Соколиная охота
Шрифт:
Тинберга изменила не столько Карлу, сколько истиной вере. На этом настаивал епископ Драгон, об этом же говорил граф Септиманский. Оба, между прочим, терпеть не могли Герарда Вьенского, отца Тинберги. Для Карла в этом не было ничего удивительного, ибо он и сам недолюбливал тестя и рад был бы избавиться от нелюбимой жены и ее докучливых родственников одним махом.
Правда, Герард Вьенский был не тем человеком, который прощает обиды даже королям, и если бы речь шла просто о любовной интрижке нелюбимой Тинберги, то Карл, скорее всего, закрыл бы на это глаза. Но Тинберга вступила в связь не с мужчиной, она спуталась с дьяволом,
Капитан Рюэрг возник на пороге и негромко откашлялся, дабы привлечь к себе внимание задумавшегося короля. Карл поднял голову и жестом пригласил капитана подойти поближе.
Раймон выглядел смущенным, видимо, он догадывался, о чем сейчас пойдет речь.
– Это я отправил Радегунду к епископу Драгону, – тихо произнес он.
– Значит, жена рассказала тебе все?
– Я был потрясен, государь, хотя до сих пор не могу поверить, что такое возможно.
– Следовательно, ты не веришь в колдовство?
Раймон вздохнул, потом перекрестился. Судя по всему, откровенный разговор с королем давался ему нелегко.
– Я усомнился, государь.
– И что послужило тому причиной?
– Мы взяли крепость Дакс за одну ночь, хотя многие говорили, что для этого потребуется много времени. А причиной нашего успеха были главные ворота. Лихарь Урс и Драгутин проникли морозной ночью в приворотную башню и перебили всех лангобардов, охранявших ее.
– А как им это удалось? – удивленно воскликнул Карл.
– Не знаю, – пожал плечами Раймон. – Я увидел их уже в крепости, причем обнаженными. Говорят, что одежда мешает превращениям.
– А дракон?.. – криво усмехнулся Карл. – Ты видел дракона, любезный Раймон?
– Дракон – это просто чучело. Ярл Воислав соорудил его, чтобы напугать лангобардов Ингоберта.
– Ты меня утешил, Раймон, – спокойно сказал молодой король. – Значит, ты не можешь с уверенностью утверждать, что твои хорошие знакомые являются оборотнями?
– Нет, государь. Но они язычники, и этим все сказано.
– Я не могу поверить на слово твоей жене, Раймон, – сокрушенно покачал головой Карл. – Я не могу поверить ни тебе, ни даже епископу Драгону. Я должен увидеть все своими глазами и только потом принять решение. Ты можешь мне помочь?
– Я попытаюсь, государь.
– Попытайся, Раймон. Обещаю, что если ты поможешь мне разоблачить Тинбергу, то я сделаю тебя графом Лиможским. А Лимож – очень богатый город, капитан.
– Я сделаю все, что в моих силах, государь.
Граф Септиманский знал дату предстоящей мистерии. Оставалось выяснить место, где враги христианской веры собирались провести свой шабаш. Центенарий Гуго буквально землю взрыл вокруг подозрительного дома и кое-что все-таки наскреб. Помогла ему в этом даровитая дочурка Анхельма, которой удалось втереться в доверие Хирменгарды, дочери коннетабля Виллельма. При этом барышне не удалось сохранить невинность, к великому огорчению отца.
Единственным утешением Гуго было то, что соблазнил его дочь не простой мечник, а ярл Сивар Рерик, внук ободритского князя Витцана. Тем не менее распутство язычника вызвало ярость у благочестивого центенария, и он поклялся отомстить соблазнителю и всем его родовичам за погубленную честь дочери. Впрочем, епископ Драгон лично облегчил страдания отца, отпустив его дочери все грехи и пообещав ей свое высокое покровительство.
Граф Септиманский на словах сочувствовал верному Гуго, но особенного огорчения по поводу конфуза, случившегося с дочерью центенария, не испытывал. Да и сама Анхельма отнюдь не выглядела убитой горем. А когда огорченный отец отвернулся, чтобы налить графу вина, его дочь стрельнула в графа такими бесовскими глазами, что Бернард в эту минуту усомнился – Сивар ли соблазнил Анхельму или Анхельма Сивара. Дочка у центенария Гуго была явно себе на уме. Видимо, далеко не случайно епископ Драгон проявил к ней такое участие. Правда, сам Бернард устоял, просто его сейчас волновали совсем другие проблемы. Граф Септиманский был абсолютно уверен в том, что с такими способностями это падшее создание не пропадет на этом свете.
– Итак, дитя мое, ты знаешь место проведения богомерзкой церемонии?
– Знаю, сеньор, – бойко отозвалась Анхельма. – Я звана на бесовской пир.
– Нет, – резко обернулся к дочери Гуго. – Ты туда не пойдешь.
– Как прикажешь, батюшка, – опустила очи долу скромная дочь строгого отца. – Только мое отсутствие может вызвать подозрения не только у Хирменгарды, но и кое у кого рангом повыше. К тому же монсеньор Драгон заранее отпустил мне грех, который я совершу сегодня ночью.
– Девушка, пожалуй, права, – ласково улыбнулся юной распутнице граф Септиманский. – Пострадать ради веры – долг каждой порядочной христианки.
Центенарий Гуго промолчал. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла тысяча денариев, которые Септиманский отсчитал в качестве приданого его дочери. Денарии принадлежали епископу Драгону, но тот по каким-то причинам счел более приличным передать их девушке, оступившейся не по своей воле, через графа Бернарда.
– Ты уверена, что мистерия состоится именно в этой роще?
– Уверена, сеньор. Отец проводит вас туда, если, конечно, на то будет ваша воля.
– Хорошо, дитя мое, иди. И да пребудет с тобой Дева Мария в этот трудный для тебя час.
После ухода Анхельмы граф Септиманский призадумался. Мало знать место и время церемонии, надо еще суметь проникнуть туда так, чтобы не привлечь внимание сторожей. А они наверняка будут, ибо трудно предположить, чтобы императрица Юдифь, пускаясь в столь отчаянное предприятие, не озаботилась охраной.
– Я думаю, ты ошибаешься, Бернард, – покачал головой Эд Орлеанский. – Это далеко не первый Белтайн, который окрестные земледельцы отмечают под Парижем. Да и не только здесь.
– Неужели, Эд, ты в этом участвовал?!
– Если бы на твоем месте сидел сейчас епископ Драгон, то я бы, разумеется, ответил «нет», – самодовольно оскалился граф Орлеанский. – Но поскольку ты не кюре, граф Бернард, то я признаюсь тебе откровенно – да, участвовал, когда был помоложе и порезвее. И тем заслужил признательность простого люда.
Граф Септиманский собрался было ужаснуться, но потом понял, что это будет выглядеть слишком уж фальшиво, и просто махнул рукой.
– И что ты предлагаешь, Эд?
– Я предлагаю тебе последовать примеру самоотверженной Анхельмы, заранее получить отпущение грехов от епископа Драгона и принять участие в сельском празднестве.