Социализм. Экономический и социологический анализ
Шрифт:
Предприниматель не может материально обеспечить своих внуков и правнуков, поскольку характернейшим свойством частной собственности на средства производства при капитализме является то, что она не образует вечного фонда, приносящего ренту, а постоянно должна заново завоевываться. Когда феодальный властитель стоял горой за феодальную собственность, он защищал не только свое владение, но и наследство своих внуков и правнуков. В капиталистической системе предприниматель знает, что его дети и внуки выживут в борьбе с новыми конкурентами, только если сумеют утвердить свое положение руководителей прибыльных предприятий. Если он озабочен судьбой наследников и желает вопреки общим интересам гарантировать их собственность, ему придется стать врагом капиталистического устройства и требовать всяческого ограничения конкуренции. При этом даже социализм для такого предпринимателя может показаться хорошим средством. Поскольку переход не будет внезапным, и он получит компенсацию за экспроприированное, то может более или менее длительное время наслаждаться стабильным доходом, вместо того чтобы испытывать судьбу собственника предприятия, уделом которого являются неопределенность и риск. Таким образом, забота о собственности своей и наследников может скорее привлечь предпринимателя к поддержке социализма, чем к противостоянию с ним. Он должен бы приветствовать все меры, которые направлены на подавление возникающих или растущих состояний, и особенно меры, ограничивающие всемерно экономическую свободу, поскольку только они, устраняя конкурентов, создают надежную защиту для уже заработанного дохода, который в противном случае пришлось бы отстаивать в ежедневной борьбе с новыми претендентами. [468*]
[468*]
"Beaucoup d'ouvriers, et non les meilleurs, preferent le travail paye a la journee au travail a la tache. Beaucoup d'entrepreneurs, et non les meilleurs, preferaient les condition qu'ils esperent pouvoir obtenir d'un Etat socialiste a celle que leur fait un regime de libre concurrence. Sous ce regime les entrepreneurs sont des fonctionnaires payes a la tache; avec une organisation socialiste ils deviendraient des fonctionnaires paye a la journee" <"Многие
Предприниматели заинтересованы в объединении для успеха переговоров об уровне заработной платы с работниками, объединенными в профсоюзы [469*] . Они также заинтересованы в объединении для пробивания таможенных и других ограничений, противоречащих сущности и принципам либерализма либо для противостояния интервенционистским поползновениям правительства, которые могут им повредить. Но у них совершенно нет никакой особой заинтересованности в том, чтобы противостоять социализму или социализации как таковой, а следовательно, и бороться с деструкционизмом. Сущность предпринимателя -- приспособление к экономическим обстоятельствам момента. Его цель вовсе не в борьбе с социализмом, а в приспособлении к условиям, которые возникают при проведении политики, направленной к социализации. Не следует ожидать, что предприниматели или какая-либо другая определенная группа, повинуясь собственным интересам, сделают общие принципы благосостояния основой своего поведения. Жизненная необходимость понуждает их приспосабливаться к обстоятельствам и в каждой ситуации добиваться, что только возможно. Не дело предпринимателя вести политическую борьбу с социализмом; его дело приноровиться самому и приспособить свое предприятие к ситуации, которую создает движение к обобществлению, чтобы получить при существующих условиях наибольшую возможную прибыль.
[469*]
Hutt, The Theory of Collective bargaining, P. 25 ff.
Отсюда следует, что ни союзы, ни другие организации, поддерживаемые предпринимателями, не склонны к принципиальному противостоянию социализму. Предприниматель, т. е. человек, ловящий момент, мало заинтересован в ведении столетней войны. Ему важно приспособиться к отношениям, существующим в данный момент. Целью организации предпринимателей является непосредственный отпор отдельным нападкам со стороны профсоюзов или некоторым законодательным мерам, например проектам налогового обложения. Она выполняет задачи, возложенные на нее парламентами и правительствами в случаях, когда желательно сотрудничество организованных предпринимателей и профсоюзов для отпора разрушительным элементам в национальной экономике. Она далека от того, чтобы вести борьбу за общее сохранение хозяйственного порядка, основывающегося на принципе частной собственности. Она относится к либерализму с безразличием или, как, например, в вопросах таможенной политики, враждебно.
Организованные интересы, как их изображают социалисты, свойственны не союзам предпринимателей, а объединениям помещиков, которые требуют защитных пошлин на сельскохозяйственные продукты, или союзам мелких производителей, которые, и прежде всего в Австрии, борются за устранение конкуренции. Уж, конечно, эти усилия не соответствуют целям либерализма.
Таким образом, не существует ни индивидуумов, ни классов, которые в силу своих особенных интересов были бы заинтересованы в поддержке капитализма как такового. Политика либерализма есть политика общего блага, политика подчинения частных выгод интересам общего благосостояния, что требует от индивидуума не принесения в жертву собственных интересов, а только благоразумной гармонизации всех индивидуальных интересов. Следовательно, не существует групп или индивидуумов, интересы которых удовлетворил бы социализм лучше, чем общество, основанное на частной собственности на средства производства. Но хотя, в конечном счете, никто на деле не выигрывает от перехода к социализму, есть множество людей, частные интересы которых в данный момент больше согласуются с политикой социализации, чем с политикой либерализма. Либерализм борется со всякого рода привилегиями и стремится свести к минимуму число государственных чиновников. Интервенционистская политика обеспечивает за счет всего общества тысячи и тысячи устойчивой, безмятежной и не слишком напряженной работой. Каждый акт национализации или муниципализации связывает частные интересы многих с движением против частной собственности. Сегодня социализм и деструкционизм находят сильнейшую поддержку у миллионов людей, непосредственные интересы которых пострадают (хотя бы и на краткий срок) от возврата к либерализму.
Понимание частной собственности как привилегии владельцев есть наследие прежних периодов истории собственности. Всякая собственность основывается на изначальном захвате бесхозных благ. История собственности прошла через период, когда правилом было насильственное изгнание старых собственников. Можно с уверенностью утверждать, что всякая земельная собственность имеет источником насильственное присвоение. Но все это, конечно, уже никак не характерно для капиталистического общественного порядка, где собственность переходит из рук в руки только в процессе рыночной конкуренции. Поскольку либеральные принципы нигде, по крайней мере в Европе, не были проведены в жизнь во всей полноте, и везде, особенно в области земельной собственности, осталось немало следов отношений насилия, то все еще держится традиция феодальных владык: "Ich Lieg und besitze" [403] . Критика в адрес прав собственности насильственно подавляется. Такую политику немецкие юнкера ведут против социал-демократии -- известно, с каким успехом. [470*]
[403]
"Я <здесь> расположился и владею <этим>" -- нем.
[470*]
Юнкер заинтересован не в частной собственности как возможности распоряжаться средствами производства, но скорее в сохранении права на определенный доход. Поэтому так легко оказалось привлечь его политикой государственного социализма, который гарантирует ему привилегированный доход.
Приверженцы этого направления не могут в оправдание частной собственности на средства производства сказать ничего, кроме того, что она будет поддерживаться силой. Право сильного есть единственное право, которое они могут реализовать. Они горды своими потенциями физического насилия, полагаются на вооружение и считают, что вправе пренебрегать любыми другими аргументами. Только когда земля начинает дрожать под их ногами, они обращаются к другому аргументу, ссылаются на установленные права собственности. Ущемление их собственности становится беззаконием, которого нельзя допустить. Не стоит тратить слов, чтобы показать слабость такой позиции в борьбе с движением, которое хочет создать новое право. Нельзя изменить общественное мнение, если оно осуждает собственность. С ужасом осознают это землевладельцы и в горе обращаются к церкви с поразительным требованием: пусть церковь поддерживает в misera plebs [404] дух скромности и покорности, сражается с завистливостью и обращает взгляд неимущих от земных благ к благам небесным. [471*] Христианство следует сохранять, чтобы люди не стали завистливыми. Но ведь это обращенное к церкви требование чудовищно. От нее требуют, чтобы она обслуживала интересы немногих привилегированных лиц, интересы которых признаны вредными для общества. Легко понять, почему истинные слуги церкви восстали против этого наглого требования, а ее враги использовали этот взгляд на функции церкви как оружие в освободительной войне против религии. Удивительно, что церковные противники либерализма, силясь представить социализм как дитя либерализма, свободной школы и атеизма, использовали тот же подход, что и при защите существующих отношений собственности. Иезуит Катрейн [405] говорит: "Если предположить, что все заканчивается этой земной жизнью, что судьба человека не отличается от судьбы других валяющихся в грязи млекопитающих, кто тогда сможет потребовать от бедных и униженных, вся жизнь которых представляет собой постоянную борьбу за существование, чтобы они несли свою тяжкую судьбу терпеливо и смиренно, тогда как другие наряжаются в шелка и бархат, имеют сытную и изобильную пищу? Разве в сердце рабочего не живет стремление к полному счастью? Если у него отнята вся надежда на лучший потусторонний мир, как можно отвратить его от поисков счастья на земле, от настоятельного требования своей доли в земном богатстве? Разве он не такой же человек, как наниматель? Почему некоторые обречены на бедность и нужду, при том, что другие живут в изобилии, когда нет причин, по которым блага этого мира должны принадлежать одним, а не другим? Если атеистическо-натуралистическая точка зрения оправдана, тогда оправданы и утверждения социализма: земные блага и счастье должны быть распределены как можно более поровну; неверно, когда одни ведут праздную жизнь в дворцах, а другие бедствуют в жалких клетушках и на чердаках и при всех отчаянных усилиях едва могут обеспечить себя хлебом насущным" [472*] . Если предположить, что все так и есть, как воображает Катрейн, -- что частная собственность есть привилегия собственников, что бедность одних пропорциональна богатству других, что одни беднеют по мере того, как другие богатеют, что одни голодают, поскольку другие пируют, что одни прозябают в жалких комнатушках потому, что другие роскошествуют во дворцах, -- то, как же можно верить, что дело церкви поддерживать такие условия? Как ни толкуй социальное учение церкви, нельзя предположить, чтобы ее создатель или его ученики одобрили бы использование ее для сохранения несправедливых общественных установлении, которые столь явно неблагоприятны для большей части человечества. Христианство давно исчезло бы с лица земли, если бы оно было именно таким, каким его ошибочно представляют вместе со злейшими его врагами Бисмарк и Катрейн: охранителем социальных установлений, наносящих ущерб массам.
[404]
misera plebs– - жалкий народ, нищий люд (лат.); крылатое выражение, восходящее к Горацию
[471*]
Так, например, смотрел на вещи Бисмарк. См. его речь в Ландтаге 15 июня 1847 г.: Furst Bismarcks Reden, Herg. v. Stem, 1 Bd., S. 24.
[405]
Катрейн Виктор (1845--1931) -- философ и этик, швейцарец по происхождению, профессор иезуитской высшей школы в Нидерландах
[472*]
Cathrein, Der Sozialismus, 12 und 13 Aufl., Freiburg, 1920, S. 347 ff.
Социалистическую идею нельзя победить ни насилием, ни авторитетом, поскольку, и то, и другое на стороне социализма, а не его противников. Если сегодня пустить в ход пушки и пулеметы, они окажутся на стороне социализма и синдикализма, а не против него. Ведь большая часть наших современников захвачены духом социализма или синдикализма. Массы не верят в капитализм.
Ошибочно думать, что неудача уже осуществившихся социалистических экспериментов может помочь в преодолении социализма. Факты сами по себе ничего не доказывают и не опровергают. Все определяется истолкованием и объяснением фактов, идеями и теориями.
Человек, тяготеющий к социализму, будет по-прежнему объяснять все зло мира частной собственностью и искать спасения в социализме. Неудачи русского большевизма социалисты объясняют чем угодно, только не свойствами самой системы. С социалистической точки зрения один капитализм ответствен за то, что нищета этого мира оказалась столь устойчивой. Социалисты видят только то, что хотят видеть, и слепы ко всему, что противоречит их теории.
Только идеи могут одолеть другие идеи, и только идеи капитализма и либерализма могут одолеть идеи социализма. Решение может быть найдено только в битве идей.
Либерализм и капитализм обращаются к холодному, уравновешенному уму. Они пользуются строгой логикой, избегая эмоций. Социализм, напротив, работает на эмоциях, пытается разрушить логические построения призывом к личной заинтересованности и заглушить голос разума апелляцией к примитивным инстинктам.
Даже по отношению к тем немногим, кто интеллектуально развит, кто способен к независимому рассуждению, это дает социализму преимущества. Для других же, для массы тех, кто не способен мыслить, позиция социалистов кажется несокрушимой. Оратор, раздувающий страсти толпы, считается более умелым, чем тот, кто обращается к ее разуму. Потому-то перспективы либерализма в этом противостоянии кажутся очень скверными.
Такой пессимистический взгляд на мир совершенно ошибочен. Он неверно оценивает влияние, которое может оказать на массы разумное и спокойное рассуждение. Он также сильно преувеличивает роль самих масс и соответственно элементов массовой психологии в создании и утверждении господствующих идей эпохи.
Массы действительно не способны мыслить. Но по этой причине они следуют за теми, кто мыслить способен. Интеллектуальное руководство принадлежит тем немногим, кто мыслит. Сначала их влияние распространяется на малый круг тех, кто способен понять и воспринять мысль других; через этих посредников идеи достигают масс и здесь кристаллизуются в общественное мнение своего времени. Социализм стал господствующей идеей эпохи не потому, что сначала массы продумали мысль о социализации средств производства, а затем передали ее интеллектуально более развитым классам. Такого не утверждает даже исторический материализм, это обиталище призраков в выдуманной романтизмом "народной душе", и историческая правовая школа. Психика масс сама по себе никогда не порождала ничего, кроме массовых преступлений, разрушений и погромов [473*] . По своим результатам идея социализма, конечно, есть не что иное, как разрушение, но все-таки это идея. Она должна быть додумана до конца, а на это способны только самостоятельные мыслители. Подобно любой другой крупной идее она пришла к массам только через посредничество интеллектуалов среднего класса. Народные массы не были изначально социалистичными -- даже сегодня они склонны скорее к аграрному социализму и синдикализму. [406] Первыми социалистами были интеллектуалы; они, а не массы, являются носителями социализма. [474*] Власть социализма подобно всякой другой власти имеет духовную природу, и она находит поддержку в идеях, которые интеллектуальные лидеры несут в массы. Если интеллигенция отшатнется от социализма, его власти придет конец. Массы не могут долго противостоять идеям лидеров. Разумеется, отдельные демагоги могут ради карьеры и вопреки собственным убеждениям внушать людям идеи, возбуждающие их низменные инстинкты, рассчитывая тем самым на успех. Но, в конечном счете, пророк, знающий про себя, что он лжив, не в силах одолеть того, кто наделен силой искреннего убеждения. Нельзя коррумпировать идеи. Ни за деньги, ни за другое вознаграждение не завербовать борцов против идей.
[473*]
MacIver, Community, London, 1924, Р. 79 ff.
[406]
Под аграрным социализмом подразумевается довольно широкий круг воззрений, связанных с требованием национализации земли. По утверждениям их сторонников, национализация земли позволит устранить капиталистическую эксплуатацию наемных рабочих, ибо каждый гражданин сможет получить участок земли для ведения собственного хозяйства. Особую популярность, главным образом в Англии, Ирландии и США, получили взгляды американского экономиста и публициста Генри Джорджа (1839--1897). В России их пропагандировал и развивал Л. Н. Толстой. Под синдикализмом в данном случае Л. Мизес подразумевает тот общественно-экономический строй, который пропагандировался популярными в рабочем движении начала XX в. анархо-синдикалистами. Согласно их воззрениям после победы над буржуазией экспроприируемые у нее средства производства не обобществляются, а переходят в собственность отдельных синдикатов -- профсоюзных объединений, т. е. становятся групповой собственностью. В этом смысле Мизес противопоставляет синдикализм социализму как воплощению идеи единой, общенародной собственности.
[474*]
Это, конечно же, справедливо и для немцев. Почти вся интеллигенция в Германии ориентирована социалистически: в националистических кругах это государственный, или, как теперь обычно говорят, национал-социализм, в католических кругах -- это церковный социализм, в других -- социал-демократия, или большевизм.