Софья и волшебный медальон
Шрифт:
– Ну, чего, Муха, дашь списать-то? – криво усмехаясь, спросил Денис.
– Отстань от меня, а? – Соня отодвинула поближе к краю стола свои книжки и тетради, да и сама вместе со стулом в несколько шумных движений «упрыгала» подальше от Дениса, поближе к окну.
Смотреть в окно это было одним из любимых Сониных занятий. Она любила это почти так же, как пускать ручейки и бегать под летним дождем. Нет, все-таки, на первом месте ручейки, на втором дождь, на третьем кошки, на четвертом, пожалуй, смотреть в окно, на пятом читать книги, на шестом рисовать, ну и так далее. Вообще-то можно много любимых занятий перечислять. Все, наверное, сразу и не вспомнить…
Погода с каждым днем становилась все теплее и теплее. Чувствовалось, что к растениям после зимней спячки снова возвращается жизнь. Еще немножко, и деревья окутаются зеленым туманом – это когда листочки только-только проклевываются, но еще не распускаются полностью, и все деревья стоят, как будто в нежной дымке. Сейчас еще пока этого тумана нет, зато, почувствовав тепло, уже проснулись мухи и выползают погреться на окна и на стены зданий. Соня продолжала смотреть в окно, когда там появилась очередная муха и села на стекло, намереваясь хорошенько прогреться в лучах солнца. Муха пробежала кружок по стеклу и остановилась, подставляя теплу свои крылышки и лапки. Соня дотронулась пальцем до стекла как раз в том самом месте, где с его обратной стороны сидела муха. Муха как будто дернулась, напряглась, но не улетела. Соня провела пальцем по стеклу, а муха, как это ни странно, поползла вслед за пальцем. Соня водила пальцем туда и обратно, и муха послушно ползала в том же направлении.
– Ты чего делаешь? – Соня так увлеклась игрой с мухой, что даже вздрогнула от неожиданности. Она повернулась к Денису, он удивленно смотрел на нее. – Это ведь не ты ведешь пальцем за мухой? Это муха ползет туда, куда ты ее направляешь!
Соня так смутилась, что даже не знала, что сказать. Ну, да, она проводила пальцем полосу, а муха шла по этой полосе, это ведь такие обычные вещи, она часто так развлекалась. Это же, наверное, умеют все люди. Почему тогда этот Зимин так удивился?
– Муха, ну-ка, покажи, что еще умеешь?
– Отстань! Ничего я не умею…
– Но я же видел только что!
– Тебе показалось. Отстань от меня, говорю же!!
Тут прозвенел звонок, Татьяна Александровна вышла из класса, а Зимин тут же, едва дождавшись, пока дверь за учительницей закроется, вскочил и закричал на весь класс:
– Представляете, а Травина-то с мухами разговаривает! Нашла себе братьев по разуму! Правда-правда! Я своими глазами видел, она им сигналы передавала!
Все дружно засмеялись. Соня втянула голову в плечи, и закрыла глаза в ожидании волны насмешек.
– Что, Травина, больше не с кем поговорить?
– А с кем же Мухе разговаривать? Только с себе подобными!
– Эх, Муха, до чего же ты дошла! А с червями еще не беседовала?
Тут вдруг Соня сердито посмотрела на Дениса и тихо вполголоса спросила:
– Мало ты сегодня шлепнулся? Еще хочешь?
Денис насмешливо посмотрел на нее, но увидел в выражении ее лица что-то такое, что насмешка сразу сошла с его губ.
Дома Соня снова попробовала вести муху по стеклу, рисовала пальцем круги, треугольники, квадраты, и муха послушно шла по невидимым фигурам. Соня пошла в ванную, достала из вентиляции дневник и, подумав, написала несколько строк:
«16 апреля.
Дорогой дневник! Что-то я сегодня совсем запуталась… Когда я сегодня на уроке играла с мухой (ну, знаешь, как я это обычно делаю?), Зимин так удивился, как будто никогда такого раньше не видел. Он такие большие глаза на меня выпучил… Неужели он так не умеет? Так что же, получается, он умеет только других людей обижать?
Хотела спросить у Наташки или у мамы про муху, ну, нормально это или нет, но испугалась, вдруг я, и правда, какая-то ненормальная… Интересно, что еще из того, что я считаю обычным делом, другие люди не умеют и считают странностью? Нужно бы приглядеться, чтоб не выглядеть ненормальной».
***
– О! Папа, у тебя выходной? – радостно воскликнула Соня, придя из школы.
Обычно папа работал допоздна, и его практически нельзя было застать дома в это время, а тут посреди дня вдруг все семейство в сборе на кухне. Ну, мама – понятно, она так нашла работу, все кризис виноват, а если людей и так везде увольняют, предприятия разоряются, кто уж будет брать новых работников? Ну, Соня и Наташа в это время обычно приходят из школы. Но папа?
Наташка зашикала на Соню и потащила ее в комнату.
– Тихо ты! – шепотом начала сестра, – папа и так в плохом настроении, а еще ты со своими вопросами лезешь!
– А чего я такого сказала? – растерялась Соня.
– Тихо!
– Да что случилось-то?
– Папу тоже уволили… – прошептала Наташа.
– Как?
– А я знаю? Взяли и уволили… Его и еще восемь человек… И неизвестно, может, совсем их фабрика закроется.
Даа… это было уже и вовсе невесело… Остаться вообще без заработка. А на что они будут жить-то? Папа сидел грустный, печально смотрел в одну точку, куда-то в угол, как будто хотел просверлить там взглядом дыру, и молчал.
– Ничего, – сказала мама, – это все временно. Просто у нас сейчас черная полоса, но она обязательно закончится, и начнется белая. Обязательно! Вот увидите! Нужно только переждать.
– И как будем пережидать? Как йоги? Без еды, в позе лотоса? А из одежды одна набедренная повязка…
– Ну, зачем же так категорично? Одежда у нас есть. Пока обойдемся без обновок. Посмотрим, какие у нас есть сбережения, и постараемся растянуть их на как можно более долгий срок. А тем временем будем думать, как решать вопрос с работой.
Хоть мама и постаралась их успокоить, но все понимали, что положение очень серьезное. Вечером, когда уже Наташа и Соня ушли спать, родители все еще сидели на кухне и разговаривали.
– Соня! – шепотом позвала Наташа и растолкала уснувшую сестру. – Только тссс!.. – Она приложила палец к губам. – Слушай!
Спросонья Соня не поняла, что от нее хотят, а потом прислушалась. Родители все еще разговаривали на кухне. Говорили они негромко, но, если не шуметь и дышать потихоньку, то можно было отчетливо услышать весь их разговор.