Сочинения

Лиринский Викентий

Отношение еретиков к Священному Писанию

Теперь может быть спросит кто–нибудь: неужели и еретики пользуются свидетельствами Священного Писания? — Пользуются, действительно, и притом — необыкновенно много. Они, заметь, рыщут по всем книгам Божественного Закона, — по книгам Моисея, по книгам Царств, по Псалмам, по Апостолам, по Евангелиям, по Пророкам. При своих ли, или при чужих, частно ли, или публично, в устных ли беседах, или в сочинениях, в домашних ли собраниях, или в общественных сходках, они никогда почти не говорят о своем ничего такого, чего не старались бы оттенить вместе с тем и словами Писания. Возьми сочинения Павла Самосатского, Прискиллиана, Евномия, Иовиниана, и прочих отравителей, и ты увидишь в них несметное множество свидетельств, — не найдешь почти ни одной страницы, которая не была бы подкрашена и расцвечена изречениями Нового или Ветхого Завета.

Но тем более и должно беречься и опасаться их, чем больше прячутся они под тень Божественного Закона. Они знают, что зловоние их едва кому может понравиться, если оставить его таким, каково оно есть, потому орошаются ароматом глаголов небесных, чтобы тот, кто легко презрел бы заблуждение человеческое, нелегко отвернулся от вещаний божественных…

Но что говорит Спаситель? «По плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). То есть,

когда начнут они те божественные изречения не только выставлять на вид, но и раскрывать, не только показывать снаружи, но и толковать, тогда почувствуется горечь,.. новаторский смрад, тогда обнаружатся непотребные новшества, тогда уже увидишь, что ограда разоряется, преступаются отеческие пределы, вера вселенская закалается, догмат церковный рвется на куски.

Итак, всякий раз, как только лжеапостолы или лжепророки, или лжеучители приводят изречения Священного Писания, чтобы превратным истолкованием их подтвердить свои заблуждения, они несомненно, по указанию апостола Павла, подражают лукавым ухищрениям руководителя своего, к которым тот, конечно, никогда не прибегал бы, если бы не знал по опыту, что когда надо подвести обольщение непотребным заблуждением, то нет более легкого пути к обману, как ссылка на авторитет слова Божия.

И если кто спросит какого–нибудь еретика, внушающего ему это: чем докажешь, на каком основании учишь, что я должен оставить древнюю всеобщую веру Вселенской Церкви, он немедленно ответит: «Ибо написано», и тотчас тебе представит тысячу примеров, тысячу доказательств из Закона, из псалмов, из апостолов, из Пророков, чтобы, истолковав их на новый и худой лад, низвергнуть несчастную душу из вселенского ковчега в омут ереси.

Что же касается до тех обетований, на которые указывал вслед за тем диавол, то еретики удивительно как навыкли обманывать ими людей простодушных. Они дерзают обещать и учить, что в их церкви (то есть в скопище их согласия) дается великая, особенная, должно быть, специальная какая–то благодать Божия, так что каждый, принадлежащий к ней, без всякого труда, без всякого усердия, без всякого старания, хотя бы не просил, хотя бы не искал, хотя бы не толкал, пользуется таким благоволением Божиим, что, будучи носим на руках ангельских, охраняем покровом ангелов, — никогда не может «преткнуть о камень ногу свою», никогда не может обмануться.

Заключение

Что же, скажет кто–нибудь, делать людям православным, сынам матери–Церкви, когда божественными глаголами, изречениями, обетованиями, пользуются и диавол, и ученики его, из которых одни — лжеапостолы, другие — лжепророки и лжеучители, а все вообще — еретики? Как им отличать истину от лжи ввиду изречений Священного Писания?

Так, как, по преданию святых и ученых мужей, мы сказали в начали настоящей записи. Именно, они непременно должны соблюдать, чтобы Священное Писание истолковывалось согласно с преданиями всей Церкви и по указаниям вселенского догматического учения, в самой же вселенской и апостольской Церкви необходимо должны следовать всеобщности, древности, согласию, так что если бы когда–нибудь часть восстала против целого, новизна против старины, погрешительное разномыслие одного, или вообще меньшинства, против согласия всех или, по крайней мере, решительного большинства православных, то погрешению части они должны предпочесть непогрешимость всеобщности; при вопросе же о самой всеобщности, благоверие древности предпочесть непотребству новизны; наконец, при вопросе о самой древности, безрассудству одного, или ограниченнейшего числа лиц, предпочесть прежде всего общие определения какого–либо Вселенского Собора, если таковые на данный предмет есть, — а если их нет, в таком случае, — то, что всего к ним ближе, то есть взаимно согласные суждения большинства великих учителей. Если будем, при помощи Божией, соблюдать это верно, здравомысленно и старательно, то без большого труда различим всякие преступные заблуждения появляющихся еретиков.

…Должно впрочем заметить, что мы обязаны с величайшим усердием исследовать эти согласные суждения древних святых отцов и следовать им, не относительно всяких каких–либо маловажных вопросов по Священному Писанию, но главным образом только касательно правила веры.

С другой стороны, не всегда и не все ереси должно обличать этим способом, но только новые и недавние, в первый раз появляющиеся. … Что же касается ересей давних и застарелых, то нам нет ни малейшей надобности подступать к ним этой дорогой… Как бы ни были древни непотребства такого рода ересей, или расколов, мы должны или поражать их, если нужно, не иначе как авторитетом Священного Писания, или же без колебания убегать от них, как от пораженных учением и осужденных Вселенскими Соборами православных пастырей Церкви.

Конец. И Богу нашему слава!

Источник: Cв. Викентий Лиринский (+ ок. 450 г.). Рассуждение о вере (434 г.)//Чельцов И.В. Собрание символов и вероизложений Православной Церкви от времен апостольских до наших дней//Христианское чтение. СПб.:1869. N 5(май). С. 152–160. СПб.:1869. N 6(июнь). С. 161–176. СПб.:1869. N 10(октябрь). С. 177–184.

S. Vincentii Lirinensis Commonitoria I et II. PL 50, 637–686.

Памятные записки Перегрина о древности и всеобщности кафолической веры против непотребных новизн всех еретиков

ЧАСТЬ I

I. Писание говорит и увещевает: вопроси отцев твоих [ [1] ] и рекут тебе, старцев твоих, и возвестят тебе (Втор.32:7), также: к словесем мудрых прилагай ухо твое (Притч.22:18), и еще: сыне мой, сих речей не забывай, глаголы же моя да соблюдает сердце твое (Притч.3:1). Думается мне, Перегрину [ [2] ], меньшему из всех рабов Божиих, что будет очень не бесполезно, если я то, что благоговейно принял от святых отцов с помощью Божией изложу письменно, как весьма нужное по крайней мере для собственной немощи, потому что при наличии (записи), путем постоянного перечитывания ее явится возможность восстанавливать мою слабую память. К занятию этому побуждает меня не только польза труда, но и время, в которое живем, и место, в котором находимся. Время побуждает тем, что похищает все человеческое и этим налагает на нас долг взаимно похищать у него нечто полезное для жизни вечной, особенно когда и чаяние приближающегося страшного суда Божия заставляет быть ревностнейшими в деле религии и коварство новых еретиков требует множества забот и осторожности, а место — тем, что мы, убегая многолюдства и шума городского, живем

в отдаленной деревушке и притом в уединении монастырском, где без большого развлечения можно совершать воспеваемое в псалме: упразднитеся, и видите, яко аз есмь Господь (Пс.45:11). Кроме сего, занятие то сообразно и с самым намерением нашим; ибо, повлаявшись [ [3] ] несколько времени по разным несчастным водоворотам мирской военной службы, мы сокрылись наконец, по внушению Христову, в безопаснейшую во всякое время пристань религии, чтобы здесь, отложив надмения суеты и гордости, чрез умилостивление Бога жертвою смирения христианского избежать не только кораблекрушений настоящей жизни, но и огней будущего века. Но приступлю уже, о имени Господни, к предстоящему делу, то есть к записи того, что предано и вверено нам для хранения предками, только не как надменный сочинитель, но лучше как достоверный повествователь, соблюдая при этом то правило письма, чтобы вкратце передать отнюдь не все, а только кое–что необходимое. И языком не красивым и обработанным, но простым и обыкновенным, чтобы сообщаемое мною представлялось большею частию намеком, а не раскрытием. Писать пышно и обстоятельно предоставляю тем, кто надеется на свои дарования или кого побуждает к такому письму обязанность. Для меня же достаточно будет приготовить самому себе, в пособие памяти, или лучше сказать, забывчивости своей, памятную записку, которую впрочем, при содействии Господа, постараюсь каждодневно исправлять и пополнять понемногу, припоминая узнанное мною. Но об этом последнем предуведомил я с тою целью, чтобы если случайно пропавшее у меня попадется в руки святых [ [4] ], сии не порицали в нем смело ничего, что заметят заслуживающим, согласно обещанию, исправления.

1

Тексты приводились в том виде, в каком приводятся они в настоящих записках.

2

Перегрин — странник (псевдоним автора).

3

Влаяться — мыкаться, носиться. — Даль. т. 1, с. 523.

4

Т.е. христиан.

II. Итак, я с большим усердием и со всевозможным тщанием часто старался узнать от весьма многих преблагочестивых и преученых мужей, как мне некоторым верным и как бы общим и правильным путем отличать истину веры кафолической от лживости уклонения еретического. На это все они давали мне всегда такой обыкновенно ответ: если я или другой кто захочет узнать обманы и избежать сетей вновь являющихся еретиков и пребыть в здравой вере здравым и целым, то должен оградить веру свою, при помощи Божией, двумя средствами: во–первых, авторитетом Закона божественного (Священного Писания), а во–вторых Преданием кафолической Церкви. Но, быть может, кто–нибудь спросит: ведь канон Писаний совершенен и с избытком достаточен на все. Почему же нужно присоединять к нему авторитет разумения церковного? — Потому, что священное Писание, по причине возвышенности его, не все понимают одинаково, но иный толкует глаголы его так, а иный иначе, так что представляется возможным извлечь из него столько же смыслов, сколько есть голов. Так, иначе изъясняет его Новациан, иначе Савеллий, иначе Донат, иначе Арий, Евномий, Македоний, иначе Фотин, иначе Аполлинарий, Прискиллиан, иначе Иовиниан, Пелагий, Целестий, иначе наконец Несторий. А потому–то именно, что существует такое множество изворотов крайне разнообразного заблуждения, весьма необходимо направлять нить толкования пророков и апостолов по правилу (norma) церковного и православного понимания. В самой же кафолической Церкви особенно должно заботиться нам о том, чтобы содержать то, чему верили повсюду, всегда, все; ибо истинно и в собственном разуме кафолическое, как показывает значение и смысл наименования сего [ [5] ], — то, что все вообще объемлет. Но это будет наконец тогда, когда мы последуем всеобщности, древности, согласию; а всеобщности последуем мы тогда, когда признаем истинною ту только веру, которую исповедует вся по Земному Шару Церковь; а древности — тогда, когда никак не отступим от тех мыслей, которые, несомненно, одобрены святыми предками и отцами нашими; а согласию — тогда, когда в самой древности последуем определениям и мыслям всех или по крайней мере большинства священников и вместе учителей.

5

Catholicae, a catholicus (по–гречески , от и ) значит всеобщий, всецелый, повсеместный. Так называлась первоначально Вера и Церковь христианская в отличие от учения и обществ еретических и раскольнических, а с того времени, как Церковь стала ограждать Веру свою от ересей и расколов Соборами Вселенскими, название это сделалось равнозначующим слову православный . Пациан. Epist. ad Sympron. 1: biblioth. patr. t.VII. pag. 257–258. Venet. 1770 г. Оптат. миллев. De schism, donatist. lib. 1, cap. 1: Ламин. Patrol. curs. compl. t. XI, pag. 941–946. Paris. 1845 г.

III. Как же поступить православному христианину, когда какая–нибудь частица Церкви отсечется от общения со всеобщей верой? Как иначе, если не предпочесть зараженному и поврежденному члену здоровье всего тела? А если вновь явившаяся какая–нибудь зараза покуситься пятнать не частичку уже только Церкви, но всю вместе Церковь? И тогда он должен позаботиться пристать к древности, которая не может уже быть обольщена никаким коварством новизны. А если в самой древности узнана будет погрешность двух или трех человек или одного какого–нибудь города, или даже одной какой–нибудь области? Тогда он всемерно должен постараться — безрассудству или невежеству немногих, где бы ни были они, предпочесть решения древле–всеобщей Церкви [ [6] ] вообще. А если что–нибудь таковое откроется там, где нельзя найти такого решения? Тогда он должен постараться сличить между собой и обсудить собранные мнения предков, тех только, которые, хотя (жили) в разные времена и в разных местах, но непременно пребывали в вере и общении с единой кафолической Церковью и были уважаемыми учителями, и если дознает что, касательно возникшего вопроса, не один только или двое, но все вместе единодушно содержали, передавали в письмени, сообщали живым голосом открыто, часто, твердо, то пусть уразумеет, что этому должно верить без всякого сомнения.

6

Universalis Ecclesiae, а ниже (п. XXVII, XXIX) говорится universalis Concilii, всеобщего собора: что, очевидно, все равно.