Согрей меня шальными сказками
Шрифт:
Написав и выложив на сайт две главы и порешав в авторских чатах организационные вопросы, я наконец отвлекаюсь от работы. Теперь на часах уже начало пятого, и я решаю, что мне нужно привести себя в порядок.
Обычно я не заморачиваюсь со своим внешним видом. Надеваю первое, что под руку попадется (чаще всего это бесформенные черные футболки с черепами, такие же черные свитшоты и джинсы). Вчера я именно так и выглядела. Не слишком женственно. Сегодня же мне неожиданно хочется надеть платье. Я достаю из гардеробной темно-синее с белыми цветами
В начале шестого я выхожу из дома. Если честно, довольно поздно: мне нужно доехать до Богоявленки, а потом еще три остановки топать пешком до Ауры. Это займет немало времени. Но я решаю, что если немного опоздаю – будет даже лучше. Девчонкам же можно опаздывать на свидания, верно?
В итоге, я попадаю в вечернюю пробку на Московском проспекте и, когда время на моем смартфоне обновляется до восемнадцати ноль ноль, я только-только выхожу из автобуса на Богоявленской площади.
Открываю тиндер, пишу:
«Опоздаю минут на пятнадцать».
Ответ приходит сразу:
«Ого! А я уже на месте».
«Блин, прости», – виновато морщусь, сразу понимая, что принятые среди «прекрасного пола» опоздания – явно не моя тема.
«Я тебя отшлепаю», – пишет Кай.
Черт! А вот это он зря!
Я чувствую, как краснею: от смущения, от возбуждения и от гнева одновременно. Ничего ему не отвечаю, закрываю тиндер от греха подальше, убираю смартфон в карман и продолжаю шагать по улице.
В голове сразу начинают бегать привычные тараканы: а что, если он только переспать со мной хочет, или привязать к столу, или…
Я старательно себя убеждаю: он просто шутит, он не станет меня шлепать! – но Кай при встрече разбивает эти убеждения в пух и прах:
– Я правда хочу тебя отшлепать, – заявляет он мне. – Разумеется, в правильный момент.
– Такой момент тебе вряд ли представится, – по-прежнему краснея щеками, говорю я, но уже сама себе не верю: вчера я тоже с ним целоваться не планировала, а вот оно как вышло…
– Ты надела платье, – замечает мужчина.
– Захотелось, – я киваю.
– Очень красиво, – говорит Кай. – И задирать платье гораздо удобнее, чем стягивать джинсы…
– Прекрати! – возмущаюсь я.
– Прости, – он смеется. – Ты же помнишь, как мы договорились? Ничего против твоей воли… Так что можешь не переживать.
– Ага, – буркаю я, старательно подавляя зуд между ног.
– Прогуляемся сегодня по набережной до моста? – предлагает мужчина, переводя тему разговора. – Там есть небольшой лесок, тебе понравится.
– Хочешь отвести меня в лес? – спрашиваю я. Мне и страшно, и смешно.
– Боишься, что я…
– У меня с подругой была шутка на тему того, что меня утащат в лес, изнасилуют, убьют и закопают в корнях дерева, – признаюсь я.
– Веселье какое, – хмыкает Кай.
– Точно, – киваю я и развожу руками: – Ну
7 глава
Сегодня на улице не такое адское пекло, как вчера, а надетое легкое платье и вовсе позволяет чувствовать теплый июльский ветерок на своей коже. Это очень приятно, как и тот факт, что мы с Каем взахлеб говорим обо всем на свете, а не только о сексе и БДСМ. Кажется, что мы – разлученные родные души, которые наконец нашли друг друга и никак не могут наговориться.
Мы обсуждаем кино (я – чертова заядлая киноманка) и музыку (в ней мужчина явно разбирается лучше, хотя мне удается познакомить его с парой-тройкой новых для его плей-листа рок-групп), книги (он читает больше меня, но мне тоже определенно есть чем похвастаться: все-таки по образованию я – библиотекарь) и политику…
Но все это время мне не дает покоя одна вещь, которую мне просто необходимо рассказать, чтобы снять с сердца камень.
– У меня пограничное расстройство личности, – говорю я, когда в разговоре вдруг образовывается небольшая пауза.
– И что это значит? – спрашивает Кай совершенно спокойно. – У меня была знакомая девушка с шизофренией, но это…
– У меня эмоциональный интеллект пятилетнего ребенка, – объясняю я максимально просто. – Мои эмоции во много раз сильнее, чем у обычного здорового человека. Вместо простого стеснения я чувствую унижение, вместо печали – скорбь, вместо раздражения – ярость, вместо обеспокоенности – панику. У меня вообще частые панические атаки и истерики на ровном месте.
– Ужасно, – тихо говорит Кай. – И как ты с этим справляешься?
– Уже намного лучше, – усмехаюсь. – Я полтора года наблюдаюсь у психиатра. Но ПРЛ – очень стремная штука. Можно облегчить состояние с помощью терапии, но вылечить совсем – невозможно. Десять процентов всех больных ПРЛ в результате заканчивают жизнь самоубийством.
– Звучит паршиво, – признается Кай.
– Да, я рассказываю об этом сразу, потому что… ты нравишься мне, и если мы будем общаться дальше – в какой-то момент ты столкнешься с проявлениями этой болезни. Не хочу, чтобы это стало для тебя неожиданностью. Очень многие люди просто отказывались от меня, банально устав от моих эмоций и истерик. Это больно. Но я не могу это контролировать. Точнее, учусь, пытаюсь, но получается далеко не всегда.
– Как хорошо, что у меня здоровая нервная система и железная выдержка, да и вообще я флегматик еще тот, – улыбается Кай. – Я очень спокойно реагирую на чужие эмоции. Все люди разные – это нормально.
– Спасибо, – киваю я, краснея от смущения, а мужчина, чтобы помочь мне расслабиться и отвлечься, уже переводит разговор на другую тему:
– Мы пришли.
За интересными разговорами время прошло незаметно, мы и вправду добрались до конца центральной волжской набережной, и теперь прямо перед нами – небольшой лесок, расположенный на крутом холме, уходящем прямо в пляж и воду. Среди деревьев виднеются протоптанные тропинки, и Кай первым шагает через поваленный ствол и протягивает мне руку: