Соискупитель
Шрифт:
Ещё хочу сказать про скотину. Если у вас сельский приход, никогда ни при каких обстоятельствах не держите козу. Коза – животное далёкое от Бога и лишённое какого бы то ни было представления о нравственности. Будут искушения: люди будут предлагать коз бесплатно. В этом случае нужно побороть экономность, свойственную каждому из нас, священников, и решительно сказать «нет»! Взял я однажды козу. Положительно относилось сие животное только к мужчинам, а когда моя матушка или другая женщина из причта пыталась подоить его, лягалось копытом и бодалось. Сколько я не вразумлял эту тварь, сколь подолгу не беседовал с ней, ничего не помогало. Пришлось самому взяться за соски! А когда пришло время её крыть, начались настоящие искушения. Я целый месяц искал козла. Кто бы мог подумать, что козёл в России – такая большая редкость! Вёз его тридцать километров в собственной машине, терпел запах (ведь козлы почти никогда не моются), а когда привёз, моя коза даже близко его к себе не подпустила! Может, козёл попался робкий, а может, время было неподходящее, однако осталась моя коза непокрытой и молоко давать перестала.
Я нисколько не приукрашиваю, все вышеописанные беды действительно имели место в нашем приходе. И вот недавно к ним добавилась ещё одна, самая страшная. Цель данного повествования – обратиться к доброте ваших христианских сердец и попросить помощи в восстановлении нашего храма после реставрации (банковские реквизиты прилагаю в конце). Дело в том, что реставрация есть весьма дорогостоящая процедура. И больше всего денег идёт не на краску и строительные материалы, а на зарплату рабочим. Храм наш в эпоху гонений не пострадал, но я счёл нужным провести реставрацию с учётом последних достижений. И вот тут меня бесы попутали, и я взял себе рабочих из Узбекистана, да ещё и с уголовным прошлым, но зато за полцены. Сначала всё шло хорошо. Но потом оказалось, что из-за узости глаз у представителей узбекской национальности есть определённые проблемы со зрением (это мне их бригадир объяснил). Стены у них после штукатурки получились кривые, что заметно даже невооружённым глазом, а пол – неровный, это ощущается даже через обувь. А когда стали пропадать в большом количестве стройматериалы, выяснилось, что у моих рабочих вообще другая квалификация. Но тут я проявил характер, переговорил с бригадиром, вразумил его по-христиански, и ремонт мне удалось закончить. Настало время обновлять роспись на стенах и потолке. И вот тут-то случилась настоящая беда. Те же самые рабочие предложили мне свои услуги фактически за бесценок (перед этим художник-реставратор запросил денег в несколько раз больше). Сначала я сомневался в их способностях, но бригадир говорил так убедительно, и к тому же показал диплом искусствоведа, что я не выдержал и прельстился. Теперь со стен и потолка нашего храма на прихожан смотрят такие гнусные лики, не имеющие даже отдалённого сходства со святыми, что наш храм нуждается в срочном восстановлении. Я до сих пор не могу понять, что явилось причиной этого безобразия – дефект зрения или злонамеренность?
Дети мои, учитесь на моих ошибках, не доверяйте узкоглазому Востоку! Языческий мир обманчив и непостоянен! Берегитесь его, как огня! И, если можете, помогите нашему многострадальному храму, тогда и вам поможет Господь!
Священник с. Козлятниково о. Димитрий
Конец
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО МОНАСТЫРЯМ СВЯТОЙ МОНГОЛИИ
(заметки игумена Л.)
Мало кто знает о святой Монголии, возлюбленные во Христе братья и сестры. Православному русскому человеку слово «Монголия» напоминает о татаро-монгольском нашествии или о монгольской почте – «Монгол Шуудан». Однако и бесконечных пустынных степей этого дикого края достигло Благовестие Христово, прежде чем его захватили проклятые агаряне – потомки нечестивой служанки Авраама. И здесь подвизались безвестные гиганты духа, скрытые в толще пород от обезумевших кочевников. И вот сюда, в эти подземные сокровищницы благочестия, обратил свой духовный взор я, грешный, – современный русский подвижник игумен Л. Я оставил свой монастырь и братию на произвол судьбы и попечение Пресвятой Богородицы, и пустился в далёкое странствие самолётом, поездом, автомобилем и даже ногами, дабы просветить светом истины сидящих во тьме соотечественников моих.
Между маковым и конопляным полями, из которых поганые язычники получают бесовскую отраву, чтобы травить ей христианские народы, затерялся вход в подземный монастырь. Редко какой кочевник забредёт в эту дыру, но если и забредёт, то по причине темноты не разглядит в глубине древнюю святыню, а использует тёмный провал как отхожее место и удалится восвояси творить нечестивую жертву своим идолам.
Но если миновать пространство длиною в 17 метров и 30 сантиметров (я самолично измерил рулеткой), двигаясь ощупью во тьме, вдали можно разглядеть свет множества свечей, а под ногами – коврик, о который можно вытереть ботинки. Далее начинаются широкие каменные ступени, ведущие вниз и вниз, в священную бездну, где укрылась от развращённого мира катакомбная православная обитель. Я насчитал и измерил двадцать семь ступеней шириной 128-132 см. и длиной 153-161 см. Страшно подумать, какие великаны смирения ступали по этим невзрачным ступеням! Я прослезился и облобызал одну ступеньку, потрескавшуюся под их духовным весом. Тут меня и скрутил радикулит. Дело в том, что в Монголии было жарко, и я оставил шерстяное облачение в гостинице. А в катакомбах было холодно, и приступ радикулита застал меня врасплох. Так я сидел на четвереньках и ждал, впадший в руки к бесу немощи, как человек из Евангельской притчи, впадший в руки разбойников, когда какой-нибудь самарянин, проходя мимо, поможет мне подняться. Тут я разглядел фашистскую свастику, вырезанную на стене. Сердце моё сжалось от боли и ужаса. «Негодяи! – воскликнул я. – Даже в этом святом месте вы посмели изобразить сей нечестивый
Когда мы спустились вниз, глазам моим предстал широкий двор, вырубленный в скале. Куры, индюки и бараны свободно паслись на нём, выковыривая из стен коренья, насекомых и червей. Казалось, солнечный свет не был нужен им совсем – так положительно влияло на них сие благодатное место. Но монах объяснил, что сейчас вечер, а днём их выгоняют пастись на маковое и конопляное поля, оттого и ведут они себя несколько странно. Тут один баран подбежал ко мне, посмотрел на меня весьма задорно, встал на задние ноги и слегка лягнул передним копытом в бок. Я согнулся пополам, но монах помог мне распрямиться. Баран всё ещё стоял передо мной, жуя жвачку, из его рта свисали хвосты дождевых червей. Мне показалось даже, что он мне подмигивает. «Брысь отсюда!» – прикрикнул на него монах, и баран унёсся в неизвестном направлении. «Играется!» – объяснил он мне и улыбнулся.
Тут я вспомнил о цели своего странствия, выхватил из кармана рулетку и бросился измерять размеры двора. Когда с этим делом было покончено, брат Александр (так звали монаха) помог мне разогнуться, я поднял глаза и увидел невдалеке великолепный собор, переливающийся всеми красками в свете факелов. Я попросил у монаха тряпочку, отёр с мантии бараний и птичий помёт, отряхнул клобук от сена и комбикорма и пошёл поклониться этой чудесной святыне, так неожиданно представшей моему взору.
В соборе шла служба. Я посчитал братию – отдельно схимников, отдельно монахов и иноков, отдельно послушников, и составил их список. В своём списке напротив священников я поставил крестик, а напротив игумена нарисовал большой восьмиконечный трёхмерный крест. Поскольку я не знал, кого как зовут, то сделал наброски лиц. Затем я огляделся вокруг, и моё сердце замерло от благоговения. Ужасно представить, какие монстры молитвы молились в этих древних стенах!
Я стал измерять размеры притвора и боковых алтарей, дабы благочестивый читатель моего повествования мог составить представление об этой намоленной обители. Чтобы братья не раздражались на то, что я отвлекаю их от молитвы, я последовательно облобызался со всеми и объяснил необходимость моих измерений. Я посчитал и записал все иконы (списки, таблицы и чертежи будут приведены в конце), церковную утварь, мебель и прочие вещи, а потом принялся за центральный алтарь – благо, к тому времени служба уже закончилась.
В два часа ночи я принялся осматривать и мерить келии, вырубленные прямо в скале. Невозможно вообразить, какие исполины аскезы подвизались в этих пещерах!
Братия почти не роптала: за последнее десятилетие она привыкла к нам, русским игуменам. Только один брат отказался пустить меня к себе, сославшись на молитву. Но я так долго орошал слезами порог его келии, умоляя его, как евангельская вдова неправедного судию, пустить меня к себе и кладя земные поклоны с немалым стуком, что брат не выдержал и открыл. Впоследствии оказалось, что это была келия настоятеля, а брат был не кем иным, как самим игуменом отцом Антонием.
Рано утром, так и не дождавшись Литургии, я попрощался с братией и покинул это неземное место, исполненное благодати. Вскоре я добрался до взятого мною напрокат автомобиля – джипа с открытым верхом, который я спрятал от угонщиков посреди гигантских маков. Машина сразу же завелась, и я уже подъезжал к городку, в котором остановился, когда прямо у меня над ухом раздалось торжествующее блеяние. Я резко затормозил, обернулся и увидел на заднем сидении давешнего барана. Он был вне себя от счастья. К его ошейнику была привязана записка: «Горячо полюбившийся игумен Л.! Братия монастыря св. Георгия приносит в дар вашему монастырю сие необыкновенное животное, соименитое святителю Василию Великому (можно звать просто Васькой), и берёт на себя все расходы по транспортировке. Умоляем вас принять этот дар и не отвергнуть нашего смирения!»
Увидев, что я прочитал записку, баран заблеял ещё радостней. Видно было, что путешествовать ему не впервой. Конечно, я не смог отказать братии, столь дружелюбно принимавшей меня у себя. Но поскольку по графику у меня было запланировано посещение ещё нескольких монастырей, пришлось подыскать Василию в городке хороший хлев со всеми удобствами.
Следующим я хотел посетить женский монастырь великомученицы Варвары.
Я полагаю, возлюбленные во Христе братья и сестры, что все вы не раз бывали в языческих храмах. Иногда полезно сравнить ощущения, чтобы убедиться в истинности православия. Вот я, к примеру, неоднократно посещал идольские капища многобожников, мечети нечестивых шиитов и суннитов, синагоги богомерзких сионистов и даже египетские пирамиды. Каким древним, концентрированным злом веет от этих мест ужаса и нечестия! А этот оскал разбинтованного фараона, умершего тысячелетия назад! Видя этот оскал, нельзя не вспомнить милостивого Господа Иисуса Христа, распятого на кресте за грехи наши. Поверьте мне, братья и сестры, ничто так сильно не стимулирует к памятованию о смерти и Иисусовой молитве, как идольские капища и эта зловонная мумия! Не зря ведь великие египетские подвижники, вроде Макария Великого, селились в этих гробницах и даже спали на одной постели с мумией. Проснёшься утром, увидишь этот оскал в пяти сантиметрах от своего лица и сразу вспомнишь о смерти… Нам же, грешным, приходится насильно заставлять себя думать о смерти, что гораздо сложнее, если не спишь с мумией.