Содержательное единство 2001-2006
Шрифт:
Шустер: А кто должен давать информацию, раз вы знаете?
Гончаров: Спецслужбы.
Шустер: Спецслужбы. Местные?
Гончаров: И местные, и федеральные.
Шустер: А у них этой информации не было?
Гончаров: Это вопрос не ко мне, это к президенту.
Шустер: Значит, если вы этой информацией не обладали, этой информации не было вообще.
Тут в обсуждение вступает А.Вольский.
Вольский: Я убежден, на основе предыдущего своего опыта и внимательно изучая эту проблему, что без предательства в среде, скажем, органов наших силовых структур и так далее, такая операция не была бы возможна. Как считает уважаемый товарищ президент, было ли предательство в среде спецслужб?
Что
Зязиков: Или предательство, или беспечность, или безалаберность, или безответственность… Это все, я думаю, присутствовало – и то, и другое в разной степени.
И вот тут-то развертывается подлянка по полной программе. А именно – появляется "рояль в кустах": включается вторая телестудия в Ингушетии. Импровизированная студия организована в частном доме, в помещении, напоминающем сарай. Собравшиеся представляют собой оппозицию Зязикову. После всей этой резни, на фоне такой трагедии. Прямо "Двенадцатый этаж"! "Три мушкетера" или "Десять лет спустя". Оппозиция начинает выть, как ей и заказано. И, между прочим, далеко не бессмысленно (что тоже всегда имеет место, ибо жизнь – не мексиканские сериалы, а очень непростая, суровая штука).
Слово берет Борис Оздоев, представитель оппозиции, которую Шустер натравливает на Зязикова. Оздоев – федеральный судья РФ в почетной отставке, у которого в марте этого года похитили сына, старшего помощника прокурора Ингушетии. Он заявляет, что с ним в "оппозиционной" студии находятся родственники 43-х пропавших в последние месяцы на территории Ингушетии (перед этим Зязиков говорил, что ситуация в республике стабилизировалась, никаких похищений нет). Фактически Оздоев обвиняет руководство ФСБ по республике Ингушетия в похищении людей и Зязикова – в потворстве этим процессам.
Муса Оздоев, депутат ингушского парламента: По этим вопросам писал представления на чинимые бесчинства со стороны руководства ФСБ по Республике Ингушетия мой сын, старший помощник прокурора республики Оздоев Рашид. Будучи в Москве в конце февраля – начале марта, он отдал обобщенную справку на 11-ти печатных листах в ФСБ России, Генпрокуратуру России и депутату ГД. И в результате, как только Рашид приехал домой, первый же день его выхода на работу закончился похищением этого человека. …Благодаря моему знакомству, обширному знакомству в правоохранительной сфере, мне удалось установить и опросить лицо, конкретно офицера ФСБ по Республике Ингушетия, который принимал участие непосредственно в захвате моего сына, и тот в присутствии своих родителей, близких родственников и моих родственников дал признательные показания… Я был буквально вчера на приеме в ФСБ России, и, когда я представил те доказательства, которые порождают здесь терроризм, безумные действия начальника УФСБ генерала Корикова, они были в изумлении. Действительно, как говорит президент России Путин, они не имеют надлежащей информации.
Зязиков: Я, конечно, не приемлю ничего, связанного с тем, что сейчас сказал этот уважаемый человек. Никто никакой прокурорский контроль не отменял, закон никто не отменял. Если кто-то задерживается, должно быть совершенно очевидно, кто задержал, за что задержал, когда задержал и где этот человек находится, кто бы это ни был, как бы он ни обвинялся…
Оздоев: Я однозначно могу сказать: если бы боевики, или бандиты, или как еще там называть, по крайней мере, были бы уверены, что руководство республики в состоянии отстоять интересы населения, они бы никогда сюда не сунулись. И, Мурат Магомедович, вы прекрасно знаете, до какой степени ваш рейтинг и авторитет упал в этой республике, и связано это, в первую очередь, с тем, что в свое время в 2002-м году после наводнения,
Зязиков не выдерживает и задает вопрос: почему, что бы ни произошло – наводнение ли на юге России или еще какая-нибудь напасть, виноват во всем оказывается президент Ингушетии?
Шустер (успокаивая Зязикова): То, что мы дали оппозиции слово, – это часть политической игры, это часть цивилизованного общества. Президент несет ответственность, это же понятно.
Зязиков (примиряюще): Я хотел бы, чтобы Вы дали полминутки присутствующему в студии (той, в которой находится Зязиков) сенатору Исе Костоеву – учитывая нашу с вами давнюю дружбу.
При последних словах Зязикова Шустер, ухмыляясь, возводит глаза к небу, так что всем становится очевидна абсолютная неуместность слов Зязикова о дружбе. Тем не менее, Шустер дает Костоеву "полминутки".
Костоев заявляет, что акция, проведенная в Ингушетии, была акцией мести силовым структурам Ингушетии за ликвидацию десятков серьезных преступных группировок. А далее Костоев говорит, что федеральные органы оказались беспомощными, что ингушам пришлось действовать фактически в одиночку, поскольку силовые структуры Северной Осетии и Грозного, несмотря на приказ, пришли в Ингушетию только под утро.
В этом месте Шустер предлагает С.Гончарову отреагировать на заявление Костоева о "бессилии федеральных спецслужб". Шустеру явно не хватает очень важного голоса – этакого русского империалистического, да такого, чтобы показать ничтожество Зязикова и прочих пророссийских "северокавказцев". Эту роль Шустер предписывает президенту Ассоциации ветеранов спецподразделения "Альфа". И, к сожалению, С.Гончаров ведет себя в соответствии с прогнозом С.Шустера. Что и говорит о том, какой барьер не могут взять наши спецслужбисты. Сколько бы они ни публиковали книг об информационной войне и правилах информационного противодействия.
С.Гончаров: Переход зоны ответственности в Чечне от одной силовой структуры к другой силовой структуре никакого положительного результата и эффекта не принес, а принес дезорганизацию в спецслужбы нашего государства… Мы сделали две ошибки… Первая – Хасавюртовский мир… и вторая – вывод федеральных войск. Это – ошибка, что косвенно опять подтвердило [заявление президента РФ], что мы будем наращивать наши федеральные силы и в Чечне, и в Ингушетии. То есть мы признали свою ошибку, что не надо было выводить федеральные войска.
Это следствие. Теперь каковы причины.
Первая. Русский офицер, русский солдат, находясь на территории Чечни, находится, говоря военным языком, на вражеской территории. Вести террористическую войну, диверсионную, партизанскую – как хотите называйте – в течение десяти лет невозможно без поддержки и участия местного населения. Это факт и закономерность. Какие референдумы мы в Чечне ни проводили – основная масса чеченского населения негативно настроена к федеральным войскам.
Второе. Те события, которые сейчас произошли в Ингушетии, еще раз доказывают, что чеченцы смогли перенести силовые свои структуры с территории Чечни на близлежащие республики – в частности, Дагестан, Ингушетию, в какой-то части, наверное, и в Северную Осетию. И поэтому правоохранительная система этих республик не могла, а если хотите, и не хотела давать должный отпор этим бандитам, и они смогли организовать на этой территории поддержку местного населения и те базы, которые позволили им сделать эти вылазки, что сейчас констатируем на территории Чечни. Поэтому в любом случае, наверное, внутренние службы МВД и, наверное, спецслужбы этих республик не отвечают требованиям, которые нужны для воюющих республик…