Шрифт:
Светло-зеленый столб чистой энергии устремился в небо и прошел сквозь планету. Добрался до звезд, ударил в раскаленное сердце Земли.
И скорчился пронзенный мир.
Изнасилованная планета огрызнулась волной землетрясений, самое слабое из которых тянуло на восьмерку. Новосибирск, Дели, Куала-Лумпур, Сиэтл, Берлин, Денвер, Кито… Жертвами стали не только города – по всему миру к ним присоединились тридцать пять атомных электростанций.
Потревоженная вода ударила наотмашь: тридцатиметровые волны разбежались по Индийскому океану и Атлантике, а огромный Тихий породил
Вулканы Исландии и Камчатки «отозвались» почти мгновенно, а через два часа после запуска Станции в ста милях от Солт-Лейк-Сити начал пыхтеть первый из «новых вулканов», заливая окрестности вырвавшейся из глубин лавой.
Пришли в движение плиты, вздрогнули разломы земной коры, ушли под воду острова, и возникли новые.
Географические карты устарели.
Мироустройство рухнуло, правительства большинства стран перестали существовать, а понятие «глобальная сеть» надолго стало анекдотом.
Все, что не взорвалось и не исчезло – остановилось.
Это был ад.
Это был «День Станции».
День величайшей в истории Земли катастрофы, которая открыла человечеству дорогу в восемь новых миров. Глобальная перезагрузка, запустившая программу «Цивилизация 2.0». Разрушившая прежний мир, но подарившая надежду.
Люди, привыкшие к удобствам технического прогресса, окунулись в первозданный Хаос, увидели гибель незыблемого, казалось бы, мира, но не отступили, потому что нет у настоящих людей такого правила – отступать.
Люди хотели выжить. Любой ценой.
Пролог
Некоторое время охотнику удавалось не упускать из вида темную точку, стремительно летевшую параллельно земле. Потом птица заложила вираж, резко сменив направление, и куда-то исчезла. Охотник потерял ее – как сквозь землю провалилась. Он присвистнул так, как обычно подзывал птицу, но лишь шепот ветра в пожухлой траве был ему ответом.
Человек недовольно скривил губы и пошел туда, где исчезла птица. Хорошая птица, помогает добывать еду. Сокол сапсан.
Трудно сказать, как давно они впервые встретились. После землетрясения, что раскололо землю на много частей, время перестало существовать. Оно стало не нужно человеку. Зачем время, если понимаешь, что прежний мир не вернется никогда? Домой не добраться – там, где была дорога назад, теперь плескалось море. Да и остался ли кто-нибудь за синей полосой большой воды?
Охотник жил в саванне один и привык к такой жизни, его все устраивало. Когда же он нашел сокола, оказалось – нашел друга. Сокол прибился к охотнику северней этих мест, в тех краях воды совсем мало, живности – тоже, поэтому птица очень ослабла. Он выкормил и выходил сокола, и тот, окрепнув, не улетел, а стал помогать на охоте. Постепенно и сам охотник научился правильно выбирать добычу и направлять своего помощника.
На правой лапе сокола висел кожаный ремешок, левая была свободной. Охотник не знал, для чего он, но снимать не стал. Понятно, птица принадлежала кому-то другому, тому, кто надел на нее ремешок. Скорее всего, рассудил охотник, хозяин птицы
Внезапно саванна резко закончилась, а прямо под ногами зиял серый, осыпающийся по краям мелкими острыми камешками провал. Яма была огромной.
Человек видел такое раньше. Здесь люди копали землю, вынимая из нее камни. Потом камни увозили к морю. К старому еще морю, в города на побережье. Теперь от этих городов ничего не осталось, охотник это знал точно, потому что ходил туда.
В карьере было тихо, ни зверей, ни птиц. Сокола тоже нигде не видно. Что птице могло понадобиться в этой яме?
Охотник еще раз свистнул, но никто не ответил. Только далеко, у противоположной стены карьера, он увидел маленькую темную точку. Птица то появлялась, хорошо различимая на фоне светлой породы, то снова куда-то исчезала.
Человек проворчал что-то и стал осторожно спускаться. Склон осыпался дождем мелкой гальки. Острые камешки больно царапали ладони и босые ступни. Охотник осмотрелся и запоздало понял, что с другой стороны ямы спуститься намного проще – там склон состоял из широких террас, идущих по спирали вниз. Он выбрал неправильный путь, здесь край карьера осыпался большим, сползающим вниз языком.
Охотник выругался, упомянув глупость птицы, и стал карабкаться обратно. Но каждое движение вызывало целый поток камней, который, тихо шурша, улетал вниз. Ноги скользили, и ухватиться здесь было совершенно не за что. Выкарабкаться назад в этом месте не получится. Теперь придется спуститься на самое дно, пересечь огромную котловину карьера и подняться с другой стороны.
Спуск оказался нелегким занятием – галька ползла, и человек держался на склоне из последних сил.
Внезапно послышался звук: будто бы птица ударила крыльями. Охотник обернулся, но сокола видно не было. Человек продолжил ползти вниз.
И снова этот звук. Охотник задрал голову и, прищурившись из-за солнца, взглянул вверх. Неясная тень мелькнула в вышине, но тут же исчезла. Сокол решил поиграть со своим хозяином?
Отчего-то охотнику стало не по себе. Он вдруг вспомнил, что у сокола уже был хозяин. Раньше, до землетрясения. Он сам не знал, отчего это пришло ему на ум, но мысль не отпускала.
Звук бьющих по воздуху крыльев вернулся, охотник покрутил головой, но снова ничего не увидел – солнце. Под ногами, чуть ниже того места, где человек стоял, что-то ударилось о землю. Что-то маленькое и черное.
Человек наклонился, но рука не доставала до предмета, брошенного соколом, – сомнений быть не могло, это упустила птица, здесь никого не было. Он потянулся, оперся на правое колено. Пальцы почти достали небольшую черную пластинку. С одной стороны надписи, с другой – целый ряд маленьких металлических полосок. Что это? Охотник вытянул руку, рванулся вперед, и пальцы наконец зажали находку.
И тут человек потерял равновесие, галька покатилась, и он, кувыркнувшись, заскользил на дно карьера. Этот полет можно было бы считать забавным, как спуск по ледяной горке, если не принимать во внимание, что горка была не изо льда, а состояла из тысяч маленьких острых камешков, но и это было не главным.