Сокровенные тайны (За семью печатями)
Шрифт:
— Вот, можете пользоваться, — сказал Рид. — Впрочем, вы, не сомневаюсь, привыкли к более изысканным помещениям.
— Вовсе нет. Собственно, моя остинская каморка не намного больше. И кого же следует благодарить?
— Город Пурселл.
— Но это ведь чья-то идея. Ваша, Рид?
— Ну, допустим.
— В таком случае, — растягивая слова, проговорила она, решив не обращать внимания на его вызывающий вид, — спасибо.
— Пожалуйста.
Стараясь смягчить взаимную враждебность, она улыбнулась и поддразнила его:
— Теперь, когда мы в одном здании, я буду следить за вами в оба.
Прежде чем плотно закрыть за собой дверь, он ответил:
— Наоборот, госпожа прокурор. Я буду смотреть в оба за вами.
Алекс бросила на стол шариковую ручку и принялась с силой растирать застывшие руки. Купленный ею электрический обогреватель работал на всю катушку, но это мало что меняло. В кабинетике стоял лютый холод — это был, по всей видимости, единственный сырой и промозглый уголок на всю засушливую округу.
Еще раньше она накупила канцелярские принадлежности: бумагу, карандаши, ручки, скрепки. Удобным кабинет не назовешь, но, по крайней мере, в нем можно было работать. К тому же он находился куда ближе к центру города, чем ее гостиница.
Проверив, действительно ли обогреватель работает на полную мощность, она снова засела за свои заметки об участниках драмы. Полдня ушло на то, чтобы разобрать и рассортировать их.
Начав с досье, собранного ею на Ангуса, она перечитала записи. К сожалению, они не приобрели ни большей конкретности, ни фактической обоснованности с тех пор, как она прочла их предыдущие десять раз.
В основном там были собраны данные и сведения с чужих слов. С немногими имеющимися фактами она ознакомилась еще до отъезда из Остина. Выходило, что ее мероприятие не более чем пустая трата денег налогоплательщиков, а ведь прошла уже целая неделя из того срока, что установил ей Грег.
Она решила какое-то время не затрагивать вопроса об обстоятельствах преступления. Необходимо было выяснить его мотивы. Все трое мужчин обожали Седину — вот и все, что ей удалось пока установить. Но обожание вряд ли может побудить к убийству.
Данных у нее не было никаких — ни улик, ни мало-мальски убедительных оснований подозревать кого-то. Она была уверена, что Бадди Хикс ее матери не убивал, но это ни на йоту не приблизило ее к раскрытию истинного убийцы.
Побеседовав наедине с Ангусом, Джуниором и Ридом, Алекс пришла к выводу, что добровольное признание вины здесь было бы равносильно чуду. Ждать от любого из этой троицы сожаления о совершенном или покаяния не приходилось. И ни один из них не даст показаний против остальных. Их верность друг другу оставалась по-прежнему нерушимой, хотя дружба была не та, что раньше, и одно это ухе говорило о многом. Быть может, смерть Селины, расколов их компанию, одновременно повязала их общей тайной?
Алекс все еще надеялась, что звонивший несколько дней назад незнакомец был и правда очевидцем преступления. Изо дня в день она ждала повторного звонка, но от него не было ни слуху ни духу; значит, ее скорее всего просто разыграли.
По всем данным, в ту ночь возле конюшни могли быть только Придурок Бад, убийца и Седина. Придурок Бад умер. Убийца помалкивает. А Седина…
Внезапно Алекс словно озарило. Говорить с ней ее мать не могла — во всяком случае, в прямом смысле слова, — но, может быть, кое-что важное от нее удастся узнать.
При этой мысли у Алекс засосало под ложечкой. Она обхватила ладонями лоб и закрыла глаза. Хватит ли у нее сил на такой шаг?
Она попыталась нащупать другие решения, но ничего путного не придумывалось. Ей нужны были улики, и она знала всего одно место, где их можно было отыскать.
Боясь, что не выдержит и передумает, она поспешно отключила обогреватель и выскочила из кабинетика. Не доверяя лифту, бегом взбежала по лестнице в надежде, что судья Уоллес еще не ушел и она его застанет.
Алекс с беспокойством взглянула на часы. Почти пять. Откладывать до завтра ей не хотелось. Приняв решение, она стремилась действовать немедленно, не давая себе ни времени на раздумья, ни возможности дать задний ход.
Коридоры второго этажа уже опустели. Рабочий день присяжных закончился. Судебные заседания прерваны до завтрашнего дня. Звонкое эхо ее шагов неслось по коридорам, когда она направилась к кабинету судьи рядом с безлюдным залом суда. Секретарша, еще сидевшая в приемной, ничуть не обрадовалась появлению Алекс.
— Мне необходимо немедленно поговорить с судьей. — От бега по лестнице Алекс слегка запыхалась; в голосе ее слышалось отчаяние.
— Рабочий день у него закончился, он уходит, — без всяких извинений и сожалений прозвучало в ответ. — Могу записать вас на при…
— Вопрос чрезвычайно важный, иначе я не стала бы его беспокоить в такое время.
Алекс ничуть не устрашил ни осуждающий взгляд миссис Липском, ни вздох сдержанного возмущения, с которым та встала из-за стола и направилась к двери в соседнюю комнату.
Она осторожно постучала и вошла, прикрыв за собой дверь. В нетерпеливом ожидании Алекс зашагала взад-вперед по приемной.
— Он согласен принять вас. Только ненадолго.
— Благодарю вас. — Алекс ринулась в кабинет судьи.
— Ну, что у вас на сей раз, мисс Гейтер? — неприветливо спросил судья Уоллес, как только она переступила порог. Он уже натягивал пальто. — За вами водится пренеприятная привычка являться без предварительной договоренности. Я, как видите, уже ухожу. Моя дочь Стейси очень не любит, когда я опаздываю к обеду, и с моей стороны было бы невежливо заставлять ее ждать.