мне батон.А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, —Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!"…Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,Был — чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, —А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.
x x x
Нынче очень сложный век.Вот — прохожий… Кто же он?Может, просто человек,Ну а может быть, шпион!
x x x
Чем и как, с каких позицийОправдаешь тот поход?Почему мы от границыШли назад, а не вперед?Может быть, считать маневром,Мудрой тактикой какой —Только лучше б в сорок первомДраться нам не под Москвой…Но в виски, как в барабаны,Бьется память, рвется в бой,Только меньше ноют раны:Четверть века — срок большой.Москвичи писали письма,Что Москвы врагу не взять.Наконец разобрались мы,Что назад уже нельзя.Нашу почту почтальоныДоставляли через час.Слишком быстро, лучше б годыЭти письма шли от нас.Мы, как женщин, боя ждали,Врывшись в землю и снега,И виновных не искали,Кроме общего врага.И не находили места —Ну, скорее, хоть в штыки! —Отступавшие от БрестаИ — сибирские полки.Ждали часа, ждали мигаНаступленья — столько дней!..Чтоб потом писали в книгах:«Беспримерно по своей…» —По своей громадной вере,По желанью отомстить,По таким своим потерям,Что ни вспомнить, ни забыть.Кто остался с похоронной,Прочитал: «Ваш муж, наш друг…»Долго будут по вагонам —Кто без ног, а кто без рук.Память вечная героям —Жить в сердцах, спокойно спать…Только б лучше б под МосквоюНам тогда не воевать.…Помогите хоть немного —Оторвите от жены.Дай вам бог! Поверишь в бога,Если это бог войны.
Случай в ресторане
В ресторане по стенкам висят тут и там«Три медведя», «Заколотый витязь»…За столом одиноко сидит капитан.«Разрешите?» — спросил я. "Садитесь!…Закури!" — «Извините, „Казбек“ не курю…»"Ладно, выпей, — давай-ка посуду!..Да пока принесут… Пей, кому говорю!Будь здоров!" — «Обязательно буду!»"Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан, —Водку пьешь ты красиво, однако.А видал ты вблизи пулемет или танк?А ходил ли ты, скажем, в атаку?В сорок третьем под Курском я был старшиной, —За моею спиной — такое…Много всякого, брат, за моею спиной,Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"Он ругался и пил, он спросил про отца,И кричал он, уставясь на блюдо:"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, —А ты жизнь прожигаешь, иуда!А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!А ты водку тут хлещешь со мною!.."Я сидел как в окопе под Курской дугой —Там, где был капитан старшиною.Он все больше хмелел, я — за ним по пятам, —Только в самом конце разговораЯ обидел его — я сказал: "Капитан,Никогда ты не будешь майором!.."
x x x
Вот — главный вход, но только вотУпрашивать — я лучше сдохну, —Хожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.Не вгоняю я в гроб никого,Но вчера меня, тепленького —Хоть бываю и хуже я сам, —Оскорбили до ужаса.И, плюнув в пьяное мурлоИ обвязав лицо портьерой,Я вышел прямо сквозь стекло —В объятья к милиционеру.И меня — окровавленного,Всенародно прославленного,Прям как был я — в амбицииДовели до милиции.И, кулаками покаравИ попинав меня ногами,Мне присудили крупный штраф —За то, что я нахулиганил.А потом — перевязанному,Несправедливо наказанному —Сердобольные мальчикиДали спать на диванчике.Проснулся я — еще темно, —Успел поспать и отдохнуть я, —Я встал и, как всегда, — в окно,А на окне — стальные прутья!И меня — патентованного,Ко всему подготовленного, —Эти прутья печальныеВвергли в бездну отчаянья.А рано утром — верь не верь —Я встал, от слабости шатаясь, —И вышел в дверь — я вышел в дверь! —С тех пор в себе я сомневаюсь.В мире — тишь и безветрие,Тишина и симметрия, —На душе моей — тягостно,И живу я безрадостно.
Песня-сказка о нечисти
В заповедных и дремучих,страшных Муромских лесахВсяка нечисть бродит тучейи в проезжих сеет страх:Воет воем, что твои упокойники,Если есть там соловьи — то разбойники.Страшно, аж жуть!В заколдованных болотахтам кикиморы живут, —Защекочут до икотыи на дно уволокут.Будь ты пеший, будь ты конный —заграбастают,А уж лешие — так по лесу и шастают.Страшно, аж жуть!А мужик, купец и воин —попадал в дремучий лес, —Кто зачем: кто с перепою,а кто сдуру в чащу лез.По причине пропадали, без причины ли, —Только всех их и видали — словно сгинули.Страшно, аж жуть!Из заморского из лесугде и вовсе сущий ад,Где такие злые бесы —чуть друг друга не едят, —Чтоб творить им совместное зло потом,Поделиться приехали опытом.Страшно, аж жуть!Соловей-разбойник главныйим
устроил буйный пир,А от них был Змей трехглавыйи слуга его — Вампир, —Пили зелье в черепах, ели бульники,Танцевали на гробах, богохульники!Страшно, аж жуть!Змей Горыныч взмыл на дерево,ну — раскачивать его:"Выводи, Разбойник, девок, —пусть покажут кой-чего!Пусть нам лешие попляшут, попоют!А не то я, матерь вашу, всех сгною!"Страшно, аж жуть!Все взревели, как медведи:"Натерпелись — сколько лет!Ведьмы мы али не ведьмы,Патриоты али нет?!Налил бельма, ишь ты, клещ, — отоварился!А еще на наших женщин позарился!.."Страшно, аж жуть!Соловей-разбойник тожебыл не только лыком шит, —Гикнул, свистнул, крикнул: "Рожа,ты, заморский, паразит!Убирайся без боя, уматывайИ Вампира с собою прихватывай!"Страшно, аж жуть!…А теперь седые людипомнят прежние дела:Билась нечисть грудью в грудии друг друга извела, —Прекратилося навек безобразие —Ходит в лес человек безбоязненно,И не страшно ничуть!
x x x
Что сегодня мне суды и заседанья —Мчусь галопом, закусивши удила:У меня приехал друг из Магадана —Так какие же тут могут быть дела!Он привез мне про колымскую столицунебылицы, —Ох, чего-то порасскажет он про водкумне в охотку! —Может, даже прослезитсядолгожданная девица —Комом а горле ей рассказы про Чукотку.Не начну сегодня нового романа,Плюнь в лицо от злости — только вытрусь я:У меня не каждый день из МагаданаПриезжают мои лучшие друзья.Спросит он меня, конечно, как ребятки, —все в порядке! —И предложит рюмку водки без опаски —я в завязке.А потом споем на пару —ну конечно, дай гитару! —«Две гитары», или нет — две новых сказки.Не уйду — пускай решит, что прогадала, —Ну и что же, что она его ждала:У меня приехал друг из Магадана —Попрошу не намекать, — что за дела!Он приехал не на день — он все успеет, —он умеет! —У него на двадцать дней командировка —правда ловко?Он посмотрит все хоккеи —поболеет, похудеет, —У него к большому старту подготовка.Он стихов привез небось — два чемодана, —Хорошо, что есть кому его встречать!У меня приехал друг из Магадана, —Хорошо, что есть откуда приезжать!
Забыли
Икона висит у них в левом углу —Наверно, они молокане, —Лежит мешковина у них на полу,Затоптанная каблуками.Кровати да стол — вот и весь их уют, —И две — в прошлом винные — бочки, —Я словно попал в инвалидный приют —Прохожий в крахмальной сорочке.Мне дали вино — и откуда оно! —На рубль — два здоровых кувшина, —А дед — инвалид без зубов и без ног —Глядел мне просительно в спину.«Желаю удачи!» — сказал я ему.«Какая там на хрен удача!»Мы выпили с ним, посидели в дыму, —И начал он сразу, и начал!.."А что, — говорит, — мне дала эта властьЗа зубы мои и за ноги!А дел — до черта, — напиваешься всласть —И роешь культями дороги.Эх, были бы ноги — я б больше успел,Обил бы я больше порогов!Да толку, я думаю, — дед просипел, —Да толку б и было немного".«Что надобно, дед?» — я спросил старика."А надобно самую малость:Чтоб — бог с ним, с ЦК, — но хотя бы ЧКСудьбою заинтересовалась…"
x x x
Подымайте руки, в урны суйтеБюллетени, даже не читав, —Помереть от скуки! Голосуйте,Только, чур, меня не приплюсуйте:Я не разделяю ваш Устав!
x x x
Машины идут, вот еще пронеслась —Все к цели конечной и четкой, —Быть может, из песни Анчарова — МАЗ,Груженый каспийской селедкой.Хожу по дорогам, как нищий с сумой,С умом экономлю копейкуИ силы расходую тоже с умом,И кутаю крик в телогрейку.Куда, я, зачем? — можно жить, если знать.И можно — без всякой натугиПроснуться и встать, если мог бы я спать,И петь, если б не было вьюги.
{К 50-летию Г.М. Ронинсона}
Готлибу Михайловичу в день его (Готлиба Михайловича) пятидесятилетия
Если болен глобально тыИли болен физически,Заболел эпохально тыИли периодически.Не ходи ты по частникам,Не плати ты им грошики.Иди к Гоше, несчастненький,Тебя вылечит Гошенька.
{О процессах над А.Синявским и Ю.Даниэлем}
Вот и кончился процесс,Не слыхать овацию —Без оваций все и безПрава на кассацию.Изругали в пух и прах, —И статья удобная:С поражением в правахИ тому подобное.Посмотреть продукцию:Что в ней там за трещина,Контр-ли революция,Анти-ли советчина?Но сказали твердо: "Нет!Чтоб ни грамма гласности!"Сам все знает КомитетНашей безопасности.Кто кричит: "Ну то-то же!Поделом, нахлебники!Так-то, перевертыши!Эдак-то, наследники"."Жили, — скажут, — татями!Сколько злобы в бестиях!" —Прочитав с цитатамиДве статьи в «Известиях».А кто кинет в втихаряКлич про конституцию,"Что ж, — друзьям шепнет, — зазряМерли в революцию?!.." —По парадным, по угламЧуть повольнодумствуют:«Снова — к старым временам…» —И опять пойдут в уют.А Гуревич говорит:"Непонятно, кто хитрей?Как же он — антисемит,Если друг его — еврей?Может быть, он даже былМужества немалого!Шверубович-то сменилИмя на Качалова…"Если это, так сказать,«Злобные пародии», —Почему б не издаватьИх у нас на Родине?И на том поставьте крест!Ишь, умы колышутся!В лагерях свободных местПоискать — отыщутся.Есть Совет — они сидят, —Чтоб «сидели» с пользою,На счету у них лежатСуммы грандиозные,Пусть они получат враз —Крупный куш обломится,И валютный наш запасОченно пополнится.