Сокровенный смысл жизни. Том 2
Шрифт:
Вопрос: По вашему мнению, обладает ли человек по своей природе способностью различать добро и зло?
Х.А.Л.: Вообще говоря, человек не обладает знанием добра и зла. У него есть обычаи, а обычаи – это нравы, то есть каждодневное поведение, и то, что сегодня является хорошим, может через сто лет стать плохим.
Человека надо воспитывать (отсюда важность воспитания), и средства массовой информации нужно использовать именно для этого, а не для развращения людей. Человеку – или, правильнее сказать, большинству людей – свойственно стремление к добру; но если с детства внушается культ насилия, эксплуатации и выживания любой ценой, то способность различать добро и зло будет
Выступление танцевальной студии «Нового Акрополя» на новогоднем балу
Вопрос: Профессор Ливрага, имеет ли «Новый Акрополь» какие-либо цели?
Х.А.Л.: Да. Существуют три основных принципа, которые я могу изложить.
«Новый Акрополь» стремится создать ядро братства людей, мужчин и женщин, которые не чувствовали бы себя отделенными друг от друга цветом кожи, верой предков или собственными убеждениями; людей, больше опирающихся на то, что их объединяет, чем на то, что их разделяет.
«Новый Акрополь» предлагает сравнительное изучение в области науки, искусства, политических форм и, наконец, всего, что служит человеческой культуре, потому что только таким образом человек может научиться понимать и выбирать. Кроме того, так отметаются ограниченные, вредные толкования, поскольку часто тот, кто прочитал одну-единственную религиозную книгу, отвергает множество других лишь на том основании, что он их не знает. Если бы он их знал, то увидел бы, что все они содержат одну и ту же Истину, Послание, которое отличается лишь формой, маской, соответствующей конкретному историческому моменту или географической области.
«Новый Акрополь» предлагает изучать природу, исследовать все, что еще не было исследовано, в том числе и самого человека в его глубинных аспектах: психологическом, ментальном, чувственном и эволюционном. Чем лучше человек узнает самого себя, тем лучше он будет к себе относиться.
Вопрос: Вы боитесь смерти, господин Ливрага?
Х.А.Л.: Нет, скорее, я боюсь жизни, так как погубить нас может именно жизнь, а не смерть. Смерть и жизнь являются не чем иным, как двумя сторонами одной и той же реальности.
У нас есть тело, и мы думаем, что, потеряв его, перестанем существовать. Но очевидно, что в природе все трансформируется. Если энергия и материя являются двумя формами одной и той же реальности, тогда человек будет продолжать существование независимо от того, обладает он телом или нет. И поэтому я не боюсь смерти. И когда я говорю, что скорее боюсь жизни, я говорю это в шутку, так как жизнь всегда ставит перед нами испытания, искушения, которые философ должен быть готов преодолеть.
С доброй волей – в акропольском смысле – нам не слишком трудно идти по жизни достойно и благородно. Я не вижу различия между жизнью и смертью. Платон говорил, что мертвые рождаются из живых, а живые происходят из мертвых.
Вопрос: С кем из великих исторических личностей вы более всего хотели бы встретиться, если бы была такая возможность, и что бы вы тогда стали делать?
Х.А.Л.: Это трудный вопрос. Я бы, например, очень охотно встретился с Буддой, Иисусом, Сократом или Сенекой. Однако нужно еще посмотреть, захотели ли бы они встретиться со мной. Иногда мы думаем, что хорошо было бы познакомиться с какой-либо
Вопрос: Профессор Ливрага, я хотел бы снова возвратиться к теме «Нового Акрополя» и задать вам еще один вопрос. Что делает «Новый Акрополь» сейчас и какие у него планы на будущее?
Х.А.Л.: Кое-что я уже рассказал. Мы будем открывать отделения нашей организации в новых странах. Мы планируем также издавать еще больше книг, чем до сих пор, продолжать наши исследования и развивать их в форме отдельных институтов науки, искусства, политических наук и философии. В некоторых университетах существует большая проблема: они политизированы до такой степени, что в них тяжело учиться. Мы предлагаем тип университета, который являлся бы Домом Знания, где не было бы насилия, политики и религиозного давления, где каждый имел бы возможность учиться, где не было бы места экономической эксплуатации, где обучение не превращалось бы в бизнес. Наши планы состоят в том, чтобы расширить свое представительство в разных странах и укрепить то, что уже делается.
Вопрос: Есть ли у вас какие-либо конкретные планы в области религии, господин профессор?
Х.А.Л.: «Новый Акрополь» – не религиозная организация. Мы изучаем религии, чтобы лучше понимать их. Мы пытаемся пробудить мистическое чувство, которое каждый может проявлять в той религиозной форме, которую предпочитает.
Вопрос: Господин профессор, что нужно, чтобы вступить в «Новый Акрополь»?
Х.А.Л.: В «Новом Акрополе» работают взаимосвязанные секции и группы разного уровня, но для вступления в «Новый Акрополь» не требуется ничего особенного. Нужно только уметь читать, писать и быть предрасположенным к философии, интересоваться глубинными вопросами существования. Этого достаточно.
Поэтому мы начинаем с цикла, который называем «испытательным», когда обучающийся определяет для себя, действительно ли ему нравится «Новый Акрополь» (поэтому это испытание не только для него, но и для нас тоже). Мы не верим в ту форму массового гипноза, использующуюся в средствах массовой информации, когда каждая организация, движение или школа говорит, что она самая лучшая. Я не буду говорить, что «Новый Акрополь» – самое лучшее движение; правильнее будет сказать, что «Новый Акрополь» является лучшим путем для тех, кто акрополец по своей природе. Но чтобы стать членами «Акрополя», они, конечно, однажды должны прийти в наши залы, принять основные идеи и в конечном итоге поддерживать с нами связь. Мы считаем, что нужно от семи месяцев до года, чтобы человеку стало ясно, нравится ему «Новый Акрополь» или нет.
Хорхе Анхелъ Ливрага в Москве, 1991 г.
Вопрос: И в заключение, господин профессор, мы просим вас сказать несколько слов нашим слушателям.
Х.А.Л.: Я не буду импровизировать, скажу одну из фраз, которую часто повторяю. Мы должны стремиться не просто к новому миру, а к миру лучшему. Я думаю, что само по себе новое не имеет ценности, нас не интересует новизна ради новизны; новое представляет ценность лишь в той мере, в какой оно ведет нас к добру, достоинству и эффективности.