Сочинский вариант
Шрифт:
— Совестно мне, по правде сказать, посылать вас, Евгения Сергеевна. Только из одной передряги выпуталась, бюллетень еще не закрыт… врач узнает — меня живьем съест.
— Да что вы!— заторопилась я.— Сочи — это же юг, курорт! Одно удовольствие. А здесь я от безделья только хуже раскисну. Когда лететь?
— Ну, что нам торопиться…
— Нет, серьезно.
— А если серьезно, то чем скорее, тем лучше. Вот завтра и полетите. Успеете собраться?
— Чего мне собираться?
— Ну, там, платья — тряпочки. Курорт, все-таки. Чемодан-то у вас есть?
— Куплю я чемодан, долго ли.
— А зачем покупать. Борис Борисович, лежит у тебя в багажнике чемодан?
— Лежит. Я думал, вы себе купили.
— А мне зачем, я же на курорт не лечу. Чемодан, Евгения Сергеевна, видите, уже есть. Хороший чемодан, легкий, модный — в клеточку. С другими не спутаете.
— А билет?
— А билет… билет вот он. Место — возле окошка, специально просил. Жаль, сезон поздний, холодно. А то покупались бы там. Позагорали бы. Если повезет, своего Ромео встретите — совсем весело будет. Только вот что, Евгения Сергеевна, нас там рядом с вами не будет, так я очень прошу…
Петр Иваныч, узнав о поездке, заметно расстроился.
— Господи, опять!
— Что значит, опять?
— На бюллетене еще.
— Так я и еду отдыхать. Курорт, бесплатный проезд.
— Это за что же бесплатный?
— Как, за что?… За ударную работу. Посмотрю на море. Давно не видела.
— Море вы уже видели, положим.
— Это где же? Ах, здесь. Так здесь — не настоящее. А там — Черное! Есть разница?
— Может быть. Если с нашего ненастоящего моря вас привезли еле живой…
— Ну, не нужно, Петр Иваныч. Я больше не буду.
— Чего не будете?
— Кататься в лодке с посторонним мужчиной. Я прежде выйду за него замуж.
— Болтуша несчастная… Завтра обещал приехать Максим.
— Максим?—я чуть задумалась.— Что ж, Максим… Скажите ему «до свиданья!» и поцелуйте за меня.
— Она еще кокетничает… Где вы достали такой чемодан?
— Мне его подарили.
— Гм… сколько ему лет? Полтораста?
— Что вы, современный чемодан, на молниях, видите?
— Вижу. В клеточку. Как штаны у мистера Пиквика… Положите в него свитер.
— Зачем мне свитер. Я же еду не в Антарктиду, а в Сочи.
— Я бы меньше беспокоился, если бы вы ехали в Антарктиду. На море сейчас время штормов. Где вы будете жить?
— Я буду ездить. Загляну к вашей жене.
— К моей жене? Это еще зачем?
— Так просто, в гости. Она же меня приглашала, когда здесь была. А Краснодар — это рядом. У вас, конечно, есть ее адрес?…
ОПЯТЬ НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА
1
Я летела в Сочи в гражданской одежде. Полковник Приходько на этот раз выдал мне служебное удостоверение — все же я направлялась в другой город, в другое Управление, где меня никто не знал. Но регистрацию в порту прошла, конечно, по паспорту.
Кольцо Аллаховой я так и оставила надетым на палец. Когда сняла его, оно рассыпалось на отдельные колечки, цепочку тонких, причудливо изогнутых звеньев — я кое-как собрала их опять в целое кольцо. Даже не могла запомнить, как мне удалось это сделать, поэтому решила больше кольцо не снимать. Кольцо — как кольцо. Только приглядевшись, можно было заметить необычность его конструкции.
Вчера, вечером же, мы перебрали с полковником Приходько несколько легенд для сочинского варианта. Поразмышляли над темой будущего разговора с бывшим мужем Аллаховой. Конечно, все это были приблизительные прикидки, все должно определиться на месте, все зависит от того, как меня встретит, как поведет себя Всеволод Витальевич Щуркин. Мы мало знали о нем,— смутные воспоминания бывших сослуживцев да фотография шестилетней давности. Щуркин был снят за городом, на фоне травки и березовых кустиков. Полный, лысоватый, с тонкими губами, тонким и острым носом и маленькими острыми глазками — внешность его была весьма несимпатичная.
В этом же альбоме нашлись и фотографии дочери Аллаховой Эмилии — Милочки. Несколько снимков в детстве и девичестве. Последняя фотография была уже из Сочи, пляжный снимок — тоненькая девушка в смелом «бикини». У меня не появилось к ней каких-либо претензий, даже к ее рискованному позированию перед фотоаппаратом… вот только лицом она уж очень походила на отца.
Полковник Приходько продолжил тему, начатую еще в машине:
— Вы поосторожнее там, Евгения Сергеевна, с вашими импровизациями. Всего предусмотреть, разумеется, нельзя, а в нашей работе часто присутствует и некоторая доля риска. Но у вас эта доля бывает слишком велика. Я понимаю, все от молодости, от нетерпения. Все же постарайтесь там больше думать и поменьше действовать. Надеюсь, вы правильно истолкуете мой совет. Подполковнику Григорьеву я уже звонил. Не давайте ему повода сказать: «Ну и ухари там у полковника Приходько работают!».
— Постараюсь.
— Не заставляйте нас здесь чрезмерно беспокоиться.
— А почему вы так тревожитесь?
— Признаться, не нравится мне физиономия этого Всеволода Витальевича. Да и по всему видно — человек он скользкий и вокруг пальца его, пожалуй, не обведешь. Как бы он сам вас не обвел…
Моей соседкой в самолете оказалась молоденькая девушка, она долго маялась, никак не могла застегнуть пряжки страховочных поясов — пальчики у нее были тоненькие, как птичьи лапки. Я помогла ей.
Самолет шел над облаками, земли не было видно, а облака походили на серую вату, и смотреть на них было неинтересно.
Я откинулась на спинку и собралась вздремнуть, но моя соседка — девушка — все время беспокойно возилась, на кого-то оглядывалась. Поэтому я уже не удивилась, когда возле нас возник энергичный молодой человек, который обратился ко мне:
— Я сижу в конце салона, не могли бы мы с вами поменяться местами. Правда, мое место возле прохода, но… Моя соседка хотя и молчала, явно ждала моего согласия. Мешать ей я не хотела. Молодой человек провел меня на свой ряд, а сам торопливо вернулся и, не теряя времени, пустился с девушкой в оживленную беседу.