Сокровенный смысл жизни. Том 3

Ливрага Хорхе Анхель

Представители других течений не говорят о том, что материи не существует, напротив, они полагают, что не существует ни души, ни духа. Это современные течения материалистического толка, которые утверждают, что единственная реальность – это материя, что душа, да и все духовное, придумана людьми. Иными словами, человек, охваченный экзистенциальной тоской, зная, что он смертен, что он должен жить в страданиях, бороться с себе подобными и с окружающим миром за выживание, в утешение себе создал идею души, в том числе и идею рая в ином мире, идею перевоплощения, то есть возможности жить снова, уже в лучших условиях.

Обе эти позиции кажутся противоположными. Одни относятся с пренебрежением к материи, считая, что в действительности

ее не существует, что она буквально рассыпается у нас в руках, а единственное, что существует, – это Дух, это Бог, это душа. Другие утверждают, что существует только материя, а дух для них – это запретная тема, которую они боятся затрагивать глубоко, опасаясь, что их теория рухнет, или же всего лишь средство для эксплуатации народа церковниками, или попытка избежать страха перед исчезновением. Но было бы неплохо задуматься: а может быть, существует еще одна точка зрения? Ведь мы, философы, как и предполагает само это слово, стремимся найти Истину, где бы она ни находилась.

Как обычно представляют себе философа? Это человек, постоянно изъясняющийся сложными терминами, начитанный, способный часами рассуждать о Платоне, Аристотеле, Канте, Шопенгауэре, Ницше и так далее. Он немного не от мира сего, витает в облаках, всегда ходит с книгами под мышкой, его образ жизни весьма странен и далек от всего человеческого… Но это ложное представление о философе, это образ философа, охваченного экзистенциальной тоской.

Истинный философ, ощущающий в душе тягу к Философии, – это деятельный человек, искатель, который не ограничивается внешними представлениями и искренне готов пожертвовать ими ради внутреннего поиска; он уважает всё, что когда-либо было высказано или найдено другими людьми. Но он также открыт Природе и окружающему миру и благодаря этому искренне стремится сам найти Истину.

Мы во многом утратили искренность и чистоту, столь важные для понимания этой темы. Чтобы научиться слышать Природу и понимать ее язык, намного важнее вновь вернуться к естественному, исконному состоянию нашего бытия, нежели читать множество книг или слушать лекции. Все знают, что осенью опадают листья. Они падали прошлой осенью и будут падать следующей. Но каждый лист, сорванный ветром с веточки дерева и упавший на улицу нашего города, – неповторимое, уникальное явление. Это явление красиво и непостижимо, и тот, кто станет его свидетелем, сможет единственный раз в жизни воспринять это чудо во всех его оттенках.

Нам следует научиться различать то, что важно, значимо, и то, что, может быть, на первый взгляд кажется незначительным, но в то же время почему-то трогает нас. Сейчас, в эту минуту, мы вместе размышляем об идеалах души и об идеалах тела. Возможно, вы раньше уже слушали другие мои лекции или читали мои статьи и, возможно, потом будете слушать мои выступления на другие темы. Но сегодняшний день – единственный и неповторимый, это мгновение уникально.

И даже если мы не придаем значения этому событию, оно в некотором роде очень важно: только сегодня мы можем получить именно такой и никакой другой опыт. Хотим мы того или нет, но когда сегодняшний вечер закончится и мы расстанемся, мы будем уже не такими, как сейчас, – станем ли мы лучше или хуже, я не знаю, но мы изменимся, ведь в любом случае мы унесем с собой что-то, чего до сих пор не имели: вы – мои слова, а я – ваши лица.

А сейчас давайте вернемся к основной теме нашего обсуждения, но поговорим о ней гораздо проще и искреннее. Ведь настоящего философа – и я настаиваю на этом – отличает отнюдь не хорошо подвешенный язык, а умение открыто и искренне общаться, именно оно позволяет каждому из нас раскрыть в себе философа, ибо все мы в той или иной степени им являемся.

Материализм, и прежде всего материализм посткартезианской эпохи, разделил науку, религию, политику и искусство. Человечество создало настоящие «племена»

со своими «тотемами» и «табу»: писатели объединяются только с писателями, военные – с военными, а музыканты – с музыкантами. И сегодня очень мало мужчин и женщин живет гуманистическими идеями, пытается охватить различные области знания.

Поэтому в современном мире произошел настоящий взрыв разобщенности между людьми. Еще до того, как мы расщепили атом, такой же процесс произошел с нами. Мы «расщепили» человечество. Сегодня люди далеки друг от друга. В наши дни звучит музыка, которая не несет абсолютно ничего. Чему она посвящена? Что означает? Это знает лишь сам композитор да немногие из тех, кто его окружает. Писатель употребляет сложнейшие слова, создавая совершенно неестественные литературные феномены, – вероятно, он объяснит их смысл своим друзьям или коллегам за чашкой кофе, но мы, читая его статью, ломаем голову, пытаясь понять, что же все это значит. И то же самое происходит в политике: политические деятели говорят о том, чего мы не понимаем, и дают обещания, которые не выполняют. В результате всего этого в наши сердца постепенно закрадывается холод и мы чувствуем себя все более одинокими.

Ведь если я вижу картину или слушаю музыку, но не понимаю их смысла; если политик говорит мне об административных вопросах, а не о Политике, то есть искусстве вести народы; если я прихожу к священнику, а он рассказывает мне не о бессмертии души, а об экономических проблемах, – конечно, я начинаю чувствовать себя одиноким, изолированным, отделенным от других людей. И в итоге мы предпочитаем в одиночестве смотреть телевизор, читать газеты или журналы, погрузившись в свои мысли и проблемы. И даже если общаемся друг с другом, наш разговор, скорее, напоминает монолог, а не диалог.

Именно поэтому лично я уже почти разуверился в возможности диалога сегодня – диалога даже в самых простых ситуациях. Когда встречаются два друга, один говорит: «Привет! Как живешь? Знаешь, мне только что вырвали зуб – больно было ужасно!» А другой отвечает: «Да, помню, год назад мне тоже вырвали зуб…» – и далее о своих трудностях. Или такой разговор: «Знаешь, я так здорово провел отпуск! Я был в Греции на Кикладах…» – «Ух ты! А вот я четыре года назад был в Мексике, посетил Теотиуакан…»

Каждый привык говорить только о своем опыте, только о самом себе, не проявляя человеческого участия к другим. В этом бесконечном монологе нет диалога, нам неинтересны люди, с которыми нас сталкивает жизнь, а мы, в свою очередь, неинтересны им. Даже когда мы собираемся вместе, настоящей встречи не происходит. Наши предки жили не в такой спешке, они не знали всех наших условностей, и у них было больше общего со своими соседями, они умели заботиться о тех, с кем их что-то связывало; им хватало времени, чтобы собираться в светских салонах или у семейного очага. И хотя у нас столько средств коммуникации, мы используем их лишь для того, чтобы полюбопытствовать, что же происходит в мире, не принимая все это близко к сердцу. За ужином мы слушаем или читаем новости: «Во время происшествия неизвестный мужчина героически спас ребенка» или «На такой-то войне погибла тысяча человек». Но слушаем мы все это из чистого любопытства, как будто у нас иммунитет против переживаний других людей и страданий Природы. Мы подходим ко всему исключительно практично, утилитарно.

Вы можете возразить мне, что утилитаризм, практичность свойственны всей Природе: все живые существа стремятся быть кому-то полезными, все живое постоянно движется – и даже то, что мы живым не считаем. Так почему бы нам не поговорить о чем-то более простом, о том, что мы не всегда замечаем? Сколько раз мы видели, как муравьи один за другим что-то тащат. Сколько раз мы видели, как пчелы собирают мед или как весной на деревьях распускаются почки. Все постоянно что-то делают, всё находится в движении. Но куда всё движется и ради чего?