Сокровенные тайны (За семью печатями)
Шрифт:
— А если без околичностей?
— Возможны два варианта. Либо окажется, что вы во всем уступаете своей матери, либо вы обнаружите, что сходство с ней вовсе не столь уж лестно для вас.
— Это в каком же смысле? Он окинул ее взглядом:
— Мужчина при виде вас вспоминает, что он мужчина, — в этом вы на нее похожи. И, как она, умеете этим пользоваться.
— Что вы хотите сказать?
— Она была далеко не святая.
— Я и не думала, что она была святой.
— Разве? — вкрадчиво спросил он. — А по-моему, думали. Вы, мне кажется, создали сказочный образ матери и надеетесь, что Седина полностью ему соответствует.
— Какая нелепость, — решительно запротестовала Алекс, но тут же осеклась: в ее ответе слышалось просто детское упрямство. Более спокойным тоном она сказала:
— Что говорить, бабушка была убеждена, что Седина — центр Вселенной. Мне с детства внушили, что она была идеальной молодой женщиной. Но сейчас я сама стала женщиной — и достаточно взрослой — и понимаю, что мать была живым человеком со своими недостатками, как все люди.
Несколько мгновений Рид внимательно смотрел на нее.
— Не забудьте, я вас предупредил, — тихо произнес он. — Лучше возвращайтесь в гостиницу, уложите в чемодан свои модные шмотки и папки с судебными бумагами и мотайте в Остин. Что было, то было. Здесь нет желающих бередить темное прошлое в истории Пурселла — особенно сейчас, когда решается судьба лицензии на открытие ипподрома. Они бы скорее оставили Седину лежать тут, в конюшне, чем…
— В этой конюшне? — ахнула Алекс. — Мою мать убили здесь?
Она видела, что он проговорился случайно. Рид едва слышно чертыхнулся и отрывисто сказал:
— Здесь.
— Где именно? В каком деннике?
— Не важ…
— Покажите же, черт бы вас побрал! Мне до смерти надоели ваши уклончивые ответы да увертки. Покажите, где вы нашли ее в то утро, шериф.
Подчеркнув последнее слово, она напоминала ему, что по долгу службы он обязан блюсти закон и поддерживать правопорядок.
Не говоря ни слова, он повернулся и направился к двери, через которую она вошла в этот сарай. Возле второго от входа денника он остановился.
— Здесь.
Алекс замерла, потом медленно двинулась вперед и наконец поравнялась с Ридом. Она заглянула в денник. Сена там не было, просто голый пол с резиновым покрытием. Калитка была снята, поскольку денник пустовал. Он выглядел безобидным, каким-то безликим.
— После того, что тут случилось, лошадь в денник не ставили ни разу, — сказал Рид и с пренебрежением добавил:
— Ангус ведь не лишен сентиментальности.
Алекс попыталась было вообразить окровавленный труп, лежащий на полу денника, но ничего не вышло. Она вопросительно взглянула на Рида.
Ей показалось, что скулы у него обозначились еще больше, а вертикальные морщины возле рта стали глубже, чем минуту назад, когда он злился. Посещение места убийства не прошло для него так легко, как он хотел бы.
— Расскажите мне, как это было. Пожалуйста. Он поколебался, потом сказал;
— Она лежала по диагонали, голова в том углу, ноги где-то здесь. — Носком сапога он коснулся пола. — Вся была залита кровью. Волосы, одежда, все.
Даже следователи, не раз расследовавшие убийства — Алекс их уже наслушалась, — и те обсуждают кровавые подробности с большими эмоциями. Голос Рида звучал глухо и монотонно, но на лице застыла боль.
— Глаза у нее были еще открыты.
— Который был час? — осипшим голосом спросила Алекс.
— Когда я ее обнаружил? — Она кивнула, не в силах сказать ни слова. — Около половины седьмого. Уже рассвело.
— Что вы здесь делали в такую рань?
— Часов в семь я обычно начинал чистить конюшни. А в то утро меня беспокоила кобыла.
— Ах да, та, что накануне ожеребилась. Значит, вы пришли проведать ее и жеребенка?
— Ну да.
Блестящими от слез глазами она взглянула на него:
— Где вы были накануне вечером?
— В разных местах.
— Весь вечер?
— Да, после ужина.
— Один?
У него даже губы побелели от злости.
— Если вы желаете задать еще вопросы, госпожа прокурор, передайте дело в суд.
— Я так и собираюсь сделать.
Она направилась мимо него к выходу, но он схватил ее за руку и грубо подтащил к себе.
— Мисс Гейтер, — зло и нетерпеливо прорычал он, — вы же неглупая женщина. Бросьте лучше это дело. А не бросите, кое-кто наверняка схлопочет как следует.
— Кто же именно?
— Вы.
— Каким образом?
Он не двинулся с места, лишь слегка наклонился к ней.
— Мало ли как.
Это была едва прикрытая угроза. Физически он был вполне способен убить женщину, но хватит ли у него душевных сил? О женщинах в целом он был явно невысокого мнения, но, если верить Джуниору, Рид любил Седину Грэм. Одно время она даже хотела выйти замуж за Рида. Возможно, все вокруг, в том числе и сам Рид, не сомневались, что они поженятся, и вдруг Седина вышла замуж за Эла Гейгера и забеременела. Алекс вообще не хотелось верить, что Рид мог убить Седину; и уж тем более ей не хотелось думать, что он убил Селину из-за нее, Алекс.
Он презирал женщин, был заносчив и вспыльчив — чистый порох. Но совершить убийство? Непохоже. А может, просто она питала слабость к русым волосам и зеленым глазам, к выцветшим джинсам в обтяжку и поношенным кожаным курткам с меховым воротником? К тем, кто умеет носить ковбойские сапоги и не выглядеть при этом по-дурацки? К тем, кто ходит, разговаривает, пахнет и действует, как истинный мужчина?
Именно таким и был Рид Ламберт.
Взволнованная не столько угрозой, прозвучавшей в его словах, сколько силой его личности, Алекс высвободила руку и отступила к двери.