Содержанка. Книга 2
Шрифт:
Алексу поступило несколько предложений от хороших режиссеров, которые хотели бы снять о нем правдивое документальное кино, но, увы, мой муж отказался. Почему увы? Я так сильно люблю его, что хочется поделиться своей любовью со всем миром! Показать Алекса настоящего. Чтобы все узнали, какой он на самом деле добрый и хороший человек. Как непросто ему бороться со своими особенностями, как он раскаивается за проступки. Какую он над собой провел работу и продолжает проводить. И как сильно любит наших детей.
Сегодня его очередь укладывать сыновей, поэтому
Потом целуемся, идем в спальню и... занимаемся любовью.
После близости некоторое время лежим в обнимку, отдыхаем. Я достаю телефон, посмотреть время, и так выходит, что открываю последние скачанные фотографии.
Алекс придвигается ближе, обнимает крепче.
— Это мы с Леной сегодня обедали, у нее уже шесть месяцев. Я нашла свои фото, сравнивали животы.
Смотрим на экран, там я беременная Демидом. Листаю еще кадр, еще... Почти на всех фотографиях Алекс. Либо рядом, либо фотографирует. И неизменно у него на руках Демьян. В ста процентах случаев. Пока была беременной, а потом заботилась о младенце, налаживала лактацию, устанавливала режим, Алекс полностью взял на себя старшего, благо мог позволить себе работать удаленно.
Он был со мной на родах, он всегда теперь рядом. Иногда его слишком много, но к этому я тоже привыкла. Пусть так. Я — из тех женщин, которые никак не могут насытиться своим мужем. Мне всегда его мало, даже если... много.
Алекс улыбается, рассматривая фотографии.
— Клевое было время.
— Сейчас тоже.
— Конечно. — Он прижимает меня ближе. — И сейчас, и потом будет.
Я листаю дальше, и мы залипаем на маленьком Демиде. Умиляемся. Сравниваем с Демьяном. Вспоминаем, как оно все было. Смеемся.
— Знаешь, — говорит Алекс, — такие дети у нас красивые. Может, еще родим?
— Что? — прыскаю. — Демид сегодня оторвал. Зубами. Штору! Пока ты бинтовал палец Демьяну!
Алекс глухо смеется. Затем вновь смотрит фото.
— Это все да. В тот момент мне не хотелось еще одного ребенка. Но такие они... блин, как слова подобрать?.. идеальные у нас. Хочется больше идеальных детей.
— Надо подумать, — пожимаю плечами. — Красавчики наши.
— Подумаем.
Он тянется, и мы вновь целуемся и после любим друг друга.
Алекс вырубается моментально. А я... иду проверить мальчиков, которые спят в соседней комнате. Ненадолго зависаю, любуясь. Поправляю одеялки. Все равно пацаны придут к нам под утро, но пусть хоть немного времени спят у себя.
Ставлю телефоны на зарядку. Мобильный Алекса ненадолго сжимаю в руке — на заставке у него я. У меня — дети, а у него всегда я. Только я одна. Снимаю блокировку и открываю кпт-дневник, которые он все еще ведет, хоть и не так активно, как раньше.
Впервые я случайно нашла этот дневник, когда только узнала о беременности Демидом. Пароль от телефона Алекс сказал давно, но я не лазила, цели такой не было. А тут хотела фотографии себе перекинуть и наткнулась. Зашла, почитала.
Собираясь в Россию, он писал, что не будет показывать, как сильно скучает, ведь это никому не нужно. Но он сделает все, чтобы установить контакт с сыном, даже если я буду против. Потому что знает, каково это — когда от тебя отказываются. А еще он знает, каково — когда тебя выбирают, вопреки всему. И хотят, чтобы ты стал частью семьи.
Алекс написал, что, когда впервые увидел нас с Демьяном в парке, — я тогда кормила сына на лавочке, улыбалась, что-то поела, — он почувствовал, что ему конец. Снова. Он просто сел напротив и не мог отвести глаз, настолько это было красиво. Настолько это было его. И как горько, что он умудрился это потерять. Думал, безвозвратно.
«Сегодня отец спросил, понимаю ли я, что творю, вновь возвращая себе Иву. А я хочу ее вернуть, он это понял, да я и не собирался скрывать. Отец сказал, что наша память так устроена, мы запоминаем в своем большинстве хорошее. Поэтому многие пары после разрыва, спустя время, начинают скучать по отношениям: плохое забылось, а хорошего в каждом союзе отыщется немало. При попытке же помириться плохое всплывает, и бывших озаряет тем, что именно стало причиной расставания.
Но у нас с Ивой все иначе. Я не пытаюсь войти в ту же реку второй раз, это невозможно, поток изменился. Мы изменились. Старых ошибок не будет ни с моей, ни с ее стороны. А хорошее было настолько прекрасным, что ради его сохранения можно перекроить себя полностью».
Перечитывая эти слова, я плачу. Вспоминаю, с каким извращенным, болючим удовольствием мучила Алекса, провоцировала его ревность, игнорировала. Мстила за то, что не попала на Игры, за свой лишний вес, за неудачи, за разлуку. Я добивалась боли в его глазах, как Демид сейчас добивается своего, используя любые способы. Только вот Демиду три и он пока не понял, как правильно. А мне было двадцать три. Вытираю щеки. Демида нужно любить сильно. Меня тогда тоже нужно было любить, я нуждалась в этом, и все мое плохое поведение оттуда.
Мы все нуждаемся в безусловной любви, и чем сильнее чудим, тем сильнее эта потребность.
Когда мы с Алексом помирились, он написал: «Уже много лет я работаю без выходных и праздников, чтобы стать успешным. Я думал, это необходимо, чтобы сохранить семью, но моя занятость как раз и стала причиной потери. Теперь я все понял. Я хочу прожить свою жизнь. Именно прожить. Работая, но и любя свою женщину. Не время от времени, а каждый день. Бешено любя. Ее и наших детей».
***
Утром мы просыпаемся как обычно... вчетвером! Братья хоть и постоянно препираются, соперничают друг с другом, но по сути своей являются бандой: если один проснулся среди ночи и решил двинуть в сторону родительской спальни, непременно растолкает второго, позовет с собой. Атакуют они группой по предварительному сговору.