Сокол и Чиж
Шрифт:
Подушки у Сокольского оказались просто огромные. Мягкие, пуховые, как у бабушки в деревне. Вообще-то спать на такой - одно удовольствие, недаром я утром в университет проспала. Покрутив по очереди обе в руке, парень одну нехотя протянул мне, - ага, видно после яичницы совесть замучила. Но когда я притащила ее на диванчик в кухню, то поняла, что спать-то мне, собственно, и негде. Убрала подушку – место появилось улечься на бочок. Положила – исчезло. Я обняла подушку и прижала к себе – спать хотелось ужасно, время пришло позднее, но расстаться с удобством не было никакой
Сзади послышались шаги.
– Не дури, Чиж. Я тебя предупреждал, что спать в кухне паршиво. Мне-то все равно, а тебе мучение. Три недели точно не выдержись. Ляжешь в комнате на матрас – хоть выспишься нормально, там ковер теплый. Друзья ночевали – не жаловались.
– Нет уж, - брякнула упрямо, - я лучше здесь.
– Ну, как хочешь, - дернул плечом Сокол и ушел. Вернулся с пледом в руке – бросил на диванчик. Снова ушел. А я выключила свет и улеглась. Укрылась. Притихла.
Через пять минут сполз плед. Еще через десять – поползла вниз подушка. Нет, ну кто придумал кухонные диванчики кожей обивать? Я старательно все подтянула к себе, сгребла руками и перевернулась. Теперь съехала попа. Вновь подушка. Ааа! Зачем делать плед таким большим! Вывод: надо чем-то жертвовать. Но вот не сном же?!
Ай, к черту и плед, и подушку! Чихать я хотела на удобства! Люди в старину вообще в пещерах спали и ничего! Главное, спали же!
Стало прохладно. И рука под головой затекла. А больше всего раздражает бухтение телевизора. Жаль, что у Сокольского не две комнаты. Э-эх, как бы я сейчас хотела попасть к бабе Моте…
А Сусанночка-то с дочкой так и не пришла.
Тьфу! Вспомнится же на ночь глядя нечистая!
Проснулась я сидя в обнимку с подушкой и упершись лбом в кухонный стол. Зубы от холода отстукивали громкую чечетку – все же декабрь на дворе, а я в тонкой футболке. Да и уснула с мокрой головой. Три часа ночи, вокруг тишина, а у меня сна ни в одном глазу – прекрасно! 1:0 в пользу дивана! Ни за что больше на эту пыточную дыбу не влезу! Делать нечего, вспомнив о словах Сокольского, укуталась с головой в плед, схватила подушку и в полной темноте на цыпочках стала красться в комнату. Искать предложенный парнем надувной матрас, ага.
Шаг, еще шаг. Рукой по стеночке – мац-мац. Кажется, Сокол достал матрас с антресоли и оставил у кресла на полу, там я его и нашла. А вот насос к нему – нет! Зубы тут же заскрипели от досады. Ну и дурындище ты, Фанька. Теперь полночи самостоятельно легкими дуть!
Делать нечего. Не снимая плед, расселась на полу по-турецки, отстучала чечетку от холода и приступила… Очень уж хотелось хоть пару часов нормально поспать!
Клац-клац! – зубами. Глубокий вдох и глухой выдох в матрас: а-фууу! Снова клац-клац-клац! И выдох: А-фууу-у-у… Подумаешь ночь! Да люди ночью и не такими странными делами занимаются!
– Кто здесь?! – за спиной спросонья как-то уж слишком обеспокоенно выдохнул Сокольский. И так он это выдохнул - растерянно и с придыханием, ну чисто тебе наивный детсад, что тут же захотелось побезобразничать. Благо опыт соседства с младшим братом имелся богатый. Ну я и сказала со всем раздражением не выспавшейся вредины. В полной темноте, низким скрипучим голосом замогильного Бугимена:
– Это я! Злой голодный Барабашка-а-а! Пришел забрать твою жи-и-изнь! – И посмеялась деревянно, как Буратино из глиняного кувшина: - А-ха-ха-ха! Открой тайну золотого ключика-а-а-а!
И зубами клац-клац!
Повисла пауза. Клянусь, длинной в минуту. Я даже сама испугалась – а вдруг я своей шуткой взяла и поспособствовала у Сокола остановке сердца? Вдруг за горой мышц оно у него хрупкое и трепетное, как у воробышка. Господи, меня же тогда точно отправят на Колыму! И вообще, кто из нас двоих по слухам неуравновешенный псих?
Парень завис. Потом осторожно вскинул голову. А потом… кубарем скатился с кровати и нашел мою шею.
– Анфиска, твою мать, убью!
Кхе-кхе-кхе-е-е!
– А что я-то? Я тут сижу никого не трогаю, матрас надуваю - сам предложил! А ты меня пугаешь из-за спины! Кто здесь, кто здесь! Как кукушка-дрыстушка!
– Я пугаю?!
– Ты! – в таких случаях, главное, держать лицо, даже если дышать нечем. – И так же понятно, что я! Или ты и вправду подумал Барабашка?
– Чиж-ж…
И не успела я возмутиться, что этот боров навалился на меня (точно ведь без штанов!), как он уже хвать матрас в руки и давай дуть!
– А…
– Рот закрой!
– А…
– Кляп вставлю!
А! Ыыы! Пф-ф!
– Ну и пожалуйста!
Спать легли молча. Посопели в унисон драконами в нос и отвернулись каждый к своей стене, только одеяла хлопнули.
Прелесть! Раздолье! А плед-то вовсе и не большой! Подушечка-а-а… Интересно, когда мы с Сокольским разъедемся, получится ли у меня выменять ее на какой-нибудь важный орган тела? Например, аппендикс? А может, и правда, забрать у Сокольского почку, а потом так бац: вот вам наше великодушное за подушечку! – и вернуть!
Ум-м-м…
Утром, проснувшись, прошмыгнула в туалет, в ванную, затем на кухню. Задержалась там немного – с утра все показалось неожиданно уютным и знакомым, даже диван. Как странно! Немного посуетилась у плиты и ахнула, когда заметила, что стрелка настенных часов перевалила на восьмой час. Надо спешить! Еще предстояло причесаться, одеться и добраться в университет!
У двери в спальню неожиданно остановилась. Утро в декабре позднее, но наступает неумолимо, и за последний час в комнате заметно посветлело. Я решила вспомнить о вежливости (точнее о том, что Сокольский спит голышом) и постучать. Громко. Да и, елы-палы, вставать уже пора! Сколько можно дрыхнуть!
– А?! Что?!
– Это я. Мне бы вещи взять. Можно войти?
Ну, он и тугодум. Или утро на всех соколов так действует?..
Раз ковбой, два ковбой, три ковбой… Может, взять ружье и по уткам пострелять?
– А что тебе мешает? – наконец сонно отозвался парень. – Ночью ведь вошла.
– Так ночью темно было.
– И что?
– А сейчас уже утро. Вдруг я войду, а у тебя там из-под одеяла торчит что-то неприличное? Еще вопить начну. Впадешь в коматоз – не откачают!
Вообще-то я имела ввиду совсем не то, о чем вы подумали. Нет, честно. Мне и первого раза хватило! Хотя вот когда сказала, то сама подумала о том же самом и прикрыла глаза ладонью. Ну и дурындище! Вот ляпнула, так ляпнула! Хорошо, что Сокол, кажется, еще не проснулся.