Шрифт:
Бывшим студентам посвящается
И чудо первого звонка,
И осознание любви,
И даже звание студента
В уставшем сердце сохрани.
По непонятным причинам вступительные экзамены не относят к студенческой жизни. А напрасно! Отсюда начинается полная и необыкновенная жизнь, укладывающаяся в несколько лет. В которой осень, зима и весна посвящены только учебе. И для нее же – еще маленький кусочек лета. А потом все повторяется снова, обрастая бесчисленным множеством легенд, домыслов и слухов. Но вы, по крайней мере, поверьте, что никогда голодный студент не будет думать о какой-то эротике. А летом студент исчезает. Будто растворяясь в поднимающемся с асфальта городских улиц мареве, а потом уносится со случайно залетевшим
ПРОЛОГ
По календарю 2 сентября 198… года – первый учебный день, с которого начинается в институте абсолютно все: знакомства, учеба, успехи, неудачи. И только много позднее появляется необъяснимо четкое понимание, что такой день бывает только один раз за всю вашу жизнь. Попробуйте внимательным взглядом найти хотя бы одного грустного студента. Сегодня на занятиях их не будут гонять и ставить оценки, а стоящие с другой стороны преподаватели будут всеми силами стараться не отпугивать молодежь. Пускай она поверит в себя, в этот вуз и даже в то, что нынешних студентов ожидает замечательное и светлое будущее. А здесь они делают первые и робкие шаги в своей жизни. И смотрят с доверием на этих людей в возрасте, стоящих на импровизированной трибуне. Она так пышно укрыта слоями искусственных цветов, самодельными выкройками плакатов и надписей и пытающимися взлететь разноцветными шариками, что никто не увидит в этом великолепии обыкновенное крыльцо институтского здания. А перед крыльцом стоит толпа первокурсников – это их первая линейка. В их глазах – истинное почитание и уважение к старшим, и горячее заверение, что они готовы и будут учиться. Всего этого хватит надолго. По крайней мере, на ближайшие пятнадцать минут.
Сегодня их праздник, на котором отброшенные назад воспоминания о школе позволяют считать себя вполне взрослыми людьми. И вести себя или хотя бы одеться в соответствии со своим новым статусом. Окиньте взглядом маленькую площадь. Чего здесь только не увидишь. Мальчишки уверенно и демонстративно перекладывают из кармана в карман сигареты и зажигалки, почесывают площадку над верхней губой и, понижая уровень звука, рассказывают настоящие пикантные анекдоты. Впрочем, задолго до возвращения домой запретные вещи придется прятать от родителей. Да и длительное стояние перед зеркалом в конце дня так и не выявит значительное увеличение растительности, называемое усами. Но если вы получили койку в общежитии, то вам тем более не до сигарет. Найдутся более злободневные проблемы.
Но зато все единодушны в исследовании других вопросов. Еще бы. Началось время первых смелых опытов с декольте и разрезами на юбках. В те далекие времена, сейчас их называют советскими, достаточно строго относились к вольностям в одежде. Но ведь здесь на площади стояли люди, возраст которых требует и кричит – бунтовать и не соглашаться с установленными непонятно зачем, неудачными и откровенно идиотскими правилами. И отбрасывая в сторону все противоречия и запреты, не прибегая к пошлым маневрам, хочется показать себя в самом хорошем виде и привлечь внимание лиц противоположного пола. А они почему-то смотрят на трибуну. Странно.
Все, что нужно – внимание, понимание и хитрость – придут потом, рука об руку с временным ужасом сдачи экзаменов и зачетов. И даже вместе с озарением, что глубина выреза на груди – это тоже оружие, но только действующее в конкретной обстановке и в нужный момент. А иначе может не сработать или вызвать настоящий взрыв – эмоций и осуждения. А потом придется оправдываться. Но только не сейчас.
А на трибуне перед преподавателями появляется ректор. Модный мужчина. Режет глаза сочетание малинового пиджака и черных брюк, и остроносых туфель ячеистой кожи. Бедный крокодил? Ну, не должен ни перед кем объясняться и оправдываться человек, побывавший в Париже. Каком? В самом настоящем – с Эйфелевой башней, Нотр-Дам де Пари и огромным запасом нераспроданных и модных товаров. А у студентов шок, но не успевает ректор завершить свою пламенную речь, как его костюм в глазах студентов становится таким же атрибутом высшей школы, как доска, зачетка и расписание занятий.
Тем более, что мысли большинства девушек заняты более актуальными вопросами. Подойдите поближе к любой и вслушайтесь повнимательнее. Как же кричат ее мысли. Что у нее ножки стройные, они тоньше и привлекательнее, чем у той нелепой девицы в соседней группе. Да-да, вокруг которой столпилась маленькая толпа. И вырез на груди у которой даже не грубый, а вульгарный и кричащий. Проще было сразу вытащить грудь целиком и на всеобщее обозрение. А где же загадка? Та самая, которая мило прячется как раз у нее, девушки с кричащими мыслями, под выставленной на всеобщее обозрение ложбинкой девичьей груди. Впрочем, можно пока обойтись и без загадки. Потому, что необходимо срочно определиться с текущими пристрастиями: ростом, шириной плеч и наличием мужественного лица. Последнее очевидно. Но какая может быть мужественность у вчерашнего десятиклассника? И вот результат. Там, где невозможно провести анализ других и оценку самого себя, беззастенчиво включает свои рычаги и датчики, а потом еще и кричит в самую середину мозга сама природа.
Так о чем говорил ректор? Да, конечно, они будут учиться. И, кроме того, пропускать занятия, и пересдавать зачеты и экзамены, и стараться, и ошибаться, и надеяться. А в учебных перерывах – еще и любить. Причем девушкам будут больше нравиться студенты со старших курсов. А они – те, кто постарше – собирались сегодня в другом месте.
ГЛАВА 1. КОМУ СЕЙЧАС ЛЕГКО
Начало
В какие века сложилось глупое и абсолютно не подкрепленное жизнью мнение, что главное – это поступить. Любым способом, стиснув зубы, а в некоторых случаях превращая на множество часов стул и собственную задницу в единое целое. Впрочем, у некоторых получается. А теперь нужно получить вожделенные оценки. Наверное, в наше время разгула новых требований к поступлению, это не так и просто понять. Нынешнее ЕГЭ – это не то, что применялось и практиковалось раньше. А что будет лучше – люди поймут не сразу, и не скоро. Для многих людей ругать новую методику в образовании и критиковать Сталина – почти одно и то же. Хоть хлебом не корми. Надо бы что-то свое создать, новое, но только некогда. Ругать надо.
А высшее образование требует размышлений. Главное, оценить свои собственные силы и дополнительные возможности. По всем направлениям сразу. И скромным и застенчивым проблеском появляется пока еще слабая, но все равно надежда: у одних – на собеседование после службы в армии, у других – на очарование голубых или зеленых глаз, у третьих – на дядю Рому из соседнего подъезда. Впрочем, и карие ничем не хуже. Как нужно строить глазки? Все просто – направить их вниз, потом вверх, а потом – на объект. Хуже всего, когда принимающий экзамены преподаватель смотрит в другую сторону или ему давно уже безразличны форма и цвет девичьих глаз. И бывает обидно, что люди, унылым потоком идущие по улицам, никогда не поймут или давно забыли, что все ваши ухищрения сводятся только к одному – появлению в списке принятых вашей фамилии. Да и имени с отчеством тоже. А вдруг однофамилец перебежит дорогу. Иванов Иванову. Сидоров Сидорову. Или, как вариант, Сидоров Петрову, совершенно забыв, что они не однофамильцы.
Михаил Петров с самого детства был жутко неуверенным человеком. Таким по жизни должно быть очень плохо. Но только не ему. Всю свою энергию он вкладывал в учебу, в книжки и занятия. Одним словом, в получение знаний. И даже передачи, которые он смотрел по телевизору, должны были нести хоть какой-то познавательный аспект. А в отношении второго пола? Все правильно – третьего у нас нет. Почти все девчонки в старших классах, пожалуй, лишь за исключением задаваки Василисы, стремились заручиться дружбой странного и неуклюжего парня. А у кого реально можно что-то списать, если большинство пацанов откровенно готовились выйти после десятого класса в «профессиональный коридор» для получения специальности. И, наоборот, большинство девчонок, как будто в едином и дружном порыве почувствовав необходимость заполнения способных остаться пустующими институтских мест, мечтали о высшем образовании.
Авторитеты бывают разные. Один нарастил мускулы, у другого папа и мама, или кто-то из них в отдельности, может сделать или достать что-то необыкновенное, а третьи проявляются в самых интересных для девушек областях – игре на гитаре, саксофоне или в спорте. А Мишка стал авторитетом в физике, математике, литературе и всех других предметах. Ну, естественно, кроме физкультуры. Но и здесь были явные достижения. По крайней мере, местный физрук – Дим Димыч, после полугода возмущений физика, математика и других представителей уважаемых предметов и дисциплин, махнул рукой и на все пожелания отвечал односложно: