Содержательное единство 1994-2000
Шрифт:
На схеме 2 приведена структура коммунистической номенклатуры в доперестроечный период – полагаю, уже к концу 50-х, и уж по крайней мере к середине 70-х годов. Оговорюсь, что приведенные наименования нужно воспринимать условно. Я уже не раз говорил, что не понимаю, почему Сосковца и братьев Черных нужно называть Русской Партией, а Гусинского – космополитической. Но почему-то это так – такие возникли химерические знаки для описания сложного реального соотношения позиций.
Схема 2.
Итак, номенклатура состояла из трех частей. Во-первых, из ортодоксии. Я в это слово не вкладываю ничего плохого. Ортодоксы – люди, которые хотели жить по правилам, заданным системой. Если государство говорит, что собственность государственная, а тебе платят зарплату, значит, так должно быть. Если тебе полагается черная "Волга" – значит, "Волга". Если социализм, то социализм. Если марксистско-ленинский семинар, то надо читать Ленина и что-то там подчеркивать. И в любом случае надо защищать сформировавшийся уклад жизни, его надо отстаивать, он обладает ценностью, несет в себе некие блага, в том числе и всему миру. Никаких фундаментальных перемен в образе жизни коммунистическая ортодоксия не хотела, что совершенно не значит, что она состояла только из идиотов.
Другая часть – это как бы "космополитическая партия", условно – международный отдел ЦК, который твердо знал, что реформы должны быть социал-демократические, желательно с либеральным уклоном, что в СССР имеет место не новый тип жизни, а тотальный абсурд, что общество так устроено быть не может, что по-настоящему развивается только Запад, что вот он идет и идет вперед, а мы стоим на месте, как дураки, и в абсурд почему-то надо верить. Если кто-то слышал недавно выступление по телевизору вполне уважаемого мною человека, господина Добрынина, то понимаете, как он именно об этом говорит: "Наша дипломатия решила свои задачи. Ядерной войны нет". Вы можете представить князя Горчакова, который бы сказал, что "наша дипломатия решила свои задачи. Российской империи не существует"? Не можете.
И одновременно существовала "Русская Партия", условно – партия Орготдела ЦК. А между ними не только я, но и многие из тех, кто был старше, умнее и образованнее по части этих вещей, пытались найти, "что же такое действительно красные?" Есть начетничество, есть розоватая западная социал-демократия, есть самодержавие и православие. А "красные" где в этой партии, которые хоть как-то пытаются всерьез в новом мире соответствовать тому, что является смыслом СССР как идеократической империи? Боюсь, что последние люди, к которым это могло относиться, оказались вышвырнуты из партии где-то в конце 40-х годов и позже не имели в КПСС сколько-нибудь решающего значения. А партия была расколота именно на три бесперспективные части, показанные на схеме.
Теперь о главном. Внутри заключивших между собой условный договор модернизаторов (неортодоксов) созрело решение, что власть надо перевести в собственность. Нельзя, де мол, жить так, как этого требуют ортодоксы! Не интересно! Противно! Это решение олицетворялось не какими-то умными рассуждениями, а одним показательным пассажем из книги Ельцина: "Приезжаю на дачу, сажусь на стул, на нем штамп "Управление делами ЦК КПСС", беру простыню – на ней опять штамп. Где же мое?" Пафос был в том, что этот абсурдный образ жизни надо менять на некий логический, при котором власть гарантировала бы собственность из поколения в поколение. Необходимость такого поворота жизни легитимировалась тем, что только формирование класса собственников обеспечивает нормальное устройство жизни. А абсурдный коммунистический эксперимент, навязанный какими-то троцкистами (или, наоборот, сталинистами), надо кончать, превратив, внутри своего слоя, разумеется, власть в собственность.
И, наверное, это могло бы получиться, но не получилось. А у китайцев – получилось. Почему? Потому что у них ортодоксам противостоял единый блок! Этнополитического раскола и антагонизма не было. Спрашивают, почему мы не пошли китайским путем? Потому что существует китайская нация. И у китайской нации, при всех межклановых элитных обидах, противоречия типа "ты батю моего в Ленинграде за что сажал? Кто Жданова губил?" – "А вы нас в сталинских лагерях за что? А Лаврентия Палыча за что?" – не было. А у нас – это было, и раскол не позволял гладко решать проблемы приватизации внутри номенклатурного слоя.
Как пытались решить сначала, показано на 3-й схеме. То, что называло себя "Русской партией", выдвигает вперед "Космо-П" и говорит: "Давай, "мочи" ортодоксию!" При этом "Космо-П" смертельно боялась ортодоксии только потому, что не была уверена в надежности союза с РП. Как группа А.Н.Яковлева в ЦК эпохи перестройки боялась вроде ничего не значащего Лигачева! Начинается политический кризис 1988-1991гг. Вроде бы ясно. Надо вводить военное положение на всем Кавказе. "Ах, нет, что вы! Это значит – победят ортодоксы!" Какие ортодоксы! Помилуйте! "Нет, нет, они так сильны!" Конечно, страх был связан не с ортодоксией как таковой, а с "пятой колонной", с "РП", с ненадежностью ее позиции.
Итак, уравнение реформ по китайской модели в рамках расколотой номенклатуры не решалось! И тогда в 89-м году Горбачев понимает: "Все! Конец!" И начинается демократизация! Т.е. на штурм выдвигается "третье сословие". Началось это созданием кооперативов. Смысл этого создания для многих и поныне неясен. Между тем, речь шла о борьбе внутри номенклатуры. Той борьбе, которую уже тогда можно было назвать "клановой". Для того, чтобы разобраться в этом, вдумаемся в три взаимопротиворечащих утверждения, на которых базируется политология постсоветского общества. Первое – 85% потенциала СССР и России составляет ВПК. Второе – ВПК не хотел реформ. Третье – реформы произошли. Как это может быть? Это может быть только в том случае, если в ВПК существуют две группы: условно – Московско-Ленинградская с высокотехнологическими министерствами, которые реально отстают от мирового уровня, но чиновники которых непрерывно ездят за рубеж, ввозят недостающие им товары специального назначения, преодолевают барьер КОКОМ по неизвестным ценам, и разница цен оседает под крышами непонятных фирм во Франции, Германии и Италии.
Схема 3.
Эта группа сделала бы приватизацию в один скачок. Если бы не вторая группа, которая, по ее собственным словам, ничего этого не имела, "видаков не ввозила с Запада, КОКОМовским приработком не обладала", а по уровню разработок и изделий не отставала от Запада. Иногда даже шла впереди него. Поэтому комплекса неполноценности, что "есть какой-то замечательный Запад, а вот тут мы такие несчастные", у нее не было. Итак, эта группа по технологическим достижениям опережала Запад, но получала за это, как она говорила, "Волгу" под задницу, звезду на грудь и дачу после пенсии". Эта группа имела своим выражением Свердловск. Персонально ее интересы на первом этапе выражал Рыжков, а на втором – Ельцин. Справедливости ради скажу, что эта группа долго не хотела никакой перестройки, потому что честно играла по заданным идеологией КПСС правилам.
Но где-то в 87-м году, может быть, после Рейкьявика ее лидеры сказали: "Все, мужики, старая жизнь сломана". И тогда возникает Закон о кооперативах, который выполнял одну элитную "гранзадачу": позволял этой группе превратить в деньги (для начала – в рубли!) сверхнормативные запасы предприятий контролируемого этой группой ВПК. Это сделал "АНТ". Удар по "АНТ"у был нанесен мощнейший. И Рыжков, не выдержавший этого удара, оказался не нужен. Нужен был другой, более революционный человек – для "дела Фильшина", – помните такое, то есть для конвертации рублевой массы в валюту. И, как только это было сделано, капитал ВПК оказался "двугорбым".