Софья Васильевна Ковалевская

Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна

Далее она замечает, что у нее стали показываться и другие признаки повышенной восприимчивости, например, до ужаса доходящее отвращение ко всяким уродствам. «Вообще я была на пути к тому, чтобы превратиться в нервного, болезненного ребенка, но скоро, однако, все мое Окружающее переменилось, и всему предыдущему настал конец» [67, с. 15].

Вскоре после переезда в Палибино7 случай открыл отцу глаза на плохое воспитание детей. Несмотря на большое количество слуг, дети были без присмотра. Однажды они отправились одни в лес и там заблудились. Открылось, что Анюта не умеет грамотно писать и вообще не

7 Ковалевская позднее описывала дом в Палибине. Он был построен добротно крепостными. Во время войны был разрушен фашистскими налетчиками. После войны дом был

восстановлен в первоначальном виде (хотя и не полностью). В нем помещалась школа-интернат, а теперь организуется музей сестер Кор- вин-Круковских. Рядом находится детский дом им. С. В. Ковалевской [84].

17

имеет систематического образования. У гувернантки- француженки обнаружились какие-то грехи. Генерал решил круто изменить порядки в помещичьем доме, где, по словам Ковалевской, «веками и поколениями привились привычки барства, неряшливости и „спустя рукава“» [67, с. 28]. Он уволил гувернантку, перевел няню из детской и нанял новых воспитателей.

Гувернантка мисс Смит

В дом вошли англичанка Маргарита Францевна Смит'* и домашний учитель Иосиф Игнатьевич Малевич. Мисс Смит стремилась к тому, чтобы сделать из русских девочек физически закаленных, пунктуальных и благовоспитанных девиц. С Анютой, которая была уже «вольным казаком», ей справиться не удалось. Но зато она с еще большим усердием сосредоточила все свои заботы на Соне.

Вставать теперь приходилось рано, зимою — в темноте, когда еще так хотелось спать. Каждое утро Соню обливали холодной водой. «Одна секунда резкого, дух захватывающего холода, потом точно кипяток прольется по жилам, и затем во всем теле остается удивительно приятное ощущение необыкновенной живучести и упругости»,— вспоминает Софья Васильевна [67, с. 30]. После завтрака начинались занятия музыкой, причем гувернантка громко выстукивала такт ударами палочки, что в сильной степени умеряло чувство детской жизнерадостности, которым была полна Соня. После всех уроков следовала скучнейшая полуторачасовая прогулка взад и вперед по аллее сада вдвоем с гувернанткой.

Девочка радовалась, когда, в дурную погоду, прогулка заменялась игрой в мяч, для чего Соню посылали одну в зал. Там ей удавалось обхмануть бдительность англичанки. Постукивая время от времени мячом, на самом

На портрете Маргарита Францевна снята в уже пожилом возрасте. Когда она поступила к Корвин-Круковским, ей было тридцать с небольшим, а когда уходила — еще не было сорока лет. Мисс Смит прожила долгую жизнь, переходя, по мере того как вырастали ее воспитанники, из одного семейства в другое.

Недавно ленинградскому математику Л. И. Гаврилову удалось найти могилу мисс Смит на Новодевичьем кладбище в Ленинграде. На памятнике написано:

Маргарита Францевна Смит ск. 4 марта 1914 г. на 89 году от рождения.

18

деле она занималась чтением различных книг в библиотеке, находившейся рядом с залом.

Соня любила сочинять стихи и в двенадцать лет была убеждена, что станет поэтессой. Особенно гордилась она своими произведениями «Обращение бедуина к его коню» я «Ощущения пловца, ныряющего за жемчугом». Было у нее и стихотворение, посвященное Панамскому каналу, проект которого в те времена обсуждался в печати. Мисс Смит преследовала стихотворные попытки девочки. Малевич же, по-видимому, гордился наклонностями своей ученицы. Он пишет в своих воспоминаниях, что в особенности запомнилось ему стихотворение «Пловец», которое начиналось так: «Бросаюсь в воду я», а оканчивалось словами: «Теряюсь духом я... и умираю» [95, с. 643].

При всех недостатках воспитательной системы М. Ф. Смит суровость этой системы имела несомненное положительное значение для девочки, так как содействовала приобретению Ковалевской с детства навыков к систематической и упорной работе. Впрочем, целеустремленность и настойчивость в достижении поставленной цели были заложены в природе Ковалевской. Пользуясь её собственным выражением, можно сказать, что «интенсивность составляла самую сущность ее натуры» [67, с. 546]. Впоследствии профессор Миттаг-Леффлер говорил, что если Ковалевская очень хотела чего-нибудь достигнуть, то ее энергия превышала всякие мерила.

Домашний учитель И. И. Малевич

Первый учитель Софьи Васильевны по общим предметам, Иосиф Игнатьевич Малевич, был сыном мелкопоместного дворянина. Он родился в 1813 г. в местечке Креславка Витебской губернии и получил образование в шестиклассном училище этого местечка. Он решил посвятить себя педагогической деятельности и, выдержав установленный экзамен на звание домашнего учителя, стал заниматься воспитанием и образованием детей в помещичьих семействах. Так, его учениками были последовательно все шесть сыновей псковского помещика Ивана Егоровича Семевского, в том числе упоминавшийся уже нами Михаил, будущий издатель журнала «Русская старина».

В семье Корвин-Круковских Малевич жил с 1858 по начало 1868 г. Он занимался вначале с Анютой и Соней,

а когда Феде исполнилось восемь лет, то и с ним вплоть до поступления его в петербургскую гимназию. После этого Малевич переехал к Невельскому уездному предводителю дворянства Н. И. Евреинову.

«После моей отставки,— пишет Малевич,— по службе министерства народного просвещения, в звании домашнего наставника-учителя с конца 1871 года я по приглашению генерала В. В. Корвин-Круковского переехал жить на покой в Палибино» [95, с. 646]. После смерти Василия Васильевича Малевич остался в семье Корвин-Круков- ских; так, в 1877 г. он жил в Палибине, присматривая за постройкой памятника на могиле генерала. Елизавета Федоровна скончалась в феврале 1879 г. внезапно от сердечного приступа.

В 1890 г., когда Малевич писал воспоминания о своей ставшей уже знаменитою ученице, ему было 77 лет, и он жаловался на болезнь глаз, затруднявшую его работу.

По-видимому, сам Малевич питал больше интереса к гуманитарным наукам, чем к естествознанию и математике, и вначале его больше восхищали литературные способности его ученицы. Он пишет: «Удивленный, восхищенный верным, дельным, красноречиво высказанным взглядом, от которого не отказался бы и лучший учитель словесности, возвратившись после занятий в свою комнату, я думал долго не столько о необыкновенных успехах даровитой ученицы, сколько о дальнейшей судьбе девушки отличной фамилии и богатой: что если бы свыше ей было назначено идти другим путем в жизнь? Что если бы судьба лишила ее избыточности в средствах к жизни и дала бы лишь средства к высшему образованию, увы, недоступному для женщин в наших университетах? Тогда-тогда, о, я даже был уверен в этом — даровитая ученица моя могла бы занять высокое место в литературном мире!» [95, с. 626].

Перечисляя другие предметы, которые он проходил со своей ученицей, Малевич старается описать свою методику их прохождения и указывает основные пособия, которые он давал ученикам.

В связи с занятиями по математике он говорит следующее.

«При первой встрече с моею даровитою ученицею, в октябре 1858 г., я видел в ней восьмилетнюю девочку, довольно крепкого сложения, милой и привлекательной наружности, в карих глазах которой светился восприим¬

20

чивый ум и душевная доброта. В первые же учебные занятия она обнаружила редкое внимание, быстрое усвоение преподанного, совершенную, так сказать, покладли- вость, точное исполнение требуемого и постоянно хорошее знание уроков. Развивая ее способности по методе вышеизложенной, я не мог однако ж заметить при первых уроках арифметики особых способностей к этому предмету, все шло так, как с прежними моими ученицами, и даже я был смущен по следующему случаю. Однажды за обедом генерал спросил свою любимую дочь: „Ну что, Софа, полюбила ли ты арифметику?“ — „Нет, папочка“,— был ее ответ.— „Так полюбите ж ее и полюбите больше, чем другие научные предметы!“,—сказал я с некоторым волнением. Не прошло четырех месяцев, как ученица моя почти на такой же вопрос отца сказала: „Да, папочка, люблю заниматься арифметикою, она доставляет мне удовольствие“.