Социология вещей (сборник статей)
Шрифт:
Мак-Клинток, родившаяся в 1902 г., работала в одиночку; большая часть ее исследований производилась в отделе генетики лаборатории Колд-Спринг-Харбор на северном берегу Лонг-Айленда. Исследования в области цитогенетики кукурузы привели Мак-Клинток к открытию транспозиции генетических элементов – это открытие в конечном счете принесло ей широкое признание и награды после того как вся генетическая наука пошла по ее следам (Fox Keller, 1983: x ff). По словам Фокс Келлер, главным стимулом к работе у Мак-Клинток служила ее «влюбленность в мир», которая выражалась в особом «чувстве близости с живыми организмами» (1983: 205). Вот в чем заключалось это чувство, по описанию самой Мак-Клинток (1983: 117):
Я обнаружила, что чем больше работаю с ними [хромосомами], тем больше они вырастают в размерах. Занимаясь ими всерьез, я была не снаружи, а там, с ними. Я становилась частью системы. Я спускалась
То, что Мак-Клинток видела «там», среди хромосом, она пересказывает научными терминами, которые можно найти в книге Фокс Келлер. Для нас же сейчас важна логика ее рассуждения, которая имеет еще один аспект. Он проявляется в таких высказываниях, как это:
Когда ты смотришь на эти штуки, они становятся частью тебя. И ты забываешь о себе. Это самое главное – ты совершенно забываешься.
Первую из этих цитат я обобщу фразой «стать явлением»: как выразился один из современников Мак-Клинток, «если вы хотите на самом деле понять, что такое опухоль, вы должны сами статьопухолью» (Fox Keller, 1983: 207). Однако при этом остается за кадром, каким образом Мак-Клинток чувствовала, что находится среди изучаемых ею хромосом. Она не просто отождествляет себя с ними, она проникает в их среду и становится там «одной из них». Во второй же цитате уже сам материал движется навстречу ученому. Суть второй цитаты в том, что субъект исчезает, переходя в состояние «меня здесь нет» (Fox Keller, 1983: 188). Выражаясь иначе, объект познания становится внутренним объектом, расположенным в пределах процессуальной среды личности. При этом субъект поглощен объектом настолько сильно, что временами чувствует свое единство с ним.
Если прибегнуть к несколько более аналитическому подходу, то такая ситуация по крайней мере отчасти описывается известной формулой Мида о «принятии роли другого», использованной им для определения межличностной социальности. Она подразумевает межличностную рефлексивность: индивид принимает отношение к себе «значимых других». Далее эти отношения формируют и структурируют его «Я», которое таким образом получает социальную наполненность (через другие «Я»). Этот процесс – двусторонний и непрерывный – делает возможным повседневное восприятие других людей и коммуникацию с ними. Схему «принятия роли другого» можно применить к первой цитате Мак-Клинток, где описывается, каким образом исследователь принимает установку (роль, отношение) своих хромосомных объектов, если и не вкладывая слова им в уста, то, как минимум, находя у них поведенческие диспозиции (аналогичные мидовским «жестам») и прогнозируя их последующие действия (сходным образом и сам Мид распространял свою схему на физические объекты; Mead, 1938: 426ff; Joas, 1980; Heintz, 1988). В этой формуле отсутствует только описанная нами выше рефлексивная петля: у Мак-Клинток превалирует не отношение объектов и их расположенность к ней самой, а их отношение и расположенность друг к другу и по отношению к своей объектной среде.
С другой стороны, анализируя вторую цитату, можно увидеть как материал приходит к субъекту, чтобы «вселиться в него». Мы могли бы, вероятно, сказать, что хромосомы, поступая так, в самом деле проникаются отношением Мак-Клинток к ним (прежде всего, теоретическим отношением) – в конце концов, у нее в сознании они найдут ее мысли, обращенные к ним же. Но при такой формулировке концепция принятия роли другого и рассказ Мак-Клинток о своих ощущениях оказываются слишком натянутыми. Возможно, пройдя вслед за Мидом лишь часть пути, мы можем согласиться с тем, что Мак-Клинток описывает, каким образом она – в роли субъекта и исследователя – присутствует в объектном мире и каким образом исследуемый ею объектный мир присутствует в ней самой. В данном случае взаимность налицо, но она несколько асимметрична, поскольку Мак-Клинток и объекты в структурном плане делают не одно и то же (например, она наблюдает их и ставит себя на их место, но они используют лишь ее когнитивные способности).
Взаимное «коммуникативное» присутствие такого рода, или описанное мной взаимоналожение субъекта и объекта (субъект частично входит в объект или «становится» им и наоборот) заводит нас дальше, чем взаимность желаний и отсутствий, с которой мы начали. Однако есть еще одна точка зрения, с которой можно подойти к вышеприведенным цитатам. На этот раз проводником нам послужит Дюркгейм, а не Мид. Как подчеркивает Фокс Келлер (я думаю, правильно), смысл исчезновения осознающего себя «Я» во второй цитате Мак-Клинток и ее призыв «забыть себя» сводится к
Применение дюркгеймовской концепции солидарности (как оно используется, например, в: Goffman, 1967; Collins, 1982 и Wiley, 1994) для наших целей проблематично – она слишком зависима от ритуала и символа как источников солидарности. Ритуалы действительно входят в отношения экспертов с объектами, и этот аспект экспертизы требует дополнительного рассмотрения. Однако та солидарность, которая подразумевается в вышеприведенных и других цитатах, также явно черпает силу из общности жизненного мира (например, когда ученый присутствует в мире объекта) или из знания вещи. Например, когда Мак-Клинток ощущает единство с хромосомами, она не просто пользуется этим отношением, чтобы лучше разобраться в них – она уже хорошо в них разбирается, что и делает возможным чувство ее единения с ними. Таким образом, если в сценарий объект-центричной социальности внести понятие солидарности, оно должно получить эпистемическое обоснование, а не следовать из одного лишь ритуала. С другой стороны, в данном сценарии должны быть учтены моменты эмоционального возбуждения и моральный аспект. В сущности, вполне допустимо предположить, что возбуждение от «прорывов», «открытий» и т. д., наряду с эмоциональным возбуждением от презентации личности эксперта (например, посредством ритуала конференций), играет свою роль в установлении связующих уз между экспертами и объектами экспертизы.
«Возбуждение», разумеется, может иметь различные оттенки; именно это имеет в виду Эйнштейн, когда говорит, что оно «сродни возбуждению религиозного или влюбленного человека». Мак-Клинток ссылается на получаемое удовольствие и чувство экстаза (Fox Keller, 1983: 118, 198, 204):
Нет двух совершенно одинаковых растений. Они все разные, и поэтому необходимо понять различия. Когда я начинаю исследование с саженца, я не хочу его покидать. Мне кажется, что я не узнаю его историю, если не буду наблюдать за процессом его роста. Поэтому мне знакомы все растения в поле. Я знаю их очень близко и испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие от этого знания.
Что такое экстаз? Я не понимаю, что это такое, но я наслаждаюсь им – когда его испытываю. Экстаз редок.
Третий – моральный – аспект объект-центричной солидарности обнаруживается в том, как Мак-Клинток учит нас обращению с объектами. Фокс Келлер отмечает, что Мак-Клинток повторяла снова и снова: нужно иметь терпение, чтобы «услышать то, что материал может рассказать вам», и нужно быть открытым, чтобы «он пришел к вам» (1983: 198). Но, прежде всего, требуется «чувство организма» (1983: 198ff). Такое отношение к организмам как к чему-то «невероятно превосходящему наши самые смелые ожидания», не покидает ее и в повседневной жизни:
Всякий раз, как я хожу по траве, меня охватывает жалость, потому что я знаю – трава кричит под моими ногами.
Возможно, понятие солидарности окажется наиболее убедительным и широко применимым к объектным отношениям именно тогда, когда на первый план выдвинется моральный аспект. В этом аспекте объект-центричная социальность означает альтруистическое поведение людей по отношению к объектному миру. Такое ощущение объект-центричной социальности с легкостью переходит на взаимоотношения человека с природой, на природоохранные настроения социальных движений и т. д. Но что служит и что должно служить опорой подобному альтруизму? Почему, например, Мак-Клинток жалеет траву, по которой ходит? Ответ, как мне кажется, лежит не просто в мягкости ее характера или в любви к природе вообще (хотя, возможно, что она обладала и тем, и другим), а скорее в ее знании растений и их «бесхитростных механизмов» реакции на среду. Судя по всему, Мак-Клинток сделала вышеприведенное признание в контексте ряда других, в которых она описывала эти поражающие ее механизмы реакции и это знание.