Сократ из Лондона
Шрифт:
– Миша, а выпей со мной.
– Нет, мне нельзя. Я же при исполнении.
– Да брось, Мишаня. Ну один стаканчик.
Миша вздохнул.
– Ой, уволят меня. Ладно, но только один.
Через какое-то время они уже сидели на скамейке в обнимку и пели:
– Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.
Детская площадка была пуста.
Вдруг Миша посмотрел на часы на руке и воскликнул:
– Вот черт! Мы уже опаздываем. Вставай, Володька, пошли. Нас же ждут.
– Слушай,
– Да, блин. Ты прав, дружище.
– А пошли пока ко мне. Посидим. Ты отойдешь немного. И потом пойдем к твоим.
Миша вздохнул и они тут же исчезли.
Они сидели на кухне у Володи дома. На столе стояло еще пара бутылок, соленые огурчики и другие закуски.
– Вот скажи мне, Мишаня. На хрена тогда эта жизнь, если всем в итоге только плохо? У дочки и у жены трагедия. Я, как ты говоришь, в новой жизни все равно ни фига не буду помнить.
– Ну почти. Окончательно все забудешь только через неделю после рождения. А жизнь… жизнь, Володь, дается, чтобы почувствовать любовь к своим близким и развить ее до любви ко всем остальным. А вы, люди, даже ту любовь, что у вас есть, и то не цените. Вот ты, например, в выходной, вместо того, чтоб с семьей побыть, куда поехал?
Володя опустил голову.
– Поехал новые, навороченые колонки в машину ставить.
– Миша! Не надо!
– Ладно, ладно, ты не виноват. Это ваша природа – думать только о себе. Поэтому, чтобы ее изменить, нужна не одна жизнь. Понимание, что жизнь дается ради любви накапливается постепенно. Пока человек не начинает серьезно над этим работать и, наконец, не достигает счастья любить всех и сливается с общей силой любви, которая всем управляет.
– Но почему об этом никто не рассказывает?
– Ты уверен? Ты прям никогда нигде не читал, что главное – это любовь?
– Ну… это да, слышал. Там сям.
– Все слышат, но почувствовать необходимость жить любовью люди могут только после сильных потрясений.
Поэтому даже твоя смерть в итоге пойдет на благо и твоей дочке, и твоей беременной жене.
Володя вскочил:
– Что?! Как беременной?! Нет, нет, Миша! Я этого не переживу!
Володя заметался по кухне. Вплотную подошел к Мише:
– Послушай! Ты мне друг или нет?
– Ну да.
– Ты обязан что-то сделать. Ты не обычный ангел смерти. Ты… ты же уже кучу вещей нарушил. Напился… Я тебя умоляю. Дай мне остаться с семьей. Я их так буду любить… и всех буду любить… По старой дружбе, а?
Миша развел руками. Потом почесал голову.
– Ладно. Я могу дать тебе полсекунды до аварии. Успеешь отвернуть руль – может, выживешь. Это все, что я могу. Ты готов?
Володя кивнул.
И вдруг он вновь оказался за рулем своей машины и резко повернул руль. Выскочивший грузовик ударил его сбоку. Все померкло в глазах Володи…
Открыв глаза он увидел над собой улыбающиеся лица врачей. И закричал:
– Уаа! Уаа!
Маша сидела с медсестрой в больничной палате. И вдруг вошла ее мама Света с новорожденным на руках. Маша подскочила к ней.
– Ура! Ура! У меня есть братик!
Света и Маша улыбаясь смотрели на ребеночка. А Володя лежал на руках у Светы, смотрел на них и думал:
– Как же я вас люблю, родные вы мои!
Не в службу, а в дружбу
Года полтора назад на одной Тель Авивской стройке погиб строитель, араб. Провели расследование – несчастный случай, никто не виноват. Но часть рабочих стали обвинять в его смерти крановщика. И даже угрожать ему.
И вот мне все это объясняют в моей компании и добавляют – мы отправляем тебя его заменить. На недельки две. Пока постоянного крановщика туда не найдем. Но ты не волнуйся. К тебе-то претензий у них нет. Короче, если что – сразу звони. Мы тебя спасем.
В общем, ехать туда, как вы понимаете, я особым желанием не пылал. Не было такого, что я не мог заснуть ночью от предвкушения поездки.
Тем более, что строители-арабы, которые мне попадались, и так никогда не отличались покладистым характером. С китайцами, например, работать в 600 раз спокойнее.
И вот захожу я на эту стройку. А там сидят несколько арабов и пьют кофе. И когда замечают меня, их глаза становятся такие "добрые, добрые".
Я здороваюсь и говорю:
– Я крановщик. Куда мне лучше велосипед поставить?
И один из них:
– Никуда.
Я говорю:
– Ясно, сюда значит.
И ставлю его к стенке.
Тогда он мне:
– Ты что, меня не понял? Вы что, все крановщики такие? Ты тоже нас убивать пришел?
И встает с молотком в руке.
Несколько мыслей пронеслось в моей голове – первая: "Ну, может гвоздь просто срочно забить решил?" Вторая:
– Ко мне-то претензий у него нет.
И последняя:
– Кажется, пора вспомнить, чему меня 8 лет учили на каратэ.
И я поднял железный прут.
Остальным строителям это не очень понравилось. И они тоже встали, взяв в руки разные невинные мелочи, типа арматуры.
В общем, как вы поняли, все предвещало, что утро будет добрым. Но тут из дома вышел их прораб.
То, что это прораб, я сначала совсем не подумал. Это был просто какой-то Омар Хайям. Потому что он был в чалме и с книгой в руке! На стройке!
Он одним взглядом оценил "дружескую" обстановку и спокойно сказал:
– Доброе утро, брат. Заходи, дорогой. Выпьем кофе, поговорим. А потом уже будешь поднимать всякие железки.
И обняв меня свободной рукой, завел внутрь. Не знаю, от чего я был больше в шоке – от "радушной" встречи строителей или от этого парня. Но мое впечатление от него росло с каждой минутой.