Социальная сеть "Ковчег" -2
Шрифт:
— Не знаю я ничего, — нахмурился Мартин. — Мне вообще кажется, что я единственный наркоман, которому так повезло. Я долго вращался в тех кругах и уж точно услышал бы про подобные случаи.
— А зачем ты продолжал общаться с наркоманами? — спросил я.
— Я их ненавижу, — буркнул Мартин.
— Тем более, — улыбнулся я, — зачем тогда?
— Они испортили мне всю жизнь, поэтому я хочу отомстить, — сверкая глазами, ответил Мартин.
— Я помню разговор, в котором предупреждал тебя о дружбе с Диего, —
— Это не важно, — улыбнулся Мартин. — На такой стадии зависимости, самому бросить невозможно. В одном, ты очень прав.
— В чём? — спросил я, доставая из тарелки последнее крылышко.
— В том, что незачем бороться с уже зависимыми наркоманами, — ответил Мартин. — Нужно бороться с теми, кто затягивает новичков в эту сеть. Это лекарство, которое во мне — утопия. Поэтому, пока оно не найдено, лучше бороться другими методами. На самом деле, многие не понимают, к чему приводят наркопотоки.
— Тут ты прав, многие не понимают, — улыбнулся я, подбрасывая несколько поленьев в затухающих костёр. — Люди подсев на наркотики, вымирают.
— Я сейчас не про это, — посмотрев на меня, начал Мартин. — Наркотики действуют не только на тех, кто их принимает. Ты можешь вести здоровый образ жизни и страдать от наркоты. Это настоящее оружие массового поражения и людей и стран. Страна, которая желает быть сильной и самостоятельной, никогда не будет производить их и уж тем более, допускать наркотрафик на свою территорию. Дело в том, что при производстве и перевозке наркотиков, страдают обе страны: поставщик и покупатель.
— Расшифруй, пожалуйста, — попросил я.
— Простой пример, — начал Мартин. — Мексика производит 90 % кокаина, который потребляется в США. При этом страдают обе страны. Мексиканцы приучаются к лёгким деньгам. Они вовлекаются в производство и перевозку этой отравы, и губят своё сельское хозяйство. Крестьянин, который выращивал мак и зарабатывал очень большие деньги, теперь ни за что не будет выращивать и собирать кукурузу. Если спрос на наркотики упадёт, то у мексиканцев уйдёт около 15 лет, чтобы снова научиться работать.
— Хорошая мысль, — сказал я. — Я согласен, что наркотики во всех своих проявлениях — будь то производство, продажа или потребление — вызывают наше перерождение, разлагая нашу этическую, религиозную и политическую жизнь, наши исторические и экономические ценности.
— Вот ты загнул. Но, перерождение, это правильное слово, — согласился Мартин. — Вот мне повезло, я перерождался дважды. Я был наркоманом и знаю, что это такое. Если бы прошёл ещё год, я бы стал убивать и воровать ради дозы. Всё это нужно остановить, но помогать нам некому.
— Почему? — удивился я. — Я теперь мэр. Если ты присоединишься ко мне, нам будут помогать все наркополицейские. У меня есть пара идей по поводу поиска производств этой гадости.
—
— Думаешь, полицейские покрывают наркотрафик? — спросил я.
— Вспомни, пожалуйста, новости за последние несколько лет, — попросил Мартин. — Ты постоянно слышишь, что полицейские прикрыли притон, поймали торговца с килограммом гашиша в двойном днище чемодана.
— Правильно, это же говорит о том, что полицейские работают? — спросил я.
— Наоборот, — улыбнулся Мартин. — У полицейских договор с наркосетями. Бароны регулярно подставляют своих мелких рыбёшек и наводят на них копов. Те в свою очередь получают медали и не трогают настоящий трафик. Основная масса наркотиков, перевозятся совершенно открыто и под прикрытием власти и лично я, ни разу не слышал в новостях о задержании партии, больше 3-х килограммов.
— Я тоже не слышал, — согласился я.
— Вот ты же бизнесмен, — начал Мартин. — Подумай, смог бы ты скрытно организовать трафик героина, который ежегодно составляет 200 тонн для США? Я точно знаю, что полицейские задерживают лишь 4 % трафика. Это даже меньше чем подоходный налог.
— Думаю всё возможно, — улыбнулся я.
— Рассмотри тогда два варианта, — продолжил Мартин. — Первый, перенос 200 тонн героина при помощи 200 000 наркодилеров, каждый из которых перевозит через границу по одному килограмму. Второй, 20 фур в каждой из которых по 10 тонн. Какой из вариантов безопаснее? Когда участвует 200 000 человек или 20 водителей?
— Фуры выгоднее, — согласился я.
— Тогда почему не задержано ни одной фуры с наркотиками? — с издёвкой спросил Мартин.
— И ты уверен, что наркотики возят фурами? — с прищуром, спросил я.
— Фурами, транспортными самолётами армии и эсминцами, — ответил Мартин.
— Ладно фуры, но зачем ты приплетаешь военных? — спросил я.
— А кто ещё может путешествовать по миру без досмотра? — задал встречный вопрос Мартин.
— Смелое утверждение, — улыбнулся я.
— Я знаю, о чём говорю, — серьёзно сказал Мартин. — Видел на грузовиках три буковки: «TIR»?
— Видел, только не знаю, что это означает, — ответил я.
— Это расшифровывается «Международные дорожные перевозки», — объяснил Мартин, посмотрев вверх на филина. — Эта система действует в 65 странах и принята была в 1975 году при помощи ООН. Это запутанная транзитная таможенная система. Основной смысл которой, в том, чтобы многократно не досматривать груз на разных таможнях. Контейнеры могут быть опечатаны и, не дай Бог, кому то взбредёт в голову досмотреть груз. Это будет международный скандал.