Согрей мое сердце
Шрифт:
Его темные глаза прожгли ее лазерным лучом. Неожиданно он стал еще крупнее. Опаснее.
– Ты видишь меня прямо сейчас. Наблюдаешь достижения прогресса. И мою безудержную радость.
– Лично.
Тео хохотнул – скрипящий, как наждачная бумага, смех царапнул ее, хотя не должен был бы.
– Нет.
– Ах, прости, пожалуйста. – Холли снова улыбнулась, понимая, что это ее единственный шанс. Как бы она ни устала от этого, и как бы плохо ей ни было. – Я не прошу. Неужели это прозвучало как просьба?
– Это ничего не изменит, – обронил Тео почти лениво. – Ответ по-прежнему «нет».
– Тео. –
– Не только мне, но почти всему миру уже и так ясно, что я не в состоянии заставить тебя сделать что бы то ни было, – ответил Тео обманчиво мягким голосом, от которого по ее спине прокатилась дрожь. Ей вдруг стало стыдно. – Ты уж точно ведешь себя не так, как следует вести себя жене. Ты даже не могла хранить мне верность в течение каких-то шести месяцев. Что уж говорить о сегодняшнем дне?
Холли даже бровью не повела.
– Я хочу развода, – четко и коротко произнесла она.
Если бы это было правдой…
– Мой ответ не изменился. Ты его не получишь. В этом причина устроенного тобой сегодня спектакля? Ты могла бы избавить от этого нас обоих. В будущем постарайся, пожалуйста, об этом не забывать.
– Все дело в том, что у нас осталось не так уж и много этого самого будущего, – заметила Холли, когда рука Тео снова потянулась к экрану. Его глаза сверкнули. Она призвала на помощь свою самую жесткую улыбку и сделала вид, что ситуация чрезвычайно ее забавляет. Словно она в самом деле является той женщиной, которую изображала четыре года. Именно такой ее считал Тео. – Мы развлекались все эти годы…
– Значит, вот как это называют в Техасе? – перебил ее Тео по-прежнему бархатным голосом. – Я бы не стал употреблять это слово для описания того, что происходило.
– Мы играли в разные игры, зарабатывали очки, в общем, занимались перетягиванием каната. – Она пожала плечами. – Но, боюсь, все хорошее рано или поздно заканчивается.
– Я не дам тебе развод, Холли. И мне плевать, к каким аргументам ты прибегнешь. Мне кажется, я дал понять абсолютно ясно, выплачивая щедрые ежемесячные пособия и не вмешиваясь в твою жизнь, что мне все равно, чем ты занимаешься. И с кем.
– Да, ты так говорил, – пропела Холли.
Но она ему не верила. Не могла заставить себя поверить. В глазах Тео зажегся дьявольский огонь, образуя вулканическую смесь с яростью, отчего сердце ее замерло, а затем неистово забилось.
– Единственное, чего ты от меня не получишь, – это свободу.
– Почему?
– Потому что именно это тебе нужно, agapi mou, – любезно ответил Тео.
Он назвал ее «любовь моя»?
Впрочем, он, скорее всего, вложил в слова совершенно противоположный смысл.
– Не считая моих денег, разумеется, – добавил Тео.
– О боже, Тео, – протянула Холли, театральным жестом прижимая ладонь к груди. Это был лучший способ заглушить ощущение, что ее сердце вырвали и растоптали. Впрочем, ей следовало бы к этому привыкнуть, поскольку она
– Лучше преодолей, – посоветовал, точнее, прорычал Тео. – Я сказал тебе об этом четыре года назад. Трать мои деньги. Ставь меня в идиотское положение. Ты получишь все, кроме развода. Это не обсуждается. Если я должен нести этот брак, как крест, почему ты не должна?
– Разве что у тебя заканчивается время. – Холли пожала плечами, заметив, каким острым стал его взгляд. – Таков греческий закон, Тео. – Она устроила целый спектакль, взяв газету со стола, найдя текст и прочитав то, что выучила наизусть. – Развод гарантирован в случаях, ведущих к распаду семьи. Если супруги проживают раздельно не менее четырех лет, почти с абсолютной уверенностью можно считать, что имеет место распад семьи, независимо от твоего желания мучить меня неопределенно долгое время.
– Мы не проживаем раздельно. Это ты ушла. – Тео окинул ее томным взглядом. Она почувствовала, как откликнулось ее тело. Словно это была ласка. Что с ней творится? – Ты всегда можешь ко мне вернуться, если ты смела до безрассудства. Или глупа. Разве я не говорил об этом?
Скорее, подначивал ее поднять перчатку. «Вернись и посмотри в лицо своим грехам, – так выразился Тео четыре года назад, и в его голосе звучало обещание неумолимой расплаты. – Кто знает? Может статься, я милосерднее, чем кажусь».
Но они оба знали, что к чему.
– Боюсь, все упирается в четыре года. – Холли не отводила глаз, напоминая себе, что это еще цветочки – ягодки будут впереди, если она добьется поставленной цели и они действительно встретятся лицом к лицу. Впрочем, если бы она с самого начала смогла преодолеть себя и открыть Тео свое сердце, а не бежать, как испуганный заяц, этой ситуации просто не было бы. – Мне всего лишь нужно доказать, что мы действительно жили раздельно все это время, а подтвердить это могут по меньшей мере три издания «желтой прессы». И совершенно не важно, что еще произошло между нами.
– Если ты готова потратить жизнь на то, чтобы убедить себя, что ты жертва, разумеется, я не смогу тебя остановить. Но в случаях, которые, надеюсь, будут редкими, когда ты захочешь обсудить наш брак, давай не будем говорить экивоками вроде «что еще произошло между нами». – Тео подался к экрану, его жесткое лицо вполне могло сойти за чеканку на монете. Голос был под стать. – Ты лгунья. Ты обманывала меня с самого начала, а потом, словно тебе этого было мало, ты легла в постель к другому, а затем, даже не покраснев, объявила мне об этом. После этого ты сбежала под покровом ночи, вместо того чтобы расхлебывать последствия содеянного, и с тех пор бездумно колесишь по миру и соришь моими деньгами направо и налево. Нет, ты не заслуживаешь даже того, чтобы я назвал тебя шлюхой. Эти несчастные женщины хотя бы честно зарабатывают деньги, продавая свое тело, тогда как ты не можешь похвастаться честностью. Я затрудняюсь сказать, кто ты, Холли, но одно для меня несомненно: я даже последнюю шлюху поставлю выше тебя. И ты продолжаешь унижать меня всеми доступными способами.